Реки эти впадают в узкий семидесятикилометровый Кантонский залив Южно-Китайского моря, на западном берегу которого — у выхода в открытое море — с 1557 года образовалась португальская колония Макао. Португальцы арендовали эту территорию у Китая под свою торговую факторию.
В пятидесяти шести километрах от Макао — через залив, на восточном его берегу, с 1839 года на месте китайского Сянгана появится британский Гонконг — как результат победы Англии в первой «опиумной» войне. Но во времена первого русского кругосветного плавания до этого было еще далеко. Хотя англичане в Китае уже тогда были активны даже более, чем португальцы.
Этот весьма интернациональный «треугольник» можно было интернационализировать еще более, если бы сюда внедрилась Россия. С португальцами особенно считаться не стоило, а англичан надо было нейтрализовать путем русского соглашения с китайцами и аренды территории под
Дело это было сложным, но, пожалуй, возможным, хотя и не во времена Крузенштерна и Лисянского, а, скажем, лет через десять или позднее — когда Китай стали прижимать англичане и на карте Китая появился британский Гонконг.
Что же до наших первых кругосветчиков, то им в Кантоне пришлось пережить весьма неприятные дни…
К Кантонскому заливу в районе Макао первой пришла «Надежда», и перед Крузенштерном сразу встал вопрос: как поступать дальше? Идти прямо в Кантон или Вампу? Коммерческий груз невелик, и всю возможную прибыль съедят пошлины и «подарки» китайским мандаринам. Стоять в Макао, дожидаясь «Невы»? Но на рейде Макао купеческое судно имело право стоять по китайским законам только сутки, а потом надо было или проходить в Вампу, или идти куда угодно.
И Крузенштерн объявил китайским властям в Макао свой корабль военным.
Через полмесяца пришел Лисянский, и он-то направился сразу в Вампу, но «Надежда» проследовать туда уже не могла — проход военным судам был строжайше и под «великим штрафом» запрещен.
Начались торги, но, расторговавшись в начале января 1806 года, уйти сразу же наши корабли не смогли. Их задержал кантонский наместник…
Он доносил в Пекин, что в, Макао прибыл купеческий русский корабль с купцами Лу-Чынь-Дун (Крузенштерн) и Ни-Цзань-ши (Лисянский) и ведет незаконный-де торг с китайскими купцами.
Китайцы считали законной торговлю с русскими только в Кяхте — в соответствии с Кяхтинским трактатом от 21 октября 1727 года. И Китайский трибунал (китайское «министерство иностранных дел») 16 (28) января 1806 года запросил русский Правительствующий Сенат — прибыли ли Лу-Чынь-Дун и Ни- Цзань-ши в Кантон с ведома Сената или это была их самовольная инициатива.
Погрузка купленных китайских товаров была приостановлена, к кораблям приставили стражу. Дело грозило затянуться надолго… Началась переписка двух русских капитанов с кантонскими властями. Кончилось все тем, что 9 февраля 1806 года суда были освобождены и вскоре вышли в море.
Небыстро шли тогда известия, и 22 июня (4 июля) 1806 года первенствующий директор РАК Булдаков и директора Деларов и Шелехов (брат Григория Шелихова-Шелехова) всеподданнейше доносили Александру всего лишь о получении рапорта Крузенштерна и Шемелина от декабря 1805 года, где сообщалось о прибытии кораблей РАК в Кантон и распродаже товара на сумму в 176 605 1/4 пиастров…
«Надежда» и «Нева» были в это время уже на подходе к Кронштадту, но — порознь. В середине апреля 1806 года у мыса Доброй Надежды корабли в тумане потеряли друг друга из виду и дальше шли самостоятельно.
Вообще-то местом рандеву был назначен остров Святой Елены, но, придя туда раньше, Крузенштерн узнал о начале войны России с Францией и не рискнул идти без части пушек, оставленных для защиты Камчатки, через Ла-Манш, где мог наскочить на французские патрули. Он обогнул Английские острова с севера и немного задержался.
«Нева» пошла прямо и 22 июля (2 августа) 1806 года бросила якорь на Кронштадтском рейде.
Через две недели рядом встала и «Надежда»…
СЧИТАЕТСЯ, что начальником 1-й русской кругосветной экспедиции был Крузенштерн единолично. Но на борту «Надежды» отплывал на Дальний Восток и «корреспондент РАК» (то есть ее представитель при правительстве), один из директоров-распорядителей РАК, хорошо знакомый нам камергер и статский советник Резанов.
Он был назначен не только главой чрезвычайного посольства с задачей «завести торговые сношения с Японией», но и фактически — вторым руководителем плавания. Если не первым, поскольку имел инструкции, позволявшие вмешиваться в действия Крузенштерна. Последний же, естественно, подобных прав по отношению к Резанову не имел.
Кроме того, Резанов получил поручение Александра «обозреть и устроить» наши владения в Северной Америке, то есть, говоря языком современным, проинспектировать объекты РАК.
В статье о Резанове — к слову, весьма сдержанной — «Брокгауз и Ефрон» прямо утверждает: «По его мысли была снаряжена первая русская кругосветная экспедиция». Хотя будет точнее сказать, что честь инициативы принадлежит Резанову совместно с Крузенштерном, Булдаковым и теми, кто еще задумывал несостоявшуюся экспедицию Муловского…
Относительно же распределения ролей в первой состоявшейся русской «кругосветке» тот же источник сообщает: «Он (Резанов. —
И это так, потому что в указе Александра Резанову, начинавшемся со слов: «Избрав вас на подвиг, пользу Отечеству обещающий…», было сказано: «Сим оба судна с офицерами и служителями поручаются начальству Вашему».
Вряд ли такое решение Александра было разумным — между Крузенштерном и Резановым возникали споры и разногласия (которые, к слову, углублял своими пьяными выходками по отношению к Резанову кавалер посольства Федор Толстой — тот самый пушкинско-грибоедовский «американец», «в Камчатку сослан был, вернулся алеутом, и сильно на руку нечист»), А это вело к расколу уже среди участников экспедиции.
Тем не менее факт особого доверия верховной власти к одному из руководителей РАК Резанову — это факт. Свои полномочия он передал Крузенштерну только в июне 1805 года, когда приступил к выполнению задач по налаживанию управления Русской Америкой.
Замыслы у Резанова имели ломоносовско-шелиховский размах. Он предлагал занять все побережье Северо-Западной Америки до залива Сан-Франциско, создать сильную военно-морскую эскадру, в союзе с Испанией предотвратить экспансию США и заложить базу политического и торгового могущества России в этой части Тихого океана.
Установление прямых и дружественных отношений с Японией тут было бы очень важным и полезным.
ОДНАКО японское посольство Резанова не удалось.
Страна восходящего солнца тогда очень жестко ограничивала любые контакты с внешним миром, и такой режим продержался не один век. О самоизоляции Японии в свое время я скажу подробно, а сейчас нам надо знать, что задача у Резанова была более чем сложной, но в принципе — выполнимой.
Вот как все разворачивалось…
Еще до отправления экспедиции Крузенштерна министр коммерции Румянцев подал царю 20 февраля 1803 года докладную записку «О торге с Японией», где писал:
