встречается нечто подобное. К примеру, поклонение кругу, но там круг — обозначает солнце. А вам зачем надо?
— Ну… вы понимаете…
— Работу пишете?
— В общем, да. Я хочу проследить влияние религии на развитие геометрии, — нашелся Сим.
— Тогда вам нужны, в основном, древние религии?
— Не только. Согласитесь, трудно определить точную дату возникновения той или иной религии. Что же касается символики и образов, то период и происхождение вообще трудно определимы. Так что давайте не будем устанавливать временных рамок.
— А вас интересует только треугольник или другие фигуры тоже?
— В моей работе, — Сим уже освоился в новой роли и врал без запинки, прослеживается только эта фигура. Если я возьмусь за отработку других, то, боюсь, не закончу до пенсии.
— Ну вы не такой уже и старый, — кокетливо улыбнулась девушка. — Я бы, наверное, не смогла постоянно копаться в формулах, чертить кривые, векторы… Хотя я в этом мало понимаю.
— Это только на первый взгляд кажется сложным, а на самом деле это очень интересная наука.
— Расскажите мне про свою работу. Вы меня заинтриговали.
— Ну, это не так быстро. Я не смогу в двух словах все объяснить, опешил Сим.
— Ничего, — бодро произнесла девушка. — Мы могли бы встретиться вечером, когда ни вы, ни я не будем торопиться. Например, сегодня, идет?
— У меня вечером доклад. Давайте в следующий раз, — сухо пробурчал Сим. Так как насчет книг?
— Подождите, — демонстративно вежливо ответила девушка и через некоторое время вернулась с внушительной стопкой книг. — Тут краткий экскурс по всем направлениям, — мстительно улыбнулась она и пошла за следующей стопкой.
Таких стопок оказалось три. Совпадение?
Сим просидел в библиотеке до заката. Треугольников было множество. Они встречались на иконах, настенных росписях, рисунках и амулетах. Но везде это были 'сопутствующие' изображения, отражающие нечто более сложное. Самое приближенное он нашел в церемониальной магии. Изображение сволочного треугольника на голубом фоне содержалось во многих описаниях, но треугольник был белый. Это подчеркивалось постоянно. Белый цвет описывался подробно, причем даже не просто белый цвет, а 'снежно-белый', 'идеально-белый' или 'абсолютно-белый'. 'Примитивная фигура' так и оставалась примитивной. То есть упрощенным изображением чего-то большего. Сим закрыл книгу.
— Нашли? — Девушка все еще злилась, но любопытство пересилило.
— К сожалению, это все не то.
— А вы уверены, что такое божество вообще когда-то существовало? Если можно говорить 'существовало' о религиозном символе.
Уверен ли он? Кроме того, что этот 'религиозный символ', 'примитивная фигура' терроризирует его каждую ночь, он ни в чем не уверен.
— Да… Нет, наверное. Просто хотел убедиться. Спасибо.
Девушка недоуменно пожала плечами вслед странному мужчине и выбросила его из головы. У нее было много других дел.
Неумолимо надвигался вечер. А за вечером следует ночь — еще одна встреча с Треугольником, еще один шаг к неминуемому. Вот-вот зажгутся рекламы, фонари осветят улицы и заждавшийся за день город отпустит на волю свои инстинкты. И снова в душе у Сима начнет напевать Зов Ночи. Зов, которому невозможно противостоять, пьянящий и возбуждающий, он выметал из организма остатки здравого смысла.
