освобожденных им из тюрьмы мингрельских генералов… хвастался, что он отравил Сталина и спас их от верной смерти, а всех мингрелов от высылки».
Итак: Бракман рассказал то, что слышал от Нугзара Шария, который слышал от Петра Шария то, что последнему сказал Берия.
Н-да…
Но тут, пожалуй, надо кое-что пояснить подробнее…
Петр Шария действительно входил в окружение Берии, был арестован по известному «мингрельскому делу», в апреле 1953 года освобожден, до ареста Берии был одним из его помощников по Совмину, а после ареста Берии был вновь арестован, осужден, в 1963 году освобожден и работал в Академии наук Грузинской ССР, скончавшись в 1983 году на 81-м году жизни.
Однако в весьма запутанном «мингрельском» деле, с которым были связаны хотя и значительные, но не тотальные депортации из Грузии в Казахстан, наметился просвет еще при жизни Сталина. Хронология тут такова…
9 ноября 1951 года Политбюро приняло Постановление «о взяточничестве в Грузии и об “антипартийной группе Барамия”», а 27 марта 1952 года — еще одно Постановление «о положении в Компартии Грузии». Но уже 4 июня 1952 года Сталин в своей телеграмме первому секретарю ЦК КП (б) Грузии Мгеладзе и другим членам Бюро грузинского ЦК выразил недовольство деятельностью министра госбезопасности Рухадзе и писал:
«ЦК ВКП(б) считает, что т. Рухадзе встал на неправильный и непартийный путь, привлекая арестованных (имеется в виду группа Барамия. —
Это был, с одной стороны, прозрачный намек на то, что не так уж безнадежно черны в глазах Сталина арестованные «мингрелы» и не так уж белоснежен арестовавший их Рухадзе… Сталин ведь знал своих кавказцев!
А 9 июня 1952 года Рухадзе и вовсе был снят и вскоре арестован. Поскольку именно Рухадзе инициировал «дело мингрелов» и вкупе с Игнатьевым его вел, можно было предполагать, что финал этого «дела» будет не таким уж и безрадостным для «мингрелов» независимо от того, жив будет Сталин или нет. К слову, Рухадзе расстреляли по приговору Военной Коллегии Верховного Суда СССР в 1955 году — много позже спустя после смерти и Сталина, и Берии.
Есть, правда, еще одна фигура, повинная — по мнению помянутого выше Леонида Млечина — в смерти Сталина. Это… — сам Сталин, который, по уверениям Млечина, создал вокруг себя такую атмосферу страха, что и охрана, и прибывшие на дачу по вызову члены Бюро Президиума ЦК не решались лишний раз к вождю прикоснуться, чтобы ему помочь. Поэтому-де, Сталин убил себя сам, — глубокомысленно резюмирует Млечин. Вторит ему и «демократический» «историк» профессор Наумов, который заявляет, что в «империи»-де Сталина боялись все, включая самого Сталина.
Млечин, впрочем, как это ни странно, верно отмечает несостоятельность версий о том, что охрана вначале позвонила Берии, и сообщает, что вначале она позвонила, как и положено, Игнатьеву. А тот уж якобы переадресовал ее к Маленкову, который поднял Берию, Булганина и Хрущева. Но далее Млечин — от себя не уйдешь! повторяет бредни о Берии, якобы то радующемуся беспамятству Сталина, то якобы притворно падающему перед ним на колени…
«Объективности» Млечина есть, пожалуй, объяснение. Он всего лишь следует за «генералом» Волкогоновым, который ссылается на рассказ (или — россказни?) охранника Рыбина, содержащий именно этот алгоритм: звонок Игнатьеву — его совет позвонить Маленкову и Берии и т. д… Волкогонов еще более расцветил этот «рассказ», но об этом — чуть позже.
Что же до списка «обвинителей» Берии, то я забыл упомянуть еще и Никиту Хрущева! Он в «своих» «мемуарах» тоже утверждает, что единственным человеком, заинтересованным в смерти Сталина, был якобы Лаврентий Берия… Но вот уж в этом случае можно точно сказать: «На воре шапка горит…» Хрущев просто взваливал с больной головы да на здоровую.
