– Но ты все-таки не сказала ему, что родила ребенка, —.заметила Шила.
– Да, не сказала. Сейчас… сейчас я жалею, что не сделала этого.
После слов Брук в комнате воцарилось напряженное молчание. Все снова осознали, что Эндрю ушел – окончательно и бесповоротно.
Шила с трудом сглотнула и поспешно переменила тему разговора:
– Не могу себе представить, каково тебе было пытаться содержать ребенка самостоятельно. Морган сказал, что ты работала в ночном клубе и что там был стриптиз!
– Да, был, и, судя по тому, что говорили мне некоторые посетители, хороший. Тони, мой босс, брал на работу только самых талантливых танцовщиц и заботился о том, чтобы тела у них были прекрасными.
Шила уставилась на Брук.
– Не могу поверить, что ты – та же женщина, которая говорила нам, что ее профессиональная подготовка пострадает, если Морган не позволит тебе устроиться на полставки в музей искусств! А потом ушла отсюда, чтобы работать – и где: в баре со стриптизом!
– В ночных клубах платят лучше, чем в музеях, – сказала Брук. – А я обнаружила, что младенцам, чтобы расти здоровыми, надо регулярно есть. Просто удивительно, как легко мне было поменять мои запросы.
У Шилы смягчился голос, и на мгновение в ее взгляде мелькнуло сочувствие.
– Тебе нужна была помощь, Брук. Почему ты не обратилась ни к кому из нас?
– Я считала, что, поскольку я сочла нужным уйти из Кент-Хауза, ответственность за Энди лежит на мне, – ответила Брук. Она почувствовала на себе внимательный взгляд Моргана и ответила на него новым вызовом: – Морган дал мне понять, когда я уходила… То есть, когда я ушла от Моргана, я поняла, что мне надо научиться самой о себе заботиться. Работая ночами, я каждый день могла проводить с сыном. Может, я и не покупала ему дорогих игрушек, но он растет уверенным в себе, общительным и веселым малышом.
Ты забыла одну важную деталь, – резко оборвал ее Морган. – Он никогда не видел отца.
– Я не знала, что отец захочет его видеть! – гневно ответила Брук. – Ну а теперь он тебя видит.
Морган одним глотком допил остатки виски.
– Действительно видит, – сказал он, и Брук слишком остро почувствовала скрывающуюся в его словах иронию.
После нескольких секунд неловкого молчания Шила нарушила напряженную тишину:
– Если больше никто не хочет кофе, то предлагаю дать возможность прислуге убрать со стола. – Отодвинувшись от стола, она нерешительно посмотрела на Моргана и быстро прошла к двери. – Если вы не возражаете, то я пойду займусь личными делами. Вы меня извините?
Не дожидаясь ответа, она вышла, оставив за собой запах дорогих духов.
Брук хотела последовать сразу же ее примеру, но Морган помешал ей.
– Пройдем в гостиную, – предложил он. – Я хочу с тобой поговорить.
Брук прошла следом за ним и в напряженной позе остановилась перед камином, совершенно не представляя, что ее ждет.
– Хочешь что-нибудь выпить? – отрывисто спросил он.
– Нет, спасибо.
Снова воцарилось молчание. Морган налил себе еще одну большую порцию неразбавленного виски. Брук завороженно смотрела, как он пьет его крупными глотками. «Какой вкус будет у его губ, если он сейчас меня поцелует?» – вдруг пришла ей в голову шальная мысль. Она попыталась прогнать ее, но глаза ее невольно устремились на его четко очерченный рот, и Брук почувствовала, как у нее вдруг пересохло в горле.
Морган с негромким стуком поставил стакан на столик.
– Чем именно ты занималась у Тони? – спросил он, и Брук изумила с трудом сдерживаемая ярость, прозвучавшая в его голосе.
– Я была распорядительницей. Даже старшей распорядительницей.
– А в стриптизе ты работала?
– А для тебя это важно? Отвернувшись, он снова взял стакан и одним глотком допил его содержимое.
