филиппик в адрес элиты я лучше сообщу читателю некоторую дополнительную информацию к размышлению на тему о «невинных» кремлевских врачах, почерпнутую мной из книги Виктора Прибыткова…
Виктор Васильевич Прибытков работал в аппарате ЦК КПСС с 1972 по 1985 годы, причем последние девять лет — помощником секретаря ЦК, а последние два года — помощником уже Генерального секретаря ЦК КПСС К. У. Черненко.
В 1995 году В. Прибытков опубликовал книгу воспоминаний «Аппарат», которая читается на одном дыхании прежде всего потому, что автор ее привел ряд фактов, все значение которых, возможно, и сам до конца не осознал.
Скажем, он сообщает, что Брежнева и Черненко кремлевские «врачи» плотно посадили на такое «снотворное», которое фактически было наркотиком. Причем Брежневу Чазов не препятствовал принимать «лекарство» в сочетании со спиртным — для усиления, мол, действия. Тут надо заметить, правда, что Брежнев, вопреки молве, пил мало.
И «посадили» на «снотворное» двух друзей так, что однажды, заспорив о том, на какой час назначено предстоящее совещание, каждый держался за свой вариант. Прийти же к согласию Генсек и его друг смогли лишь при помощи референта Галины Дорошиной, установившей по своим записям, что верен… третий вариант. Таким был результат регулярного приема «элитных» «лекарств», влиявших на память, провоцировавших склеротические явления.
Прибытков пишет о Брежневе и Черненко: «Лекарства губили их, но они не могли от них отказаться. Этому пристрастию, как ни странно, всемерно потакала медицина». И Прибытков же описывает случай, когда сразу же после разговора с «кремлевским» академиком Чазовым, уверившим помощника Черненко в том, что с «дедом» все нормально, он вошел в кабинет к шефу с бумагами и не узнал его:
«Вид невменяемого человека. Самое интересное — он смотрит в мою сторону, но каким-то совершенно отсутствующим взглядом… Реакция странная — вроде он все понимает, но ничего не говорит… Что делать? Выговариваюсь до конца. Реакция нулевая!
— Тут, Константин Устинович, … надо бы подписать…
Черненко вполне осмысленно берет в руку фломастер и… совершенно не соразмеряя движения, размашисто чертит хаотично ломаные линии…»
Это были последствия чазовских транквилизаторов — Прибытков разговаривал с сомнамбулой.
В самом начале 1982 года вокруг Брежнева начинается странная возня. Как пишет Прибытков, «начали мереть, словно мухи… сторонники генсека: во время пустячной операции в «Кремлевке» гибнет первый секретарь Якутского обкома партии Чиряев, за ним тотчас следует непонятная смерть первого секретаря из Татарии, первого секретаря из Таджикистана, Председателя Совмина Грузии…».
А вскоре умер и сам Брежнев, о чем бывший помощник Черненко написал так:
«Умер Брежнев неожиданно — уснул и не проснулся. Охранники его сорок минут пытались реанимировать, но неудачно…»
Но, стоп! Не напоминает ли эта ситуация что-то, уже до боли нам знакомое? Это же то, что было и со Сталиным! Но Сталин по уверению «историков» не верил врачам и не терпел их около себя, потому что был-де параноиком и безвинно гноил всех опытных кремлевских врачей на Лубянке.
Однако Брежнев-то никого вроде бы не гноил и никого не опасался? Так как там с ним?
А вот как:
«Странно, но на даче не было медицинского поста, не дежурила медицинская сестра… И это при всем при том, что после 1975 года, когда Леонида Ильича после обширнейшего инфаркта чудом вытянули с того света, он мог в принципе умереть в любой момент…»
Прибытков удивляется: «обычно за брежневской кавалькадой машин сзади катила реанимационная». А «в ту злополучную ночь никого из медиков не оказалось».
И тут, как и в случае со Сталиным, тоже был ужин, правда, без гостей. После него Брежнев пожаловался на боль в горле и затрудненность глотания, но от вызова врача отказался.
А потом он пошел спать, и «утром охранники обнаружили его еще теплого».
Н-да…
Место Брежнева заступил Андропов — тоже долго в кресле Генсека не засидевшийся… Но еще во время его пребывания на высшем государственном посту генерал Федорчук, если читатель помнит, угостил Черненко — второе лицо в государстве — копченой ставридкой, после чего Черненко в тот же вечер срочно отправили в Москву в больницу.
В конце книги Прибытков фактически отбрасывает эзопов язык и пишет прямо:
«…хочешь не хочешь, а подозрения усиливаются. В одну цепочку выстраиваются: копченая скумбрия «а-ля Федорчук», рекомендация (астматику Черненко. —
А ведь цепочку можно продолжить и вспять…
1980 год — пик развитого брежневизма, когда у масс было окончательно вытравлено чувство беззаветного советского патриотизма.
1965 год — «реформа» «Косыгина — Либермана».
1963 год — серьезная дискредитация социализма в результате «деятельности» «волюнтариста» Хрущева.
1957 год — окончательное «воцарение» Хрущева и хрущевцев.
1956 год — антисталинский XX съезд КПСС.
26 июня — июль — август 1953 года — арест Берии, «антибериевский» Пленум ЦК КПСС и расстрел Берии.
5 марта 1953 года — официальная смерть Сталина.
Вечер 28 февраля 1953 года — «тайная вечеря» у Сталина с участием Никиты Хрущева…
Вот та «цепь», на одном конце которой была смерть великого строителя социализма Сталина, а на другом — привод к власти ничтожного могильщика социализма Горбачева…
Замыкают же эту цепь два необходимых для ее прочности звена — «дело кремлевских врачей» 1953 года и дела кремлевских врачей в 80-е годы.
А «РЕПРЕССИИ» невинной элиты? Что ж, сегодня насчет их «россиянские» «историки» иногда проговариваются поразительным образом. Так, автор вводной статьи и один из ответственных составителей сборника документов «Кремлевский кинотеатр. 1928–1953», изданного в 2005 году, Л. В. Максименков — отнюдь не лояльный к Сталину, к Советской власти и социализму историк — пишет об одном из руководителей советского кино, расстрелянном в 1937 году старом большевике Шумяцком, что «…будучи большевистским вельможей, типом феодала, уничтоженного в горниле чистки тридцать седьмого года, он привносил в свою работу…», и т. д.
Итак, не «бессмысленная» сталинская «мясорубка», а горнило
Причем сам же Максименков далее сообщает о постоянных «склоках, доносах и подсиживаниях» таких вельмож и признает:
