Это говорилось в 1945-м, а не в 1941 году! Такие настроения не были массовыми, но они были. Реально были! Ведь в Действующей армии служили не только Матросов и Талалихин, но и обыкновенные шкурники.
Нормой был обычный человек — не рвущийся вперёд, но идущий в атаку, не бросающий оружие в бою и воюющий по принципу: «Ни на что не напрашивайся, ни от чего не отказывайся».
Однако имелись же и отклонения от нормы! В соединении, где начальником политотдела был полковник Королёв, командир отдельного истребительного противотанкового дивизиона 1-го Украинского фронта лейтенант Латругин расстрелял в боевой обстановке трёх бойцов нового пополнения за бегство с поля боя.
В 1945 году!
Бросали винтовки, уничтожали документы и дезертировали не только в 1941 году, но и в 1945-м! Заместитель начальника политуправления 3-го Украинского фронта полковник Катугин в апреле 1945 года сообщал начальнику ГлавПУ РККА (а также секретарю ЦК и Московского горкома) A.C. Щербакову о чрезвычайных происшествиях по фронту за март 1945 года.
По сравнению с февралём количество ЧП по соединениям и частям фронта уменьшилось с 216 до 197, а именно:
Дезертирство — 115 случаев Членовредительство — 52 случая Контрреволюционная агитация — 7 случаев Террористические акты против офицерского состава — 2 случая Мародёрства и насилия — 21 случай.
Спрашивается — если каким-нибудь Берсоневу или Воронкину, упомянутым в донесении генерала Ящечкина, подвернулся бы удобный случай «пощупать бабёнку», они использовали бы его или нет? Да ещё если бы они, к тому же, дезертировали?
Даже среди сорока тысяч не очень политически и морально устойчивого нового пополнения 1-го Украинского фронта берсоневы и воронкины составляли ничтожное меньшинство. Но если такими были хотя бы пять из ста, то только это новое пополнение только одного фронта давало
Только по одному фронту и только из неустойчивого пополнения.
А в составе одного 1-го Украинского фронта находились сотни тысяч человек. Всего же три фронта, участвующие в Берлинской операции, имели в своём составе (вместе с тылами) два с половиной миллиона человек.
Это — только на Берлинском направлении!
Прикинем… Если несдержанным негодяем оказался бы хотя бы один из ста «человеков с ружьём», это даёт
А если одного и того же насильника разберёт охота, и он пойдёт на насилие ещё раз?
А если ещё раз?
Рано или поздно его, конечно, завернут и сдадут в трибунал. Но статистику-то он, дрянь этакая, уже повысил.
Это ведь, господа хорошие «демократы», законы больших чисел! Даже в самой рыцарственной армии всегда найдётся горстка (один на сто и даже один на пять — разве это много?) подлецов.
Плюс — увезённые в Германию и теперь репатриирующиеся на Родину (в реальности нередко бесконтрольно и неорганизованно бредущие по дорогам рушащегося Рейха) сотни тысяч гражданских мужчин. И многие из них ох как натерпелись от немцев лиха! А нервы расшатаны, а дремучие инстинкты разбужены…
Плюс — не забудем, переодетые в советскую военную форму немецкие террористы из «Вервольфа». Этим напропалую насиловать всех находящихся в пределах досягаемости немок было вменено в прямую, так сказать, служебную обязанность самим характером и смыслом их деятельности. Причем они ещё и изуродовать их были обязаны — для убедительности и требуемого психологического эффекта.
Кое-что на сей счёт я позднее сообщу.
А если какую-то молодую немку из городка, через который прошла советская воинская часть, прижал в углу немецкий дезертир, она что — так и кричала об этом на всех углах или сваливала всё на «русских варваров»?
Однако основная часть изнасилований совершалась, как я понимаю, всё же обычными солдатами и офицерами, не сумевшими сдержаться.
Но так ли много было этих случаев? По официальным данным политуправления 3-го Украинского фронта, на территории Австрии их было допущено нашими военнослужащими не более двадцати одного за март месяц 1945 года. Наделе их было, конечно, намного больше, но даже если считать, что стал известен лишь один случай из десяти, реальная цифра — примерно двести случаев.
Сделаем скидку на то, что в Австрии ожесточённость боёв была невысокой по сравнению с непосредственно Германией, и вероятность насилия русских там была объективно ниже. Приняв вполне корректный коэффициент 5, получим до одной тысячи изнасилований в самой Германии за месяц.
Конечно, даже несколько тысяч случаев — это уже массовое явление. Тем более — несколько десятков тысяч случаев. Однако с учётом всего приходится удивляться не тому, что в Германии в 1945 году имели место достаточно массовые (на уровне нескольких тысяч) изнасилования немок русскими, а тому, что их было так немного.
Вот две ситуации, с темой связанные не прямо, но — прочно.
Во время Висло-Одерской операции у польского села Ветковице был подбит Ил-2 лётчика-штурмовика В.В. Шишкина. Сев на вынужденную рядом с немецкими окопами, Шишкин и его воздушный стрелок A.B. Хренов сразу же приняли бой. Огнём бортовых пулемётов они уничтожили более пятидесяти солдат, а когда патроны кончились, отстреливались из пистолетов. Хренов был убит, тяжело раненный Шишкин взят в плен. Злость немцев была понятна — этот русский со своим товарищем только что уложил половину полноценной роты! Не было бы удивительным, если бы Шишкина тут же расстреляли. Однако вышло омерзительно: Шишкину выкололи глаза, отрезали язык, сожгли до костей ступни ног, а на спине вырезали пятиконечную звезду.
Такая, увы, цивилизация…
Месть солдата — что бы ни творил враг — должна быть обращена на вооружённого врага. Он лишил тебя всего? Сражайся, воюй без страха! Но не палачествуй над ним. И что должны были чувствовать наши бойцы, отбив у немцев труп Шишкина?
Кто-то мог и срываться — в ответ.
Но женщины и дети — это свято. И Красная Армия — взятая в целом как историческое, социальное и нравственное явление — так и воевала! Я обращусь ещё раз к воспоминаниям уже известного читателю дважды Героя Советского Союза лётчика Савицкого:
«В конце апреля КП танковой армии генерала Богданова, которую мы прикрывали, перебазировался в район города Нейруппин. Двигались небольшой колонной. Впереди Т-34, за ним бронетранспортёр, где разместились мы с начальником штаба армии генерал-лейтенантом Радзиевским (в
Вошли в какое-то селение и двинулись по узкой улочке… Вдруг из одного домика… выбежала немолодая уже женщина. Правую руку она держала за спиной. Поравнявшись с нашим бронетранспортёром, женщина размахнулась и бросила гранату. Граната упала по ту сторону дороги в кювет и взорвалась, не причинив нам никакого вреда. Командир машины, коротко выругавшись, вскинул автомат. В ту же секунду к женщине подбежал мальчик лет семи-восьми и прижался к ней, обхватив обеими руками.
Выстрела не прозвучало. Не замедляя хода, мы проехали мимо. Весь эпизод занял не более десяти секунд».
Рассказав об этом эпизоде, Савицкий приводит интересные мысли, сравнивая боевую мораль русских и немцев:
«Вот ведь, подумалось мне тогда, нервы на взводе, а хватило же танкисту тех нескольких мгновений, которые потратил мальчонка на расстояние, отделявшее его от матери, чтобы оценить обстановку и
