Лето в Эклипс-Бэй

— Спасибо, — сказала Октавия. — Звучит здорово.

— Можно мне посмотреть рисунок Анны, — спросил Карсон.

— Я как раз собиралась сама посмотреть рисунок, а потом Анна сможет выбрать рамку.

Октавия осторожно развернула рисунок и положила на низкий столик. Она посмотрела на рисунок, приготовив слова восхищения. Затем еще раз взглянула на него, зачарованная удивительным талантом, выраженным в карандаше.

Форма, цвет, оттенки и выразительность были поразительными, особенно учитывая возраст художника. С одной стороны, это абсолютно детский рисунок, но с другой, в нем было заметно еще не отточенное мастерство одаренного, хотя и непрофессионального художника.

— Анна, — сказала она очень мягко, — Это — прекрасный рисунок. Невероятно.

Анна выглядела взволнованной. — Вам он правда нравится?

Октавия несколько неохотно отвела взгляд от картинки и посмотрела на нее. — Да. — Она повернулась к Гейл. — Он — просто удивительный.

— Я же говорила тебе, что она хорошо рисует, — сказала Гейл с тихой гордостью.

— Скорее — чудесно, — пробормотала Октавия.

Теперь Карсон встревожился. — Дайте посмотреть. — Он торопливо подошел поближе и изучающе уставился на рисунок со все растущим возмущением. — Это — собака.

— Это — Зеб, — сообщила ему Анна. — Мой пес. Ну, вообще-то, наполовину мой. Он дедушки, но дедушка говорит, что может делить его со мной.

Карсон развернулся к ней. — Ты не можешь рисовать собаку для Выставки. Я нарисовал Уинстона.

— Карсон, — спокойно сказал Ник. — Хватит.

Карсон повернулся к нему. — Но, папа, она не может рисовать собаку. Я уже нарисовал одну.

У Анны в лице появилась неуверенность. Она перевела взгляд с матери на Октавию, ища поддержки, а потом сердито посмотрела на Карсона. — Мисс Брайтуэлл сказала, что я могу нарисовать, что захочу.

— Верно, — тихо произнесла Октавия. — Ни один рисунок не похож на другой, так что мы можем взять на выставку сколько угодно рисунков с собаками, так же как с домиками и цветами.

Карсон не успокоился, но, видимо, понял, что бороться бесполезно. — Так нечестно.

— Успокойся, Карсон, — сказал Ник. — Ты же слышал, что сказала мисс Брайтуэлл. Ни один рисунок не похож на другой, так что на выставке может быть сколько угодно картинок с собаками.

— Каждая, по своему, особенная, — заверила его Октавия. — Каждая — уникальна. Твой портрет Уинстона совсем не похож на портрет Зеба, который нарисовала Анна.

Лицо Карсона напряглось, но он не стал спорить дальше.

Октавия улыбнулась Анне. — Пойдем, подыщем рамку для Зеба. Можешь выбрать черную, красную или золотую.

Анна тут же заулыбалась. — Я хочу золотую, пожалуйста.

Карсон сжал ладошки в маленькие кулачки и прижал их к бокам.

Ник вывел Карсона из галереи. Они перешли через дорогу и вышли к пирсу.

Ник остановился в конце пристани, поставил ногу на деревянную перекладину перил и снял крышку со своего стаканчика с кофе.

— Не хочешь сказать мне, в чем дело? — спросил он.

— Ни в чем. — Карсон изо всей силы ударил по одной из стоек перил носком правой ноги в кроссовке. — Просто так нечестно.

— Почему нечестно?

— Просто нечестно и все. До сегодняшнего дня мой рисунок с собакой был единственным. Вот почему он так нравился мисс Брайтуэлл

Так вот в чем дело, — подумал Ник. Он глотнул кофе, задумавшись, как же разрешить проблему. Он понимал состояние Карсона лучше, чем его самого. Каждый раз, когда он думал о Джереми, его таланте художника и о том, как много у них с Октавией общего, его тоже одолевала абсолютно безрассудная ревность.

— Мисс Брайтуэлл ясно дала понять, что ей нравятся оба рисунка с собаками, — сказал Ник.

— Рисунок Анны ей нравится больше, чем мой, — проворчал Карсон.

— Откуда тебе знать?

— Он — лучше, — сказал Карсон.

Это было простое утверждение, произнесенное голосом человека, который знает, что всем его надеждам не суждено сбыться.

— Не возражаешь, если я спрошу, почему тебя так заботит, что думает мисс Брайтуэлл о твоем портрете Уинстона? — спросил Ник. — Это просто манифестация инстинкта соперничества Хартов, или есть еще кое-что?

Карсон нахмурился. — А?

Иногда ему приходилось напоминать себе, что Карсону нет еще и шести. Он был умен, но такие слова как манифестация и инстинкт соперничества все еще сбивали его с толку.

— Вспомни, что Детская Выставка Искусств — это не соревнование. Мисс Брайтуэлл не собирается выбирать рисунок победителя. Выставляться будут все картины. И проигравших не будет.

— Это вовсе не значит, что мисс Брайтуэлл рисунок Анны нравится меньше моего, — пробурчал Карсон.

— Какая разница? То есть, давай посмотрим правде в глаза, тебя не особо интересовало рисование, пока ты не решил нарисовать рисунок для выставки мисс Брайтуэлл.

— Я хочу, чтобы мисс Брайтуэлл мой рисунок нравился больше всех.

— Зачем?

Карсон пожал плечами. — Ей нравятся художники. Если бы она подумала, что я хороший художник, может, ей и я бы больше понравился.

— Больше чем что? Больше, чем ей нравится Анна?

Карсон снова пнул стойку. На этот раз удар был не таким сильным. Скорее он был просто расстроен. — На знаю.

— Ты ей очень нравишься, — сказал Ник. — Поверь мне.

Карсон еще раз вяло стукнул по стойке носком кроссовки. Видимо, он уже остыл. Маленький мальчик, пытающийся справиться со сложными эмоциями, которых не понимает, — подумал Ник.

Какое-то время они молча стояли там, угрюмо смотря, как солнечные лучи пляшут на воде залива. Ник допил кофе.

Я тоже хочу ей понравиться. И не хочу, чтобы она считала меня терапией или работой. Я хочу, чтобы она хотела меня так же, как я хочу ее.

Он услышал хрустящий звук, опустил глаза, и рассеянно удивился, увидев, что смял пустой кофейный стаканчик в своей руке. Раздраженный, он закинул то, что осталось от стаканчика, в ближайшую урну.

Взрослый мужчина, пытающийся справиться со сложными эмоциями, которых не понимает, подумал он. Что ж, по крайне мере, он не пинал стойки перил. Это — точно признал зрелости.

— Так, — начал он, — что ты скажешь, если мы пригласим мисс Брайтуэлл сегодня к нам на ужин?

— Думаешь, она придет? — спросил Карсон с внезапным воодушевлением.

— Не знаю, — ответил Ник, решив быть откровенным. — Но мы — ведь Харты. А значит, добиваемся того, что хотим, даже если в конечном счете, проиграем.

— Знаю, — сказал Карсон, — она любит салаты. Скажи, что у нас будет очень много салата.

— Хорошая идея.

— Салат, хмм? — сказала Октавия несколькими минутами позже, когда они обратились к ней со своим предложением.

— С огромным количеством латука, — заверил ее Карсон. — Столько, сколько захотите.