Тони посмотрел на нее, удивившись истерическим ноткам, прозвучавшим в ее словах. Как ей объяснить ему, что Морган Кент из тех людей, кого всегда дожидается машина, чтобы мчать его прямиком к цели? Другие могут увязнут в мелочах повседневной жизни – но Морган определенно знал, что ему нужно, и мог справиться с проблемами, которые других, более подверженных ошибкам людей, поставили бы в тупик. Брук на собственном опыте узнала, как именно он справлялся с проблемами. Она сама когда-то превратилась в проблему – и он выбросил ее из своей жизни решительно и безжалостно.
– Поедем, Брук, – сказал Морган. Она пошла с ним, стараясь, чтобы на ее лице не отразилось тех чувств, которые вызвало в ней прикосновение его руки, протянутой, чтобы поддержать ее нетвердые шаги.
– До завтра, Тони, – попрощалась Брук, удивившись, что собственный голос подчиняется ей.
Серебристо-серый «кадиллак-симаррон» стоял перед ночным клубом в зоне запрещенной парковки. При их приближении из-за руля выскочил шофер. Морган вытащил из бумажника пару купюр и протянул их шоферу.
– Возвращайся в Рендфорд на такси, Эд. Я сам поведу машину.
– Передай в офис, что я появлюсь только завтра во второй половине дня.
– Да, мистер Кент.
Шофер был прекрасно вышколен. Ни один мускул его лица не дрогнул, пока он получал инструкции. Старательно, не глядя на Брук, он кашлянул:
– Ваш отец… э-э… Вашему отцу надо что-нибудь передавать, мистер Кент?
– Я заеду к нему завтра повидаться, перед тем как ехать в офис.
– Да, сэр.
Шофер больше ничего не сказал. Он распахнул перед Брук дверцу лимузина, пока Морган усаживался за руль, а потом деликатно растаял в темноте.
Морган включил двигатель и вывел автомобиль на дорогу, не спрашивая у Брук адреса.
– Откуда ты знаешь, где я живу? – удивилась она.
– Частный сыщик нашел тебя по букету, который ты отправила. Ты оплатила его кредитной карточкой, так что продавщица записала и твое нынешнее имя, и твой адрес. Я уже был в твоем доме, и какая-то женщина сказала мне, что ты на работе. Вот почему я приехал в клуб.
– Ясно. – Она примерно так и подумала еще до того, как он ей ответил. – Мне следовало бы знать, что ты меня легко найдешь. Цветы были моей единственной ошибкой за эти два года, но большего тебе и не нужно было, так, Морган?
– Я пытался тебя найти с того дня, как ты уехала из Рендфорда, – ровным голосом проговорил он, изумив Брук этим признанием. Свет фар встречной машины на секунду высветил его мрачный профиль. – Господи, почему тебе захотелось прятаться? Чего ты боялась? Ты сменила свою фамилию на Эриксон. Ты не снимала денег со своих банковских счетов. Ты не связывалась ни с кем из своих друзей и родственников. Ты даже не писала моему брату!
– Я хотела скрыться от семейства Кент.
– Полагаю, тебе и в голову не пришло, что кто-то может беспокоиться о твоем благополучии?
– Нет, – ответила она. – Такой мысли у меня ни разу не возникло. Я ведь оставила тебе записку.
Он вполголоса чертыхнулся, а потом замолчал. Брук смотрела в окно на пустынные темные улицы. Атмосфера между ними становилась все более напряженной, но она совершенно не знала, как можно исправить положение.
– Я слышал, что твоя бабушка умерла, – вдруг сказал Морган. – Мне очень жаль.
– Да, она умерла примерно за три месяца до ро… после моего ухода из Рендфорда. Это был жестокий удар.
За этими короткими словами пряталось глубокое горе. Когда умерла бабушка, Брук была на шестом месяце беременности. В следующие несколько недель часто бывали минуты, когда ей начинало казаться, что в одиночку ей не справиться. Только упрямая гордость да уверенность в том, что она больше не сможет жить под грузом подозрений Моргана, позволили ей пережить страшное одиночество, которое она испытала особенно остро при рождении Энди. Если бы она знала, что бабушка так скоро умрет, то, возможно, не нашла бы в себе мужества уехать из Рендфорда, несмотря на угрозы Моргана.
