кусочков картина была уже почти полной. Хенегель понял, что Отверженный не придет. Он понял также, что князь-представитель императора не отзовет лучников в Громб, вместо этого они получили подкрепление. Под конец несчастному калеке начало казаться, что он понимает, почему случилось все то, что случилось.
Исчерпав запасы еды, он голодал. Когда-то он сумел навязать свою волю предводителям многих разбойничьих отрядов. Иногда они приходили в селение и приносили провиант. Но война с многочисленным армектанским войском, патрулировавшим окрестности Оврага, была не по силам горным бандитам.
От истощения и голода у него начались бредовые видения. Калека боролся с потерей сил и разума. Он пытался продержаться любой ценой, питаясь отвратительными остатками вонючего трупа, который лежал в пещере. Но человеческое тело, в котором он был заключен, отвергло пищу, которая спасла бы стервятника. Последняя безмерная насмешка.
Иногда он плакал, тоскуя по полету.
Когда-то он летал…
В последние минуты жизни Хенегель Гет понял, что такое слабость. Он уже знал, что не исполнит своей миссии. Он понимал, что умирает. И из мученика-героя он снова стал обычным, с обычными горестями и радостями, существом. Последним его величайшим желанием было лишь на мгновение, на одно краткое мгновение… взмыть в затянутое тучами громбелардское небо. Хенегель знал то, о чем давно забыли живущие здесь, внизу: он знал, что над тучами — солнце… И он так хотел увидеть его еще раз.
Наступила ночь. Последняя ночь умирающего спасителя мира.
Уходя, Хенегель Гет понял, что не совершил в жизни ничего. Ничего такого, за что стоило бы умирать. Независимо от того, во что он верил и к чему стремился, — он не совершил в своей жизни ничего хорошего или хотя бы просто разумного. Великие цели оправдывают средства, но лишь тогда, когда эти цели достигнуты. Всю свою жизнь Хенегель Гет творил зло — правда, во имя добра… но добра, которого не достиг.
Умирая, он горячо желал совершить что-то хорошее. Найти какую-то цель, пусть даже малую и несущественную, но такую, какой он мог бы достичь… Перед его мысленным взором возникла та, кого он ненавидел. Та, кого он убил не только по необходимости, но и ради удовольствия. И в последнее мгновение своей жизни он вдруг пожелал понять ее и простить.
Простить.
Он подумал, что, если достигнет хотя бы только этого, он сможет уйти с уверенностью, что совершил в жизни… нечто. Он вызвал в памяти лицо Охотницы — и хотел, в самом деле хотел простить. Простить ту, чей меч отнял у него ноги; ту, которая всю свою жизнь убивала его братьев, даже не пытаясь понять, за что, собственно, убивает… и кого. Он лихорадочно искал для нее прощения…
Но не нашел. И ушел с пустыми руками.
Ее королевскому высочеству Н. Р. М. Верене, княгине-представительнице императора в Громбе
Ваше высочество!
Прежде всего хотел бы сказать о том, сколь великую радость доставило мне твое письмо, госпожа, ибо из него я узнал, что ты не можешь пожаловаться на свое здоровье, что во время разгорающейся второй дартанской войны, когда все хотят воевать со всеми, необычайно важно. Тем более я сожалею о том, что, видимо, не сумею исполнить твою просьбу, хотя постараюсь приложить к этому все усилия. Ваше высочество, хотя самолюбию старика льстит оказанное тобой доверие, я вынужден сказать, что от меня слишком многого ожидают. Ибо чего же требует от исследователя законов всего ее высочество Н. Р. М. Верена? Просто невозможного, а именно: исследователь этот должен заняться сущностью басен и легенд, записанных кем-то, кто, в свою очередь, черпал знания неизвестно из каких источников и неизвестно от каких свидетелей… Каким же образом мне выразить свое мнение? События, участником которых был я сам, я знаю хорошо, но относительно других, госпожа, ты, в свою очередь, можешь составить свое суждение, и никто не сделает этого лучше. Однако в присланных мне томах (монументальный труд, я не скрываю своего восхищения!) таких событий описано немного. Придется нам, ваше высочество, признаться себе в том, что как и ты сама, дочь императора и его представительница во Второй провинции, так и я, один из многих посланников Шерни, являемся лишь маленькими фрагментами величайшей громбелардской легенды, память о которой сохранится еще долго после того, как никого из нас уже не будет на свете.
