Это туда, в Париж, президент США Вильсон привозил карту, составленную госдепартаментом с «предлагаемыми границами в России», которая оставляла русским лишь Средне-Русскую возвышенность и которая лишь к началу XXI века во многом действительно стала картой Российской федерации.
И именно из Парижа Золотой Интернационал устами Вильсона отдавал директивы западному миру. А конференция оказывалась — кроме прочего — еще и Главным штабом интервенции в России. Жанен тут был всего лишь представителем этого «штаба» при Колчаке и не командовал, а координировал...
А ведь в служебной переписке все точки над «i» расставлялись без обиняков. Исполняющий обязанности госсекретаря США Филиппс докладывал Вильсону:
О Колчаке советские газеты писали: «Мундир — английский, погон — французский, табак — японский, правитель — омский».
Соединенные Штаты в этой частушке отсутствовали.
Зато они прочно присутствовали в судьбе «омского правителя».
Так же, как с самого начала русской революции 1917 года они присутствовали вообще в любой стратегически важной точке России. Пусть зачастую и незримо.
И об этом тоже надо сказать хотя бы несколько слов...
Адмирал Колчак оказался последней ставкой янки в «русской игре», а первой (точнее — второй, после Корнилова) был атаман Войска Донского генерал Каледин.
После провала Корнилова Антанта (то есть — Золотая Элита Запада) всерьез заинтересовалась казаками. А те — Антантой.
Тогда на Юге России набирало политическую силу Войсковое правительство Каледина. И оно казалось силой — ведь казаки в разваливающейся России внешне выглядели неким монолитом. 3 октября 1917 года в Екатеринодаре (будущем Краснодаре) собралась конференция главнейших казачьих войск (Донского, Кубанского, Терского, Оренбургского, Уральского и Астраханского) и горских народов Кавказа.
22 октября 1917 года члены Совета «Союза казачьих войск» посетили американского посла Френсиса.
— Казачество чрезвычайно ценит ту высокую дружбу, с которой президент США и вся Америка относятся к России, — строевым голосом заявил ее глава генерал Михеев.
— Рад слышать это из уст представителей Тихого Дона, — со знанием «местных» условий отозвался посол.
— Нет, — уточнил Михеев, — наша признательность выражается не от имени какого-то одного казачьего войска, а от лица конференции в Екатеринодаре!
— Конференции?
— Так точно.
И Михеев стал докладывать...
Френсис слушал внимательно, а выслушав, сказал:
— Я немедленно сообщу господину президенту обо всем, что вы рассказали, господа.
Казаки обрадованно зашевелились и подправили усы, а Френсис их еще и подбодрил:
— Америка, господа, высоко ценит русское казачество, так много положившее на алтарь свободы во имя благополучия России.
И «апостолы русской свободы» удалились восвояси, похлопывая по голенищам сверкающих сапог нагайками, так много и часто трудившимися во имя «прав человека и гражданина»...
Стоит ли удивляться после этого, что 3 ноября 1917 года в Киеве открылся Казачий съезд! Приветствовал его, между прочим, и председатель Чехословацкого национального совета Масарик (еще одно американское создание, через полгода реализовавшее мятеж чехословацкого корпуса).
Через четыре дня в Петрограде большевики низложили Керенского, и «все здоровые силы России» потянулись на Тихий Дон... Начиналось второе издание корниловщины — калединщина.
29 ноября 1917 года в Екатеринодаре создается «объединенное правительство Юго-Восточного союза», а через десять дней консул США в Москве направляет депешу государственному секретарю Лансингу с докладом о переговорах с эмиссарами Каледина.
Еще через день Лансинг представляет меморандум Вильсону, где предлагается «низвержение большевистского господства путем военной диктатуры, поддержанной лояльными дисциплинированными войсками». Для официального документа «свободной страны» словарь здесь был несколько, гм...
«Единственно реальным ядром организованного движения, достаточно сильного, чтобы сместить большевиков и учредить правительство, является группа высших офицеров во главе с атаманом донских казаков Калединым», — сообщал Лансинг.
Еще через два дня меморандум Лансинга получил официальное одобрение Вильсона, но уже до этого Френсис в Петрограде санкционирует по просьбе полковника Робинса отправку Каледину эшелона с 80 грузовиками.
Через полторы недели посол США в Лондоне Пейдж получил указание «скрытно финансировать в необходимых размерах Каледина через английское и французское правительство».
Обращу твое внимание, уважаемый читатель, на то, что Пейджу предписывалось не запросить согласие «суверенных» англичан и французов на такую скрытную комбинацию, а просто финансировать русскую контрреволюцию через них, и — точка!
Однако на деле тут вышла запятая, потому что Каледин оказался еще неудачливее Корнилова, и в середине февраля 1918 года его затея провалилась, а сам он застрелился.
И Золотая Элита начала готовить розыгрыш уже «чехословацкой» карты (о чем я упоминал в книге «Россия и Германия: путь к пакту»), еще не зная, что ей придется вытаскивать из рукава и карту русского адмирала.
Ну, а об этом последнем выше было сказано — как мне представляется — вполне достаточно.
МОЙ РАССКАЗ об американской линии в русской контрреволюции, об ее преимущественно «колчаковском» окрасе, подходит к концу. И я, и читатель знаем теперь немало о том, что происходило с Колчаком до того, как он стал «Колчаком», о том, что ускользнуло от внимания тех усердных собирателей фактов, которые называют себя еще и «историками». И я предлагаю еще раз вернуться к началу «колчакиады» и проследить еще раз цепь событий, ее составивших...
Да, Колчак внешне всегда производил впечатление человека долга. Но прямо, связанный с корниловцами, он накануне путча уезжает. Хотя путчисты на него рассчитывали. Выходит, он едет как эмиссар Корнилова, чтобы в Англии ждать своего часа.
Однако корниловщина срывается. Но он-то — уже в Лондоне.
Что делать?
В России генералов и адмиралов хватает. Да и Корнилов — под арестом в Быхове. Надежды Золотой Элиты теперь связаны с казаками, с Калединым. Тем не менее отказываться от Колчака пока рано. Да и прикрытие его контактов с Антантой выбрано хорошее. И он едет теперь в США — по-прежнему как эмиссар контрреволюции.
Приходит Октябрь...
Корнилов и его ближайшие сторонники все еще в Быховской тюрьме под «охраной» Текинского конвоя, но 19 ноября 1917 года их освобождает полковник Кусонский. И Корнилов с текинцами направляется в Новочеркасск — собирать белые силы, а после краха Каледина выходит в «Ледяной» поход на Кубань. Колчаку пока нет необходимости так вот, с бухты-барахты, возвращаться. Тем более что в России выдвигаются на первый план иные силы — Корнилов в апреле 1918 года погибает, и его сменяет Деникин.
К тому же на Дальнем Востоке, в Китае, в Северной Маньчжурии, сплетается немало интересов и возможностей, поскольку у князя Кудашева, сидящего пока что в Пекине в качестве русского посла, имеются средства, которые Китай выплачивал России в счет «боксерских» репараций. Да и КВЖД пока в руках у
