– Мне просто показалось, что это хорошая мысль, – промямлила она наконец.
Этот ответ его явно не удовлетворил. Морган подошел к ней, заставил выпрямиться и нежно обхватил ее лицо ладонями.
– Давай попробуем хоть раз в кои-то веки быть друг с другом честными, Брук. Я снова задам тебе тот же вопрос. Почему ты предложила, чтобы мы сюда приехали?
Она вырвалась из его рук.
– Я хотела с тобой переспать, – сказала она, негодуя на то, что он вынуждает ее пойти на столь трудное для нее признание. – Ты очень привлекательный мужчина, Морган. Разве другие женщины тебе об этом не говорили?
– А почему, по-твоему, я согласился поехать с тобой? – спросил он с нотками иронии в голосе. – Бог свидетель, у меня было немало дел на этот уик-энд.
Увидев, что Брук не собирается ему отвечать, Морган обхватил ее за талию и притянул к себе.
– Я согласился приехать в коттедж, потому что хотел переспать с тобой, – повторил он ее слова. – Ты очень привлекательная женщина. Разве твои любовники тебе об этом не говорили?
– У меня не было любовников, Морган. Ни одного, с самой первой нашей встречи.
Она почувствовала, как он напрягся.
– Брук, посмотри на меня, – приказал он. Она повернулась в его объятиях, почти испугавшись ноток отчаяния в его голосе. Несмотря на его приказ, она не подняла взгляда, потому что боялась того, что может прочесть, если посмотрит ему прямо в глаза.
– Не отводи взгляда, – попросил он. – Брук, скажи мне правду. Я просто с ума схожу от потребности знать всю правду. Энди – мой сын?
Казалось, наступившая в комнате тишина становится физически ощутимой.
– Да, – сказала она наконец. – Энди – твой сын. Его полное имя – Морган Эндрю Кент. Я звала его Энди в честь твоего отца, Морган, а не в честь твоего брата.
Все тело Моргана конвульсивно содрогнулось.
– По-моему, я знал это с той минуты, как вынудил тебя покинуть Кент-Хауз. Я знал, что ты беременна моим ребенком, а не ребенком моего брата, – признался он. – Когда ты исчезла из нашей жизни, я вдруг словно прозрел после многомесячной слепоты. Ты можешь себе представить, каково мне было: я надеялся… боялся… что ты ждешь моего ребенка – и не знал, где тебя найти! – Он отрывисто и жестко засмеялся. – Вот тебе пример типично мужской заносчивости. Как бы плохо мне ни было, я знаю, что тебе было в сотни раз хуже. Ведь ты растила ребенка одна!
– Если ты считал, что Энди – твой ребенок, тогда почему ты был так зол, когда наконец меня нашел?
– Я не был зол, – покачал головой Морган. – Я был вне себя от тревоги. Я хотел снова увезти тебя в Кент-Хауз, не дать тебе опять скрыться. Господи, Брук, я бы не выдержал, если бы мне еще два года пришлось искать тебя… и моего сына.
– Тебе по-прежнему трудно так его называть, Морган? Твой брат был мне другом. Он никогда не был моим любовником.
– Я очень плохо обошелся с тобой два года назад, Брук, – признался он. – Ты сможешь простить мне то, как я себя вел?
Он пристально смотрел в ее глаза и весь напрягся, дожидаясь ответа.
– Ты меня больно ранил, – призналась Брук. – Но мы оба совершили ошибку…
Не успела она ничего больше добавить, как Морган склонил голову и прижался к ее губам в нежном, умиротворенном поцелуе.
– Мне все равно, что ты чувствуешь сейчас, – пробормотал он у самых ее губ. – Я заставлю тебя меня простить!
Неожиданный громкий раскат грома, последовавший почти мгновенно за вспышкой молнии, заставил их вздрогнуть. Внутренность коттеджа на секунду осветилась ярчайшим светом. Морган поднял голову и улыбнулся Брук горькой улыбкой, от которой у нее больно сжалось сердце.
