Известна и история о том, как решительно поддержал Сталин молодого конструктора Грабина с его идеей специализированной дивизионной пушки, в то время как маршалы, включая Тухачевского, и генералы почти единодушно настаивали на некой «универсальной» пушке, ссылаясь на информацию американских военных журналов (США так и не создали подобной пушки).
А положение с боевой авиацией, сложившееся в ВВС РККА к 1937 году? Ни главный инженер Главного управления авиационной промышленности Наркомата тяжёлого машиностроения СССР авиаконструктор Туполев, ни начальник вооружения РККА маршал Тухачевский не обеспечили к этому году разработки, например, ни одного перспективного проекта современного истребителя!
Ни одного!
А ведь от замысла до массового серийного производства боевой техники обычно проходит не менее четырёх-пяти лет! То есть если бы в авиапромышленности по-прежнему всё решал Туполев, а в РККА по- прежнему командовали бы Тухачевский с начальником ВВС Алкснисом, то Россия встретила бы войну не только с исключительно устаревшими боевыми самолётами, но и без мало-мальски современного конструкторского задела, позволившего бы быстро ликвидировать провал!
Ни больше и ни меньше…
Лишь когда в суть ситуации вник Сталин, всё изменилось за год-два, и к началу войны ВВС Красной Армии уже имели на вооружении новые истребители Яковлева — «Як», Лавочкина и Горбунова с
Гудковым — «ЛаГГ», Микояна и Гуревича — «МиГ», а в ходе войны эти молодые конструкторы — в полном смысле слова
Сталин же поддержал авиаконструктора Ильюшина с его «летающим танком» «Ил-2» — грозой немцев в будущих боях.
И так же внимателен был Сталин к конструкторам авиационных двигателей, миномётов, стрелкового вооружения… И не только перед войной и во время войны, но и все годы после войны — вплоть до самой своей смерти. Ведь эрудиция и компетенция Сталина в специальных вопросах научно-технического прогресса постоянно возрастала, поэтому он был всё более способен принимать
ДА, В ПРЕДВОЕННЫЕ годы сталинской эпохи у советских инженеров, особенно у тех из них, кто находился на переднем крае инженерной работы — в конструкторских и проектных бюро, в научно- исследовательских институтах, не было более влиятельного и заинтересованного в их работе сторонника, чем Сталин. Он действительно был вождём передовых советских инженеров и конструкторов и при этом воспитывал новые кадры руководителей промышленности и экономики.
Молодые наркомы Тевосян, Устинов, Паршин, Ванников, Малышев и другие их коллеги, их молодые заместители и начальники главков — все они знали Сталина, и всех их знал лично Сталин.
Это ведь он сказал: «Кадры решают всё»! И это премиями его имени награждались наиболее талантливые и успешные учёные и инженеры России.
По необходимости Сталин больше внимания уделял оборонным отраслям — во всяком случае, эта
сторона его руководства научно-техническим прогрессом в СССР наиболее известна. Но в предвоенные годы в оборонных отраслях по необходимости концентрировались наиболее передовые инженерные силы России, и, развивая их, Сталин развивал вообще весь научно-технический потенциал державы.
Однако ещё до окончания войны Сталин начал ориентировать наших «оборонщиков» на грандиозные мирные проекты. Так, уральский «Танкоград» вскоре должен был стать мощным центром мирного тяжёлого и транспортного машиностроения.
И стал.
То, что уже сказано о Сталине как техническом вожде страны, может кому-то показаться чуть ли не панегириком ему. Но ведь выше сказана лишь голая правда о его роли и участии в развитии отечественной науки и техники. Да к тому же сказано — чтобы не утяжелять книгу — и далеко-далеко не всё.
