женщины, которую ничто было не в состоянии лишить величия и уверенности.
— Мы с тобой разговариваем в первый и в последний раз, так что запомни то, что я скажу. Солдаты князя-представителя, моего мужа, скоро нас найдут. Ты будешь схвачен, но не понесешь никакого наказания, независимо от того, что со мной сделаешь. Князь со мной согласится. Наклонись.
Удивленный, он повиновался, а она дунула ему в лицо.
— Это все, что у меня есть для тебя. Ты — пыль, старик, — с холодной жалостью проговорила она. — Можно ли осудить пыль? А теперь уходи, не желаю тебя слушать.
Он выпрямился и отошел на полшага.
— Ваше высочество, — сдавленно начал он, — я ни от кого не приму подобных слов. Вижу, что ты не расслышала, так что повторю: ты разговариваешь с тем, кто, как мудрец Шерни, со дня смерти Великого Дорлана был первым человеком в этом мире.
Он замолчал. Она не слушала его… просто не слушала, задумчиво глядя куда-то в сторону и, может быть, размышляя над красотой мелодии армектанской «Песни равнин Ри Силор»… Он перестал для нее существовать, воистину — словно пыль.
— Ваше высочество… — сказал Бруль.
Он ощутил все возрастающий, неподдельный гнев. Он не привык, чтобы к нему подобным образом относились. Она могла быть дочерью императора и женой властителя провинции — что не отменяло того факта, что по отношению к силам Шерни она была лишь песчинкой. Отвергнутый Полосами, он все еще знал о них больше, чем кто-либо иной на свете. Он знал даже чересчур много… и потому оказался Шерни не нужен. Он во всей полноте познал двойственную природу сил, простирающихся над миром, и понял, что сами эти силы — лишь часть чего-то, распавшегося в неописуемо далеком прошлом. Он мог снова связать эти силы в единое целое — монолитное, совершенное… Должно было возникнуть
— Ты даже не понимаешь, госпожа, сколь важную роль тебе предстоит сыграть, — возвышенным тоном произнес он. — Не понимаешь и не сумеешь понять. Ты — творение Алера и тем самым можешь привести к слиянию его сущности с сущностями Шерни. Когда-то я желал иметь наследника, чтобы передать ему свои знания. Я искал способа этого добиться, но когда наконец нашел, оказалось, что я нашел кое-что еще. Мне уже не нужен наследник, ибо все, что стоило бы свершить в этом мире, я свершу сам. С твоей помощью я дам жизнь существу, которое соединит в себе силу Полос Шерни с мощью Лент Алера, открывая новую эру, эру идеального единства и гармонии… — Он снова замолчал.
Глаза княгини, затуманенные и по-настоящему задумчивые, не изменили своего выражения. Женщина, занимающая подобное положение, должна была уметь владеть собой — и Бруль, собственно говоря, об этом знал. Он был уверен, что его слышат и
Княгиня и на самом деле слушала с величайшим вниманием — но ее постепенно охватывал все больший страх. Она уже понимала, что ее похитили не ради выкупа… Она находилась в руках безумца, явно намеревавшегося спасти мир.
11
Допрашиваемый солдат судорожно хватал ртом воздух. Лицо его было белым как мел.
— Похитили… похи… тили…
— Ну, ну? — мягко поторопила его Хель-Крегири.
— Ее высо… ее высочество княгиню… Верену…
Хель-Крегири искренне изумилась.
— Нет, — усмехнулась она. — Ведь это невозможно!
Она наклонила голову.
— Еще раз: почему Громб посылает в горы столь сильные отряды? Это не был обычный патруль. Карательная экспедиция? Почему?
— Клянусь! — крикнул пленник. — Да… клянусь!
Она оглянулась на слабеющий костер посланника и взяла в руку топор.
— Клянусь! — взвыл смертельно испуганный солдат.
— Ну ладно, ладно! — рявкнула она в ответ. — Что, топор подогреть нельзя?!
— Можно… — выдавил пленник.
Она покачала головой.
— И как тут верить такому идиоту? Ладно. И что там насчет этого похищения?
Легионер начал говорить так быстро, как только мог. Она внимательно слушала.
— Значит, старого оружейника нашли в его доме… Говоришь, он сошел с ума? — задумчиво повторяла она. — Ну вот, у тебя появилась компания, Охотница… Брошенная повозка на тракте? Дальше, дальше.
Солдат продолжал.
— Ну хорошо, — сказала она, когда он закончил. — Хорошо.
Она задумалась.
— Где топор?
— Я все сказал… клянусь! — крикнул легионер.
— Ну и хорошо, — вздохнула она и встала, потирая раненую ногу. — Но я ведь тебя не отпущу.
Она снова осторожно присела, чуть кривясь от боли.
— Развязать его, — велела она.
Приказ был исполнен в мгновение ока. Солдат попытался сесть, но тотчас же множество рук схватили его за руки и за ноги. Его раздели ниже пояса — и он увидел улыбающееся лицо девушки.
— Скажи… — прошептала она, — скажи: хорошо быть мужчиной?..
В отчаянии он неожиданно плюнул ей в лицо. Она только того и ждала — заслонилась рукой, и, прежде чем он понял, что произошло, собственная слюна оказалась втерта в его глаза и усы. Она рассмеялась, довольная своей шуткой.
— Ммррр… — лениво замурлыкала она.
Ему приподняли голову, чтобы он мог все видеть.
Разбойница опустилась на землю, между разведенными ногами пленника, которые крепко удерживали ее подчиненные. Он увидел нож и внезапно напрягся, потом застонал сквозь зубы, наконец пронзительно крикнул:
— Нет!.. Прошу тебя, нет!..
— Да заткнись ты, придурок! — весело одернула она его. Охваченный ужасом и болью, он видел движения ножа и ее пальцев. Они были покрыты кровью.
Она резко дернула. Крик легионера перешел в вой.
— Ничего, заживет… — пробормотала она, после чего показала ему окровавленный овальный кусочек мяса. — Я пошутила, взяла себе только одно. — Протянув руку, она слегка взлохматила ему волосы. — Выше голову, не все еще потеряно.
Она положила яичко на ладонь и стала с любопытством его разглядывать.
— Все? — спросил кто-то.
Она обернулась.
— О, мудрец Шерни, — почти враждебно проговорила она, откладывая в сторону то, что было у нее в руке. — Я сделала что-то не так, как надо?
Принесли топор. Она взяла его и раскаленным железом тщательно прижгла рану, а вместе с ней, для забавы, — член и бедра. Мясо шипело, издавая тошнотворный запах. Солдат потерял сознание.
— Выживет? Как думаешь, мудрец? — Она нахмурилась. — Хотелось бы. Перевяжешь его? У него еще рана на спине, он может умереть.