– Откуда ты узнал? – спросила она. – Я имею в виду смерть бабушки.
– Опять-таки частные сыщики, – объяснил он. – Несмотря на то, что ты написала в записке, я две недели не мог поверить, что ты действительно сбежала. Я был уверен, что ты поедешь к бабушке, но к тому моменту, как я попытался с тобой связаться, она переехала. Детективное агентство смогло отыскать ее след только через четыре месяца. В конце концов мы узнали ее новый адрес в Бостоне, но она уже умерла, а ты переехала. Я не знал, где тебя разыскивать дальше. Я даже пытался действовать через твоего отца.
Тут она невольно вскинула голову.
– Тебе удалось связаться с моим отцом? Да, ну и задал же ты своим детективам работы!
Морган не смотрел ей в глаза.
– Твой отец взял новое разрешение на брак. Ты знала, что он опять женился?
– Да, знала, – ответила Брук. – Он послал нам с бабушкой открытку, когда они с его четвертой женой были в свадебном путешествии. Естественно, он не потрудился сообщить нам обратный адрес. Полагаю, считал, что это слишком рискованно. Одна из нас могла бы попросить у него какой-нибудь помощи!
– Он человек несчастный, Брук. Он так никогда и не смог оправиться после смерти твоей матери.
– Ну конечно же! Надо полагать, он сказал тебе, что все последние пятнадцать лет не встречался со мной потому, что я напоминаю ему о его умершей возлюбленной! Если он так страстно любил мою мать, то как ему удалось найти еще трех женщин, которых он был готов поставить на ее место? Не говоря уже о таком пустячке, как бросить меня на бабушку?
– Он так и не нашел женщину, которая смогла бы занять место твоей матери, – тихо сказал Морган. – В том-то и проблема.
Когда Брук отказалась отвечать на эти слова, он переменил тему разговора.
– Твоего отца найти оказалось гораздо проще, чем тебя, – заметил он. – Я решил, что ты постараешься уехать как можно дальше от Рендфорда. Мы искали тебя в Калифорнии, Техасе и в половине других штатов страны. Нам даже не пришло в голову посмотреть у себя под носом, в Бостоне.
– Ты решил, что у меня не хватит наглости поселиться так близко от львиного логова? Ты это имеешь в виду?
– Нет, – ответил он, тяжело вздохнув. – Я имел в виду вовсе не это, и ты прекрасно это знаешь.
Брук почувствовала, что ему неловко, и почему-то это вызвало в ней ликование.
– В чем дело, Морган? – съехидничала она. – Ты злишься из-за того, что одна из твоих жертв осмелилась вырваться на свободу?
– Ты убеждена в том, что в нашем браке жертвой была ты, да, Брук?
– Да, – решительно сказала она. – Я определенно была жертвой. Вы с Эндрю сделали все, чтобы испортить мне жизнь.
Он подрулил к тротуару и резко затормозил.
– Кажется, это твой дом, – объявил Морган.
Он открыл ей дверцу машины, и она вышла на тротуар, постаравшись не коснуться его. Они молча пошли по замусоренному асфальту. Впервые она заставила себя взглянуть на свой район глазами Моргана. На этой улице селились люди бедные, и здания отражали отсутствие денег. Краска облупилась с дверей и оконных рам, на крошечных двориках не росло ничего, кроме унылой пожухлой травы. С полдюжины пустых пивных банок катались по обочине, подгоняемые порывами осеннего ветра.
Брук не собиралась оправдываться за то, что живет в таком месте. Ей нелегко было содержать себя и Энди, но она справлялась. У нее не было долгов, и она гордилась тем, что может зарабатывать достаточно. Она вставила ключ в замочную скважину парадной двери и прошла по обшарпанному коридору к своей квартире. Она не позволяла себе оглядываться на Моргана, чтобы оценить его реакцию.
Отперев входную дверь, Брук жестом пригласила его пройти в гостиную.
– О чем ты хочешь говорить, Морган? – как можно спокойнее спросила она. – Я уверена, что ты понимаешь, насколько трудным был мой день. Мне хотелось бы поскорее лечь.
