Записки Энгельгардта — это последнее двадцатилетие позапрошлого века. А вот записки советского учёного-оптика Сергея Фриша. В конце двадцатых и начале тридцатых годов прошлого века его посылали в Германию и Голландию. Вот два его наблюдения и сопоставления по возвращении, относящиеся к 20-м годам.
Ленинград… Трамвайная остановка, людей немного. Подходит полупустой трамвай, и начинается толкотня — каждый пытается влезть первым.
Берлин… Час «пик». К остановке подходит автобус, и кондуктор с задней площадки показывает ожидающей очереди три пальца — мол, свободных три места. Три первых спокойно, не торопясь, входят в автобус.
Ленинград… У керосиновой лавки молодой возчик скатывает с телеги по доске новенькие металлические бочки. Одна случайно вырывается и ударяется о фонарный столб. Вмятина… И теперь остальные скатываются так же: парню понравился грохот, и он направляет бочки в столб нарочно.
Голландия, Гронинген… Тоже керосиновая лавка, и такие же бочки на телеге. Возчик достаёт из-под козёл соломенную подушку и начинает аккуратно скатывать бочки на неё.
Вот в каких условиях здоровым силам Советской России пришлось решиться на «великий перелом» народной и прежде всего — крестьянской, психологии. Вот какие «вековые устои, обычаи, привычки», милые сердцам вынужденно задержавшихся в СССР князей Голицыных Гедиминовичей и им подобных, надо было разрушить, чтобы Россия могла жить.
Поколения Голицыных, бобринских, романовых привили
Иваны да Марьи уносили с собой устои нравственно здоровые… Ваньки и Маньки — безобразные. А города Рябушинских, Терещенок, Гужонов и Бродских давили доброе и поощряли тёмное, придурковатое…
В «Краткой Русской истории» М. Давыдкина и И. Селезнёва для народных училищ, изданной в 1910 году Товариществом И. Д. Сытина, сообщалось:
«Хотя земство (заметим, земство, а не казна! —
Он её и не улучшал. Он её проживал — как самокрутку прокуривал.
И вот теперь, после Октября, «группе садистов» (так определял Ленина, Сталина и ВКП(б) «чисто» воспитанный князь Владимир Голицын) пришлось выполнять чёрную работу расчистки уродливых многовековых напластований в русском национальном характере.
Само село не понимало необходимости этого
«Вопрос об артельном хозяйстве я считаю важнейшим вопросом. Каждый, кто любит Россию, для кого дорого ее развитие, могущество, сила, должен работать в этом направлении».
Однако и тут всё было непросто. Та же Голландия издавна считается классически благополучной страной, но за счёт чего?
Трудолюбие и аккуратность народа?
Да, конечно.
Но — не только… В одной лишь голландской колонии Индонезии было в шесть раз больше населения, чем в метрополии. И почти в каждой не то что городской, а даже деревенской голландской семье там,
Из века в век.
Чепцы и передники юных голландок были непорочно чисты, но если посмотреть сквозь них на просвет, то за ними виделись не голубое небо и нежно-розовые облака, а рахитичные коричневые младенцы, плоские, обвисшие груди их молодых матерей, кровь и пот их отцов, не разгибающих спины под тропическим солнцем…
То есть знаменитое голландское процветание вряд ли было бы возможно в таких масштабах — при всём знаменитом голландском прилежании — без капитала, добытого преступлением. А России к началу её социалистической реконструкции не хватало ни опыта, ни капитала, ни прилежания.
При всём при том через десять лет Россия преобразилась.
Почему?
Я старался дать ответ на этот вопрос той книгой, которую читатель уже прочёл. Но вот ещё одно сопоставление…
Иван Владимирович Мичурин — великий селекционер и естествоиспытатель, родился в 1855 году, и ко времени Октябрьской революции ему исполнилось 62 года. Умер же он в 1935 году, через 17 лет после Октября.
Самодержавие относилось к Мичурину хамски. Тамбовский губернский инспектор земледелия Марфин, в 1905 году познакомившийся с работами Мичурина, восхитившийся ими и настойчиво попытавшийся добиться для них государственной поддержки в Петербурге, был тут же отправлен в отставку.
А в 1912 году до города Козлова (ныне — Мичуринск) добрался профессор ботаники Вашингтонского сельскохозяйственного института Фрэнк Норрис Мейор. Вот что писал он в Департамент земледелия США:
«Растения мистера Мичурина поистине более ценны для Северных Штатов Америки, чем вся продукция Л. Бербанка…»
Лютер Бербанк — американский селекционер-дарвинист, тогда гремел, и слава его в США была вполне заслуженной. Теперь у селекционеров Америки было на устах также имя Мичурина. Февральский номер журнала «Bulletin of Imported Plants» был полностью посвящен огромной коллекции мичуринских гибридов, привезённых в США Мейором. Настойчиво приглашали за океан и самого Ивана Владимировича: один из директоров департамента земледелия США Д. Ферчайльд направил ему официальное приглашение, предлагая для перевозки питомника Мичурина за океан целый пароход, солидное жалованье и финансирование исследовательской работы.
Мичурин отказался, написав:
«…Я давно знаю, что акклиматизация растений простой пересадкой из родной стороны в чужую результатов не даёт… Наверное, это и к людям относится. Все свои силы я отдал на обогащение садов моей родины улучшенным ассортиментом плодовых растений, и задачу эту должен выполнить до конца…».
Он выполнил эту задачу потрясающим образом уже после Октябрьской революции. 20 сентября 1934 года «Известия» опубликовали письмо Мичурина Сталину, где учёный писал:
«…Советская власть превратила маленькое, начатое мной 60 лет тому назад на жалком приусадебном участке земли дело выведения новых сортов плодово-ягодных растений и создания новых растительных организмов в огромный Всесоюзный центр промышленного плодоводства с тысячами гектаров садов, великолепными лабораториями, кабинетами, с десятками высококвалифицированных научных
