Антанты. То есть собственно — союзнику.
Да, именно так!
Когда стало ясно, что война в Европе скоро не закончится и белая раса втягивается в нее надолго, Япония тут же резко нажала на Китай. Небесная империя, ставшая сумбурной децентрализованной «республикой», особых сил сопротивляться не имела, и 18 января 1915 года Япония предъявила президенту Китая Юань Ши-каю свое знаменитое «21 требование».
Уж не знаю, насколько это их количество было обусловлено карточными пристрастиями японской элиты, но в политическом отношении этот набор требований был явным перебором.
За суперэкспансионистскими требованиями, которые, если были бы выполнены, обеспечили бы Японии полный политический, экономический и военный контроль над Китаем, стоял могущественный «Кокурюдан» — тайное Общество черного дракона. И японский ультиматум (ничем иным эти требования не назовешь) предусматривал:
— обеспечение «специальных прав» Японии в Маньчжурии и Внутренней Монголии;
— увеличение сроков аренды Квантунской области с Порт-Артуром и Далянем (Дальним), с Южно- Маньчжурской и Шеньян-Аньдунской железными дорогами с 25 до 99 лет;
— узаконение захвата Циндао и Шаньдунского полуострова;
— передачу Японии немецких угольных концессий;
— передачу ей всех прав и привилегий, ранее предоставленных германским гражданам в Шаньдуне;
— передачу под совместное управление Ханьепинского угольно-металлургического комбината;
— предоставление обширных железнодорожных концессий в бассейне Янцзы (это была прямая и особо болезненная шпилька в бок дяде Сэму);
— предоставление права на постройку новой железной дороги от Чифу на Шаньдуне;
— исключительное право Японии на аренду китайских портов, островов и территорий;
— беспрепятственное допущение японских военных рекогносцировок на китайской территории;
— право Японии назначать при китайском правительстве японских политических, финансовых, экономических и военных советников;
— такой контроль над полицейскими управлениями важнейших пунктов Китая, при котором руководящий состав полиции состоял бы исключительно из японцев;
— закупку у Японии не менее 50% ввозимого Китаем из-за границы оружия.
Секретные переговоры велись в Пекине четыре месяца. Китай пытался как-то сохранить лицо, но 27 апреля 1915 года требования после небольших изменений были вновь вручены китайскому правительству ультимативно, и 9 мая Китай их принял и подписал с Японией секретный договор.
Китай принял ультиматум по рекомендации США и Англии, данной, конечно, скрепя сердце.
Англия увязала в боях на Европейском континенте и в европейских морях. Еще до войны ей даже пришлось оттянуть с Дальнего Востока свою броненосную эскадру, оставив там лишь крейсера.
Америка исподволь готовилась к тому решающему периоду войны, когда ей придется «лично» вступить в нее.
Тут было не до Китая, тем более что, хотя Япония и предприняла некоторые практические шаги по реализации требований, вскоре после окончания войны те же Штаты ей здорово в том помешали.
Однако позиции Японии уже укрепились — так или иначе. Это проявилось и в том, что даже дяде Сэму пришлось посчитаться с ней и на Парижской мирной конференции, проходившей в 1919 году в Версале, передать германские права на Шаньдунскую провинцию не Китаю (в состав которого эта формально арендуемая провинция входила), а Японии.
И КИТАЙ, и Япония были в Версале представлены равным числом делегатов — по пять. Во главе китайской делегации был министр иностранных дел Лю Чен-сян, а японской — член «генро» и дважды премьер Сайондзи.
Китайцы добивались возвращения их собственной территории и доказывали, что Шаньдунский полуостров, на котором живет 30 миллионов китайцев (то есть по числу — половина населения тогдашней Японии), — исконно китайская территория, да еще и родина Конфуция. Было это чистейшей правдой, однако Сайондзи с коллегами упрямо твердили, что Шаньдун «отвоеван» у Германии — ныне побежденной, и они от «своего» не откажутся.
Японцы напирали на «жертвы», понесенные ими во имя «общей победы». (В скобках сообщу читателю, что Япония потеряла за всю войну 300 (триста!) солдат и офицеров (хотя есть данные, увеличивающие эту цифру до «целой» тысячи.)
«Белая» Антанта возражать своему «желтому» союзнику хотя и возражала, и противодействовала, но далеко не всегда добивалась своего.
Успех всегда опьяняет японцев, как вино, — они сами в том признаются и своеобразно подтвердили это в Версале... Государственный секретарь США Лансинг тогда обратился с просьбой к одному из японских представителей на конференции барону Макино:
— Господин Макино, я прошу вас как-то смягчить «шаньдунский» удар для Китая!
— То есть?
— Ну, вы могли бы выступить с каким-либо формальным доброжелательным заявлением.
— Каким?
— Собственно, — Лансинг протянул к. Макино руку, в которой был зажат лист бумаги, — мы тут совместно набросали проект...
Макино смотрел на Лансинга бесстрастно и молчал, а Лансинг продолжал его уговаривать:
— Еще лучше, если вы дополнительно увидитесь с Лю Чен-сяном. Макино пожал плечами, а Лансинг пояснил:
— Такой шаг был бы повсюду встречен с величайшим одобрением и поднял бы престиж Японии!
— Повсюду?
— Да! И прежде всего — в Китае, где иначе горькое разочарование и возмущение может вылиться в насильственное сопротивление вам по всей стране!
— По всей стране? — презрительно повторил Макино. — А разве Китай представляет собой нечто единое как государство?
— ?!
— Нет, господин Лансинг, я очень внимательно выслушал вас и высоко ценю ваши искренние усилия, но...
— Но?
— Но я не могу предпринять такую акцию и сразу скажу, почему...
— Почему же? — не выдержал Лансинг.
— Потому, что я опасаюсь возмущения... — тут Макино сделал голосом нажим, — японского общественного мнения.
Надо сказать, что такое поведение Макино было запрограммировано самими Штатами.
За полтора года до этого «версальского казуса», 2 ноября 1917 года, тот же Роберт Лансинг обменялся с экс-министром иностранных дел Японии, главой специальной японской миссии в Вашингтоне Кикудзиро Исии нотами, где США и Япония взаимно определяли свою политику в Китае. Признавая «особые интересы» Японии в Китае тогда, когда Япония уже аннексировала Шаньдун и базу Циндао, Америка фактически согласилась с этим японским захватом. Япония же вновь подтверждала согласие с политикой «открытых дверей».
Маленький инцидент вокруг соглашения Лансинга — Исии хорошо иллюстрировал всю американо- японо-китайскую интригу.
Опубликование соглашения намечалось на 7 ноября. Но уже 4 ноября Япония без ведома США передала тексты нот в МИД Китая. Китай тут же заявил, что не признает никакого соглашения, заключенного относительно Китая другими странами.
Но что значили протесты Китая тогда и чуть позже — в Версале? И Шаньдун остался за Японией.
(Что занятно, замечу я в скобках!) Штаты в конце концов отказались подписывать Версальский договор, мотивируя этот шаг своим несогласием с передачей Шаньдуна японцам.
«Ну, что тут скажешь?!» — приходится повторить автору уже в который раз...
