тревожными гримасами у одних и искренним восхищением — у других. Не всё намеченное удалось тогда выполнить, хотя первая пятилетка и была объявлена выполненной досрочно.
Сегодня антисоветчики пытаются сравнивать контрольные и фактические цифры, пишут о низком-де качестве продукции первенцев пятилеток, и формально далеко не всегда лгут. Но по сути — лгут даже тогда, когда сообщают формально верные данные.
А вот Москва и Сталин — даже в тех случаях, когда желаемое выдавалось за действительное, не лгали. Не так уж и важно было, что первый блин порой выходил комом. Важно было, что он был, этот первый блин. Важно было задать тонус, обеспечить порыв!
Говорят, что вера в Бога совершает чудеса. Не будем спорить — бывает, что и совершает. Но тем более чудесные, ранее невозможные чудеса совершала с начала первой пятилетки вера в себя, в своих товарищей, помноженная на многомиллионную веру в свою страну.
Однажды — очень давно — было сказано: «Я люблю свою страну потому, что это — моя страна!» Хорошие слова… Но как радостно, когда честный, приверженный идеям и принципам Добра человек может со спокойным сердцем заявить: «Я люблю свою страну потому, что она этого
В 1930 году Сталин говорил России, что она отстала от развитых стран на век. А уже через десять лет Россия была другой страной, и эту невиданную, небывалую ранее созидательную работу выполнили прежде всего молодые энтузиасты, во главе которых шла уже советская научно-техническая молодёжь, вчерашние «рабфаковцы».
«Рабфак» — слово давно забытое… Но если вся русская литература вышла из «Шинели» Гоголя, то значительная часть советского инженерного потенциала вышла из рабочих факультетов — рабфаков при высших учебных заведениях СССР.
Скажем, в 1926 году на рабфаке Харьковского геодезического института учился Николай Леонидович Духов — будущий создатель танков «Клим Ворошилов» (KB) и «Иосиф Сталин» (ИС), главный конструктор уральского «Танкограда» военной поры, будущий трижды Герой Социалистического Труда, две Звезды которого были получены уже за атомную проблему.
Начинали с рабфака свой путь в ту же атомную проблему будущий первый директор первого в СССР центра по разработке ядерного оружия в «Арзамасе-16» дважды Герой Социалистического Труда Павел Михайлович Зернов и создатель мощной школы конструкторов-зарядчиков, Герой Социалистического Труда профессор Давид Абрамович Фишман…
Впрочем, для той эпохи это было скорее правилом, чем исключением.
Уже Ленин смотрел на дело так:
«Мы пойдём себе своей дорогой, стараясь как можно осторожнее и терпеливее испытывать и распознавать настоящих организаторов, людей с трезвым умом и с практической смёткой, людей, соединяющих преданность социализму с умением без шума (и вопреки суматохе и шуму) налаживать крепкую и дружную совместную работу большого количества людей в рамках советской организации».
Тридцатые годы в этот принцип внесли лишь один корректив: испытывать и распознавать настоящих организаторов «как можно осторожнее и терпеливее» уже не было времени. Их распознавало само время, и негодные быстро отбрасывались.
23 июня 1931 года на совещании хозяйственников Сталин констатировал:
«Ни один господствующий класс не обходился без своей собственной интеллигенции…
Советская власть учла это обстоятельство и открыла двери высших учебных заведений по всем отраслям народного хозяйства для людей рабочего класса и трудового крестьянства…
Если раньше, при капитализме, высшие учебные заведения являлись монополией барчуков, то теперь, при советском строе, рабоче-крестьянская молодёжь составляет там господствующую силу…»
Как должны были воспринимать и воспринимали эти слова сотни тысяч советских студентов в сотнях новых советских вузов? Ответ однозначен: с желанием как можно лучше освоить знания и как можно лучше использовать их для дела строительства умной и благодатной жизни для всех народов СССР.
В 1928 году таких молодых энтузиастов, будущих учёных, инженеров, педагогов и врачей, было всего 159 800 человек на весь Союз — не так уж и много по сравнению с 1913 годом, когда в высших учебных заведениях обучалось 112 тысяч студентов.
Но уже в 1932 году их было 594 тысячи.
В 1937-м — 550 тысяч…
А к 1941 году — 811,7 тысячи человек.
Это означало, что за десять предвоенных лет в стране были воспитаны миллионы молодых специалистов только высшей квалификации! И все они были ориентированы на потребности живой жизни, и все были ею востребованы!
Исследователь советской науки профессор Лорен Грэхэм из США в 80-е годы писал:
«Революции 1917 г. произошли в стране, находившейся в критическом положении. В общем Советский Союз был отсталой и слаборазвитой страной, для которой скорейшее решение основных экономических проблем было жизненно необходимым. Как это часто бывает в слаборазвитых странах, которые все же располагают небольшим слоем высокообразованных специалистов, предыдущая научная традиция России имела преимущественно теоретический характер».
Вот цифровая иллюстрация к этому общему тезису: в 1913 году российские вузы выпустили 2624 юриста, 236 священнослужителей и всего 65 инженеров связи, 208 инженеров путей сообщения, 166 горных инженеров, сотню строителей (вместе с архитекторами).
И даже инженеров фабрично-заводского производства было выпущено чуть более двух тысяч. Всего-то!
А массовый календарь-справочник на 1941 год предлагал молодым гражданам СССР выбирать из более чем семи сотен институтов: индустриальных и политехнических, машиностроительных и механических, энергетических, горных, металлургических, химико-технологических (сразу 10 штук!), строительных и архитектурных, авиационных (7 штук!), пищевой промышленности и общественного питания, медицинских, сельскохозяйственных, педагогических, библиотечных, экономических и многих других…
Одних институтов физической культуры к 1941 году новая Россия имела шесть — в Москве, Ленинграде, Минске, Харькове, Тбилиси и Баку. А среди экономических, например, институтов особо были выделены плановые институты и институты народнохозяйственного учёта.
Даже сегодня, на современный капитализированно-дебилизированный взгляд, эти перечни выглядят буднично и привычно, хотя получение высшего образования из проблемы хорошего аттестата о среднем образовании, позволяющего выдержать конкурс хоть в МГУ, как это было в СССР, в ельциноидной «Россиянии» всё более превращается в проблему имущественного положения родителей. К тому же и структура высшего образования в «Россиянии» потихоньку возвращается к старой «расейской» — всё больше дипломированных попов и юристов и всё меньше — инженеров, геологов, учителей…
Вернёмся, впрочем, в Страну Добра.
РАБФАКИ готовили способную, талантливую рабочую молодежь к поступлению в вузы, и первый из них появился в Москве 2 февраля 1919 года. А к 1933 году на 1025 рабфаках обучалось почти 340 тысяч человек.
Однако это были далеко не просто некие подготовительные курсы, а нечто гораздо большее… Принимали туда лиц исключительно из среды пролетариата и трудового крестьянства. Путёвку на рабфак надо было заработать! Тот же, например, профессор Давид Фишман — будущий создатель ведущей конструкторской школы в ядерном зарядостроении — в пятнадцать лет стал комсомольцем, в семнадцать лет, в 1934 году, пришёл сразу на 3-й курс рабфака, а уже после его окончания поступил в Киевский