Безотчетная, непередаваемая тоска подчинила все сознание. Сим понимал, что это просто страх, но ничего с собой сделать не мог. От непонятной обиды сжималось сердце, и хотелось или заплакать навзрыд, или уничтожить этот несправедливый мир. Наверно, в такие минуты, познав тщетность борьбы с собой, цари отдавали приказ сжечь неприятельский город, уничтожив всех живых, не щадя ни стариков, ни детей. А пока воины занимались расправой, они плакали, уткнувшись в подушку, или напивались до одурения, чтобы заглушить, одурманить это жуткое чувство, которое не возьмешь приступом и не предашь разорению. Но и это не помогало. Тираны и деспоты падали, замученные обычной маленькой тоской. Большой тоской. Огромной, всепоглощающей тоской! И осознав, что никакими силами им не справиться со своим палачом, вдруг успокаивались, молились или пили, целовали жену или распускали гарем в зависимости от века и вероисповедания. А под утро или на закате, снисходительно улыбнувшись, ложились на меч, спускали курок или нажимали кнопку ракеты с ядерной головкой. И в этот миг они были спокойны, уравновешены и счастливы, поскольку именно так и можно погасить этот огонь, сжигающий душу и медленно превращающий в пыль самые дорогие чувства. Поскольку что может быть более благородно и величественно, как не уничтожение дикой твари, которой даже нет названия на языке живых — себя!
Уже давно светило укрылось за горизонтом, не желая видеть, что происходит с Симом в его отсутствие. А Сим покорно направился в сторону белого заборчика и теннисного корта. При этом он знал, что на этом месте снова будет находиться дом, который появлялся только ночью и только для него. Фантастичность происходящего не волновала Сима. Он шел на эшафот.
Инстинкты
На этот раз Рис оказался под водой. Такой же, как и в прошлый раз, воздух без дна и поверхности. Куда ни глянь, везде одно и то же, вода терялась вдали, и он не знал, находится ли в центре озера, океана или вселенной, состоящей из воды. Вода имела легкий оранжевый оттенок. И еще Рис с ужасом думал, что будет, когда у него закончится воздух.
'Дыши', — с силой приказа он не мог бороться и послушно вдохнул, ожидая неминуемой смерти. Ничего не произошло. Он дышал водой. Прохладные струи проникали в легкие, наполняя их кислородом, но на губах он ощущал воду.
Рис осмотрелся еще раз. 'Примитивной фигуры' нигде не было.
'Ты удивлен?' — ворвалось в мозг.
— Я думал, водой нельзя дышать, — проговорил Рис, с удивлением обнаружив, что разговор не составляет труда.
'Тебе предстоит еще много раз удивляться. Ты чего-то не умел вчера, а сегодня этому научился. Ну и что? Было бы из-за чего переживать. Ты теперь можешь многое из того, что ты считал невозможным. Подыши водой еще немного, пока не привыкнешь, и слушай меня. Для тебя сейчас нет ни верха, ни низа, но ты можешь это почувствовать. Тут нет гравитации, и твой вестибулярный аппарат не поможет. Я не могу тебе объяснить, как это ощущается. Ты должен найти это чувство в себе сам'.
— А как я могу найти, не зная, что? Подскажи хотя бы, на что это похоже.
'Ты все-таки туп. Ни у кого из людей нет такого чувства, а значит, у тебя в языке не существует такого слова. Я тебе передаю мысли напрямую в мозг, а значит, даже если я попробую тебе объяснить — ты ничего не услышишь. Ты должен сам это почувствовать, потом облечь в слова и только тогда для тебя станет понятна моя мысль. Давай, определи, где тут верх?'
— Тут невесомость. Как я могу определить верх? — Рис свернулся в клубок и попытался вращаться.
'Перестань цепляться за свои убогие понятия и не перечь мне! ВСТАНЬ!!!'
Рис выпрямился в воде, но ему показалось, что он не смог этого сделать. 'Встать' было возможно только в одном направлении. Он изменил положение, и чувство скрученности прошло. Вдруг все встало на место. Мысли путались, не понимая, почему 'верх' именно в этом направлении, но тело подтверждало 'именно там'.
'А говорил 'не смогу'. Еще раз покрутись и найди верх'.
Рис еще несколько раз вращался и 'вставал'. Когда у него это стало получаться почти автоматически,