Но ещё о нескольких моментах не сказать нельзя… Нельзя и потому, что, например, в книге братьев Медведевых «Неизвестный Сталин» сказано: «Репрессии среди учёных, гибель важных научных школ, выдвижение карьеристов, фанатичных догматиков или шарлатанов — этим чаще всего кончалось вмешательство Сталина в научные дискуссии…»
Здесь явно усматривается намёк на поддержку Сталиным Трофима Денисовича Лысенко, провозглашённого «демократами» величайшим «квазиучёным» мира. В этой книге не место подробному анализу феномена Лысенко, однако небольшая информация к размышлениям на тему — такого ли уж безнадёжного «шарлатана» много лет поддерживал «невежда» Сталин, — нам, уважаемый читатель, вряд ли помешает…
Во-первых, «неуч» Лысенко к 1925 году — к 27 годам, успел окончить Полтавское училище садоводства, Киевские двухгодичные курсы селекции и Киевский сельскохозяйственный институт, поработав при этом в деле селекции реально и став автором раннеспелого сорта помидора «Эрлиан-17» (впоследствии Лысенко дал ещё ряд ценных сортов различных культур).
Во-вторых, лишь два современных советских селекционера удостоились отдельных статей в третьем и последнем издании БСЭ, и оба — верные соратники и ученики Лысенко, почему-то не отрёкшиеся от него до конца жизни. Я имею в виду дважды Героя Социалистического Труда Павла Пантелеймоновича Лукьяненко, автора и соавтора 15 (пятнадцати!) районированных сортов пшеницы (в том числе — знаменитой «Безостой I»), члена Европейской ассоциации селекционеров, члена Королевской академии сельского хозяйства и лесоводства и прочая, и прочая, а также Василия Николаевича Ремесло, Героя Социалистического Труда, автора сортов пшеницы «Мироновская-808», «Мироновская юбилейная» и других.
Этим двум соратникам Лысенко Россия обязана своим основным зерновым фондом, но с каким трудом хрущёвско-брежневская Академия наук СССР избрала Лукьяненко лишь в 19б4-м, а Ремесло даже в 1974 году своими действительными членами… Жорес Медведев называет Ремесло «беспринципным и активным сторонником Лысенко» и радостно сообщает в своей книге о Лысенко, что в 1964 году за Ремесло биологическое отделение голосовало три раза — и все три раза он тогда не прошёл. А ведь все «передовые генетики» СССР ни к тому времени, ни позже не дали стране ни одного путного сорта какой-либо сельскохозяйственной культуры! За несколько десятилетий они фактически уничтожили русскую практическую селекцию, былым лидером которой — Иваном Мичуриным — восхищался когда-то весь мир…
В-третьих, Лысенко, как и Мичурин, призывал рассматривать живой организм, не отрывая его от условий его развития, а сегодня ряд исследователей фактически доказал правоту Лысенко! Изменяя условия жизни, в частности — кормление, экспериментаторы выводят новые виды животных — над чем и работал Лысенко! И выводят не методами генной инженерии, а методами научной селекции — как это делали Мичурин, Лысенко, Лукьяненко, Ремесло…
Что же до «передовой» генной инженерии, то сегодня в любом супермаркете, присмотревшись, покупатель может прочесть уверения производителей различных продуктов, что для их производства ГМ- компоненты не использовались.
«ГМ» — это как раз и есть «генетически модифицированные», по поводу чего можно вспомнить не очень хорошо пахнущую, но точную присказку о том, что «ГМ…» двух сортов не бывает.
Как, замечу, к слову, и «демократов»…
Наконец, сообщу уж читателю и то, как закрывали «антинаучную» экспериментальную программу Лысенко в 1965 году.
Началось с того, что инспектировать экспериментальную базу Лысенко приехал журналист (!) Аграновский из «Литературной газеты», не имеющий никакого специального образования. После его статьи и ряда других статей в таких «научных» изданиях, как «Комсомольская правда», была образована уже Государственная проверочная комиссия, итоги работы которой были рассмотрены 2 сентября 1965 года на совместном (!) заседании Президиума АН СССР, коллегии Министерства сельского хозяйства СССР и Президиума ВАСХНИЛ (Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В.И. Ленина).
В итоге Лысенко как учёный был уничтожен.
Но кто же входил в высокую академическую комиссию?
А вот кто: один директор непрофильного НИИ, один провинциальный профессор, два рядовых