– Почему мне это может быть важно? Ты совершеннолетняя, так что, полагаю, можешь демонстрировать свое тело кому пожелаешь.
Брук сама не знала, почему ей вдруг настоятельно захотелось сказать ему правду.
– Я работала у Тони распорядительницей, Морган. И больше ни в какой роли. Никогда.
Когда она делала это признание, его лицо смягчилось, и на секунду ей показалось, что она читает в его взгляде неприкрытую нежность. Она сделала несколько нерешительных шагов к нему навстречу, и его суровые губы изогнулись в слабой улыбке, но в следующее мгновение на его лицо снова опустилась так хорошо знакомая ей маска, спрятав все чувства под холодным равнодушием.
– Нерациональное отношение к такому потрясающему телу, – бесстрастно проговорил он. – Я удивлен, что Тони позволил тебе скрывать такое богатство. Он не произвел на меня впечатления филантропа.
Звонок телефона в отдалении не дал ей времени на возмущенный ответ.
– Извини, – резко сказал Морган. – Это звонят по моему личному номеру.
Он вышел из комнаты, оставив Брук в состоянии ярости. «Он часто так на меня действовал, и два года разлуки и наконец-то обретенная зрелость мало что в этом изменили», – разочарованно думала она.
Брук медленно поднялась по лестнице к себе в комнату. Морган даже не сказал, о чем хотел с ней поговорить. Ведь не о ее работе у Тони! Это его никак заинтересовать не может. Будь проклят он сам и его способность нарушать мирное течение ее жизни!
Она вошла к себе в комнату и вздохнула с облегчением. Из-под одеяла выглядывали круглые щечки Энди, разрумянившиеся и казавшиеся еще более нежными от мягкого света ночника. Как всегда, одного взгляда на сына было достаточно, чтобы к Брук вернулась уверенность в себе. Что бы Морган про нее ни думал, как бы он себя ни вел, ради ребенка она должна остаться в Кент-Хаузе и бороться за его наследство. Она слишком долго скрывалась и спасалась бегством.
6
Адвокаты семейства Кентов практиковали в престижном районе в самом центре Бостона. Их имена значились на бронзовой табличке, прикрепленной к массивной двери из красного дерева, но сама табличка была настолько неброской, что случайный прохожий ее вообще не заметил бы. Очевидно, адвокатская контора Ходжа, Триммера и Барнса своих услуг не рекламировала.
Брук открыла внушительные двойные двери и оказалась в приемной, обитой деревянными панелями, пол которой был застелен пушистым ковром.
– Чем могу вам помочь? – вежливо спросила у Брук немолодая секретарша, отрываясь от пишущей машинки.
– Я – миссис Кент. – Брук было странно произносить эту фамилию, от которой она уже успела отвыкнуть. – У меня назначена встреча с мистером Барнсом.
– Да, конечно, миссис Кент. Он ждет встречи с вами. Пожалуйста, идите за мной.
Кабинет мистера Барнса был таким же внушительным и роскошным, как приемная, но сам он нисколько не походил на пожилого седовласого джентльмена, каким его представляла себе Брук. Высокий и худой, он был одет в консервативный деловой костюм, но рыжие волосы смягчали строгий вид, а улыбка, которой он приветствовал Брук, была не только вежливой, но и теплой.
– Я был очень огорчен известием о смерти Эндрю, – сказал он, как только секретарша ушла. – Он был не только моим клиентом, но и другом.
– Мне он тоже был другом, – отозвалась Брук и впервые почувствовала, что ее отношения с Эндрю представлены в должном свете. Эндрю был ее другом. Ничем более – но и не меньше. Нельзя позволить, чтобы гнев и подозрения окружающих испортили ее воспоминания о том времени, которое они проводили вместе.
– Я сознаю, что этот разговор может быть для вас нелегким, миссис Кент, так что я постараюсь говорить как можно более кратко и по существу. – Пусть у мистера Барнса были рыжие волосы и моложавый вид, но в голосе его чувствовалась властность человека, уверенно выполняющего свою роль и не сомневающегося в собственной компетентности. – Завещание Эндрю Кента было составлено достаточно
