впускать ее, но Тешен, сунув ей в руку несколько дукатов, отстранила ее и, осмотревшись, побежала дальше.
Анна Гойм ходила в одиночестве по комнате, приготовленной для нее, когда незнакомая женщина с низко опущенной вуалью остановилась на пороге. Пораженная неожиданным визитом, Анна нахмурилась и отпрянула, еле сдерживая гнев.
Любомирская откинула черную вуаль и с любопытством уставилась на Анну, не произнося ни слова, запыхавшаяся, взволнованная. Губы у нее были сжаты и дрожали, бледность покрыла лицо. Она робко огляделась, ища опоры, и упала без чувств на стоявший рядом диванчик.
Анна бросилась к ней, кликнула служанку. Они подняли вдвоем потерявшую сознание женщину. Обморок длился несколько мгновений. Тешен вскочила как безумная, вперила взор в свою соперницу, сделала знак, чтобы служанка вышла. Они остались одни.
Эта сцена сильно растревожила и без того уже взволнованную Анну. После долгого покоя в деревне начиналась какая-то кутерьма, не дававшая времени даже опомниться.
Любомирская протянула Анне бледную холодную дрожащую руку.
– Прости меня, – сказала она ослабевшим голосом, – я хотела тебя увидеть, предостеречь. Меня привело сюда чувство долга и голос совести.
Анна молча, с любопытством разглядывала ее.
– Посмотри на меня, – продолжала Тешен, – ты сегодня начинаешь жизнь, которая для меня кончилась. Я была, как и ты, невинна, счастлива, спокойна, уважаема, я жила в согласии с совестью и богом. У меня был муж, княжеский титул и самое ценное: незапятнанное имя. Пришел коронованный властитель и одной улыбкой лишил меня всего. Скипетр и корону он положил к моим ногам, отдал мне сердце. Я пошла за ним. А теперь что есть у меня? Чужое имя, разбитое сердце, утраченное счастье, позор на челе, буря в душе, печальная будущность и тревога за участь ребенка. У меня нет никого на свете. Родные отвернутся от меня, те, кто пресмыкался у ног моих, завтра не захотят меня знать. Он? Он оттолкнет, как чужую.
Анна слушала и краснела.
– Сударыня, – сказала она взволнованно, – почему вы считаете, что мне грозит опасность? Я вас не понимаю. Кто вы такая?
– Вчера я была королевой, а сегодня сама не знаю кто, – ответила Тешен.
– Но я не желаю никакой короны, корона давит виски, – вскричала Анна. – Почему я должна выслушивать угрозы?
– Предостережения, – прервала ее Любомирская, – прости меня, но корона пристанет тебе, люди заранее ее тебе пророчат, а я хочу, чтобы ты знала: под золотым венцом короны другой венец – терновый.
– Вы ошибаетесь, – спокойно промолвила Анна. – В таком случае корона не прельщает меня. Или она будет на мне до гробовой доски, или гордость никогда не позволит мне прикоснуться к ней. Успокойтесь.
Тешен упала на диван, опустила голову и зарыдала. Ее слезы тронули Анну, она подошла к княгине, с любопытством и участием глядя на нее.
– Все, что происходит здесь со мной с самого утра, непостижимо, – тихо сказала Анна, – я бы хотела как можно скорее отсюда вырваться. Кто вы?
– Тешен, – еле слышно ответила княгиня, поднимая глаза, – ты, верно, слышала обо мне, так догадайся же, зачем тебя привезли сюда… Соскучившемуся государю нужна новая женщина.
– Подлецы! – с возмущением воскликнула Анна. – Распоряжаются нами, как невольницами, а мы…
– Мы их жертвы.
– Нет! Я не буду, не хочу быть жертвой, – прервала ее Анна, – успокойтесь сударыня, я слишком горда, лучше нужду терпеть, чем унижение.
Княгиня Тешен посмотрела на нее долгим взглядом и вздохнула.
– Не ты, так другая, мой час пробил, но заклинаю тебя, если у тебя хватит сил, отомсти за нас всех, оттолкни его, облей презрением. Ведь это вопиет о мщении к богу.
Тешен опустила вуаль на лицо и молча протянула Анне руку.
– Ты предупреждена, защищайся…
Она быстрым шагом направилась к двери, а Анна застыла на месте, не в состоянии вымолвить ни слова.
На лестнице Тешен ждал тот, кто привел ее сюда. Подбежав к носилкам, она опустила было занавеску, но вдруг увидела молодого офицера, с тревогой глядевшего на нее. Его красивое, благородное лицо, мужественное и энергичное, побледнело, исказилось негодованием и болью. Он, казалось, не верил своим глазам… Несмотря на присутствие двух носильщиков, собравшихся уже поднять с земли носилки, он не выдержал и подбежал к ним.
– Княгиня! – вскричал он в волнении. – Что я вижу? Как, вы тайком отправляетесь на свидание? Скажите всю правду, заклинаю вас, и я тотчас вскочу на коня, чтобы более сюда не возвратиться. Я с ума схожу от любви к вам, а вы… – Он закрыл руками лицо.
– Вы действительно сошли с ума! – с запальчивостью прервала его княгиня. – И не только сошли с ума, но и ослепли – или вы не видите, что я выхожу из дома Гойма? Надеюсь, вы не подозреваете, что я влюбилась в него? – Княгиня схватила офицера за руку. – Идите рядом, следуйте за мной, я не отпущу вас, пока не объясню все. О, если и вы в такую минуту покинете меня, обвинив в чем-то, это будет уже слишком! Этого я не перенесу!
Прекрасные, застланные слезами глаза княгини, обращенные к молодому человеку, руку которого она держала в своей руке, говорили так много, что тревога сбежала с его лица, и оно просияло. Он последовал послушно за носилками до самого дворца, на лестнице подал руку княгине, и они вместе вошли в дом. Усталая и разбитая Урсула, держась за голову, опустилась на диванчик, указав своему спутнику место подле
