устами российского поверенного в делах в Китае Ладыженского, встретившегося с наместником столичной провинции Цин Ли Хунчжаном, заключает в 1886 году
Китай за это обязался совместно с Россией добиться... от Англии эвакуации Гамильтона, что вскоре и произошло.
Китаю-то это было выгодно, потому что английский Гамильтон — это база для английской интервенции в Китай вне Китая... Китай мог теперь говорить и о его поддержке Россией...
А Россия? Что реально выгодного для себя получила Россия?
Ничего!
Так был упущен очень уместный шанс и повод войти нам в Корею уверенно и сильно. Ведь, в отличие от Японии, у нас, напоминаю, была с Кореей сухопутная граница.
Да и опереться нам в Корее тогда было на кого. Энергичная и властная корейская королева из рода Мин ориентировалась на Россию и группировала вокруг себя активные антияпонские силы. И Мин оставалась сторонницей России до конца, поддерживала связи с русской миссией...
Безвольный же и ничтожный король Ко Чжонь (Ли Чже Хван, И Хый) находился под влиянием Китая.
В 1894 году в Корее начинается крестьянское восстание под флагом нового религиозного учения «тонхак» («восточное учение»). За помощью в его подавлении Сеул обратился и к Китаю, и к Японии.
Китай направляет в Корею три тысячи солдат. Япония оккупирует Сеул.
В связи с подавлением «союзными» японскими войсками восстания тонхаков Япония вновь стала хозяином положения, арестовала королевскую семью и образовала марионеточное правительство 80- летнего Те Уонь Гуня — бывшего регента и отца арестованного короля. Это правительство отменило договор Кореи с Китаем и заключило договор с Японией. Последняя признавала независимость Кореи от Небесной империи.
27 июля 1894 года Те Уонь Гунь объявил Китаю войну и сразу спрятался за спину той Японии, которая его для этого из-за своей спины и доставала.
Защита Японией новодельной корейской «независимости» и послужила формальным поводом к японо- китайской войне 1894 — 1895 годов. Официально объявленная 1 августа, она началась фактически 25 июня 1894 года, когда японское военное судно «Нанива» под командой капитана Того (будущего адмирала и победителя в Цусимском сражении) потопило без предупреждения английский пароход «Коушинг», зафрахтованный Китаем и перевозивший китайских солдат.
В ходе войны японцы оккупировали корейскую столицу, но закрепиться тогда они там не смогли.
Помешали и антияпонские выступления самих корейцев, и политическое (увы, не силовое!) вмешательство (так и хочется сказать — уже «помешательство») России.
Теперь, когда за десять лет все тут изменилось для России не в лучшую сторону, мы начали вдруг махать кулаками... Советский историк Федор Ротштейн позднее писал: «Россия не для того согласилась на независимость Кореи, чтобы предоставить Японии возможность овладеть ею и запереть выход из Владивостока».
А чего иного, спрашивается, могла ожидать Россия после того, как «согласилась на независимость Кореи»? Китай был в состоянии нарастающего кризиса и осуществлять реальный патронаж в Корее не мог. Защитить себя самостоятельно Корея тоже не могла. И, отказываясь от протектората над Кореей, Россия отдавала ее Японии почти автоматически! Вопрос был лишь в темпах и сроках.
Впрочем, и тогда еще время для решительной (то есть — неизбежно силовой) русской политики окончательно упущено не было, потому что 6 июля 1895 года по инициативе королевы Мин король Ко Чжонь удалил из правительства японских ставленников и назначил вместо них министров русской ориентации. Японии отказали в праве держать гарнизоны в главных городах страны.
Ну пусть и с опозданием, но можно было энергичными действиями России переломить ход событий в свою пользу. Ведь Япония хотя и быстро усиливалась, но все еще была достаточно слаба. В июне 1895 года в Корейском королевстве было всего-то две тысячи японских войск! Японский флот тогда еще очень уступал нашему — если брать общее соотношение боевых кораблей.
Но что толку от этого, если все лучшие наши морские силы были заперты в узкостях далекой от Желтого моря Балтики и развернуты на Германию?
А ведь можно, можно было своевременно перебросить все приличное и новое на Тихий океан... Сделай мы это вовремя, и не надо было бы даже организовывать в Сеуле очередной — теперь уже прорусский — переворот. Его уже провела законная корейская королева Мин!
Но и этот, уже окончательно последний разумный, наш шанс Россия бездарно упустила...
И ведь что обидно и досадно, уважаемый читатель! Молодой император Николай Второй в то время на записке Лобанова-Ростовского пометил:
Очень здравая мысль! Причем — именно на юго-востоке, потому что тогда коммуникации от такого порта к Владивостоку не пережимались бы Корейским проливом, посередине которого, разделяя его на Западный и Восточный проходы, стояли японские острова Цусима.
Юго-западный же, например, корейский порт Инчхон (Чемульпо) был-то неплох — на расстоянии трехсот миль через Желтое море находился германский Циндао (Кио-Чау). Но внутри Желтого моря русский флот было легко запереть в случае войны, а уж связь с Владивостоком блокировалась точно.
Недаром позднее, в Первую мировую войну, японцы весьма быстро и без проблем захватили Циндао, хотя эскадра адмирала Шпее с «Шарнхорстом» и «Гнейзенау» ушла заблаговременно в Океанию.
Вот когда — в конце XIX века — нам по-настоящему стала «икаться» продажа Русской Америки. В новой ситуации на Тихом океане державе действительно очень бы не помешала незамерзающая база флота. Но Россия Александра Первого упустила «гавайский» шанс, Россия Николая Первого — Форт-Росс, а Россия Александра Второго — и всю Русскую Америку.
Да, наследство они оставили своим преемникам непростое...
То есть Николай здравомыслия был не лишен, но, во-первых, его политика была отягощена ошибками деда и прадедов (не говоря уже об ошибках отца). А во-вторых, Николай, увы, тоже был лишен умной государственной воли. Зато неумное упрямство демонстрировал потом не раз.
Вот и на этот раз все ограничилось умной пометой при неумной политике.
20 сентября 1895 года российский поверенный в делах в Корее и генеральный консул в Сеуле Владимир Карлович Вебер отослал в российский МИД депешу, в конце которой писал:
Император Николай сделал и на этой депеше помету: «Я разделяю мысль Вебера».
Пометой все ограничилось, увы, и в этом случае...
Ну что тут скажешь, уважаемый мой читатель?!
А 8 октября 1895 года японский посланник Иомиура проводил в японской миссии в Сеуле смотр своих сил — полицейских, солдат и наемных бандитов «соси».
Японские «соси» имели богатый опыт предвыборного террора и политических убийств в самой Японии и в тот день оказались на высоте... Они ворвались в королевский дворец и перебили всех находившихся там женщин, рассчитывая на то, что уж таким образом они не упустят и Мин.
Они ее и не упустили.
Опознав потом труп королевы, «соси» вытащили его в сад, изрубили на куски, облили керосином и сожгли.
Эх!
Король Ко Чжонь оказался под стражей, но 11 марта 1896 года бежал, укрылся в здании российской миссии и там издал указ об увольнении министров прояпонских и назначении министров — сторонников России.
Увы, русских броненосцев, способных подкрепить своим главным калибром это решение Ко Чжоня (как-