Да он ведь однажды и прямо проговорился о своей зловещей роли! Речистого Никиту Сергеевича в его поздние годы, когда он возомнил себя великой исторической личностью, иногда «несло» покруче, чем Великого Комбинатора Остапа Бендера. И вот, по свидетельству «внутреннего хроникера ЦК КПСС» Н. Зеньковича, 19 июля 1964 года на митинге в честь венгерской партийно-правительственной делегации Хрущев фактически признался в насильственной смерти Сталина и заявил, что в истории человечества было немало тиранов жестоких, но что все они «погибли так же от топора, как сами свою власть поддерживали топором»…
Топор в руках Хрущева? Что ж, он умел держать в руках туфлю, сидя в зале заседаний Генеральной Ассамблеи ООН, умел держать в руках ружье, метко подшибая цель… И вряд ли он затруднился взять в руки топор против того, кто мог лишить его высокого положения, добытого в жестокой борьбе с жизнью.
Много заниматься криминальной хронологией той роковой ночи, когда происходила «тайная вечеря», я, как уже не раз предупреждал, не буду.
Но вот продолжение рассказа Булганина в пересказе Жукова:
«…В 2 часа ночи первыми от СТАЛИНА уехали они — БУЛГАНИН и МАЛЕНКОВ. Около 3 часов ночи якобы уехали БЕРИЯ и ХРУЩЕВ. После отъезда БЕРИЯ и ХРУЩЕВА, минут через 15–20 в столовую к СТАЛИНУ зашел генерал ВЛАСИК, чтобы помочь СТАЛИНУ лечь в постель, и он увидел СТАЛИНА в обморочном состоянии лежащим на полу…»
Власик, вообще-то, в то время сидел в камере то ли на Лубянке, то ли в Лефортово, но, допустим, тут у Булганина или у Жукова произошла аберрация памяти. Для маршала Жукова и генерал был, как я понимаю, не выше ефрейтора, и хотя Власик был не простым генералом, пусть так… Но уж основную-то последовательность событий и участвующие лица Булганин перепутать мог вряд ли… И его рассказ или опровергает ряд «свидетельств» — как по части хронологии, так и по составу действующих лиц, или же сам принципиально неверен, намеренно или не намеренно:
«ВЛАСИК немедля позвал (вызвал? —
Прибывшие врачи в присутствии БЕРИЯ, МАЛЕНКОВА И ХРУЩЕВА пытались оказать помощь СТАЛИНУ, но все было тщетно, СТАЛИН был без сознания и у него был установлен паралич. Несколько позже прибыл БУЛГАНИН и другие члены Президиума. Было решено установить около СТАЛИНА постоянное дежурство членов Президиума и профессуры поликлиники Кремля. Через непродолжительное время СТАЛИН, не приходя в сознание, умер».
В рассказе Булганина — нестыковка на нестыковке. Ну, хорошо, Власик, или там охранник Лозгачев, или охранник Рыбин, или еще кто обнаружил Сталина в обмороке и позвал Берию. А как оказались на даче Маленков и Хрущев? И что значит — «через непродолжительное время»? Сутки — это непродолжительное время? Причем из рассказа Булганина вытекает, что о части событий той ночи Булганин мог знать лишь с чужих слов. Причем выходит, что он прибыл на дачу Сталина где-то не ранее чем в начале пятого часа в воскресенье 1 марта.
Но вот генерал Докучаев в 1995 году приводит рассказ одного из тогдашних охранников Сталина полковника С. В. Гусарова… В ночь с 28 февраля на 1 марта, то есть в ночь «тайной вечери», он стоял на посту у входа в главный дом дачи и видел, как выходили примерно в 4.00 Маленков, Берия и Хрущев. И Гусарову запомнилось, что «Маленков тогда облегченно вздохнул»…
Напомню, что в рассказе Булганина в передаче Жукова Маленков уехал с Булганиным, причем в 2