– Я рад убедиться в том, что гроза совершенно реальна, – сказал он. – На секунду мне показалось, что гром и молния – это только звуковое сопровождение нашего примирения.
– Природа всегда на стороне влюбленных, – отозвалась она с легкомыслием, которого отнюдь не испытывала.
Морган подошел к наружной двери и осторожно ее приоткрыл. Сильный порыв ветра чуть не вырвал створку у него из рук. Ему пришлось навалиться на крепкую дверь всем телом, чтобы ее можно было закрыть. Как только ему это удалось, завывание ветра и жесткий звон града стали чуть слышными. Теплая комната, освещенная пламенем камина, казалась вдвойне уютной по контрасту с бушующей за ее стенами бурей.
– Слава Богу, что мы в доме, – сказала Брук.
Морган бросил на нее иронический взгляд.
– Погода может не улучшиться, а ухудшиться, – заметил он. – Думаю, нам следует включить радио и послушать, нет ли особых предупреждений относительно нашего района. Если после града пойдет еще и снег, то дороги могут стать непроходимыми на несколько дней.
– Ты хочешь сказать, что если прогноз плохой, то нам следует уехать сегодня? В такую грозу?
– Я хочу сказать, что на самом деле нам следовало уже давно уехать, – мрачно ответил он.
– Я рада, что мы не уехали, – тихо проговорила Брук.
Морган разрядил напряженную атмосферу, воцарившуюся в комнате, потянувшись за переносным стереомагнитофоном, который он принес из машины. Он стоял, забытый, на углу стола, поставленная на него кассета давно закончилась. Морган включил радиоприемник, и в помещении зазвучал голос диск- жокея. Брук быстро положила руку Моргану на плечо.
– К чему слушать радио! – сказала она. – Я могу предложить десятки способов провести время гораздо приятнее.
Морган замер.
– Иногда мне кажется, что ты настоящая колдунья, – хрипло сказал он прерывающимся от страсти голосом. – Почему я все время тебя хочу – опять и опять?
Ей так хотелось вскрикнуть: «Потому что ты меня любишь!»
Когда он притянул ее к себе в резком, жадном объятии, Брук мысленно умоляла его: «Скажи мне, что ты меня любишь, Морган! Скажи, что любишь меня так же сильно, как хочешь мое тело!»
Но он ничего не сказал. Он поднял голову, прервав их поцелуй, и немного виновато пожал плечами.
– Одному из нас надо проявить хоть немного здравого смысла.
С этими словами Морган потянулся к колесику настройки радиоприемника.
– Попробую найти прогноз погоды. Брук ничего не ответила. Почему-то она вдруг ощутила, что должна обязательно убедить его переночевать в коттедже. Он уже признался, насколько она ему желанна. Может быть, если они смогут еще немного времени провести вдвоем, ей удастся заставить его признаться и в том, что он по-прежнему ее любит!
Она опустилась рядом с ним на колени, прижала ладони к его груди и ощутила сильные удары его сердца.
– Кого интересует эта погода? – пробормотала Брук, нащупав узорчатую пряжку его брючного ремня и принимаясь ее расстегивать.
– Всех, у кого осталась хоть капля здравого смысла, – резко отозвался он.
Одна ее рука уже оказалась внутри его брюк, а вторая гладила загорелую кожу на груди.
– Я не хочу слышать радио, – сказала она решительно. – Я хочу, чтобы было слышно, как ты шепчешь мое имя, когда мы любим друг друга.
И Брук медленно и дразняще повторила губами путь, который только что прошли ее пальцы.
Морган со стоном спросил:
– Боже, Брук, что ты делаешь?
– Пойдем в постель, и я тебе это скажу, – проворковала она. – А еще лучше – продемонстрирую.
Морган подхватил ее на руки.
– Колдунья… – повторил он.