История наверняка запомнит твое имя, госпожа, в Книге же всего останется мое — но об одинокой армектанской лучнице, которую Тяжелые горы признали своей частью, память останется на века. Слова о ней поколения жителей гор будут передавать из уст в уста, каждый же, кто отправится в массив Медевен, увидит Лучницу, самую прекрасную и самую необычную из всех вершин Шерера. Я был там, ваше высочество, и могу лишь сказать, что из всех непостижимых вещей, что я видел за свою долгую жизнь, эта, видимо, самая необычная. Ибо никоим образом невозможно объяснить, вследствие чего от одной из семи вершин Короны так долго отваливались в разных местах каменные глыбы и сходили лавины, так долго возникали трещины, что в конце концов возникла каменная фигура сидящей женщины с луком на коленях.
А теперь, ваше высочество, я готов представить собственное мнение, хотя еще раз скажу, что не следует безоговорочно верить моим суждениям, ибо на слишком хрупких предположениях они основаны.
Ваше высочество, я никоим образом не в состоянии изложить здесь законы, правящие Шернью и Шерером; впрочем, это попросту невозможно — ибо, даже если бы я исписал тысячу страниц, я не смогу передать того, что чувствую и что никогда не удастся облечь в слова. Ведълах'агар — что дословно означает «найденная часть» — это именно посланник, принятый Полосами, госпожа, составляющий их часть — символически, но в некотором смысле также и буквально. Чтобы рассказать тебе, что я такое, я должен был бы описать саму Шернь или хотя бы только ее часть, а сделать это можно лишь на одном языке — языке математики. Точно так же происходит, когда нужно описать законы, правящие Шернью, или многочисленные из этих законов исключения. Постараюсь сказать как можно более доступно: собственно, неизвестно, что в точности произошло, когда Полосы нарушили равновесие мира, чтобы передать юной армектанке глаза старого солдата, хотя существует общая формула, описывающая подобные феномены (флуктуации Полос). Событие это, вне всякого сомнения, имело место в действительности, но даже если бы я получил все необходимые исходные данные, преобразовал их с помощью математиков Шерни и подставил в соответствующую формулу, то вывод имел бы ценность математического доказательства, то есть был бы ценен для исследователя Полос — и, увы, ни для чего другого. Боюсь, что подобными рассуждениями я утомлю ваше высочество, так что прошу простить мне все дальнейшие обобщения.
Наибольшие сомнения, госпожа, вызывает у меня история, которую твой летописец снабдил заголовком «Черные мечи». Сопоставим прежде всего факты. Итак, Охотница, или, скорее, ее благородие А. И. Каренира, позднее же А. Б. Д. Каренира, ибо она взяла инициалы рода мужа, стала женой человека из рыцарского Дома, об этом нам точно известно. Встретила она его в Тяжелых горах, где этот необычный и, видимо, искренне любивший ее мужчина (совсем еще ныне не старый и, насколько мне известно, вполне здоровый) по каким-то причинам оказался. Вот, собственно, и все, госпожа, что нам точно известно, и я скажу даже больше: вся остальная часть этой истории в моих глазах — громбелардско-дартанская легенда, полная вымысла и недоговорок. Прежде всего должен отметить — ваше высочество знает об этом, впрочем, лучше меня, — что история похищения прекрасной сестры Байлея, ее благородия А. Б. Д. Лейны, высосана из пальца. Совершенно невозможно, чтобы женщина из такого рода вдруг просто так исчезла, увезенная кем-то куда-то. Это один из самых известных Домов Роллайны… и, прошу простить, но я снова ловлю себя на мысли, что ты, княгиня, знаешь об этом в сто раз лучше меня. Когда-то это была очень громкая история в Роллайне, настолько громкая, что о ней услышал даже зарывшийся в свои книги лох'агар, покинувший ненадолго свою келью… Тогда рассказывали самые разные вещи, и из всех слухов больше всего похожим на правду — ибо я немного знаю Дартан — кажется мне то, что ее благородие Лейна сплела некую интригу вместе со своим любовником, как я слышал, и в самом деле высокопоставленным офицером гвардии, и, видимо, на самом деле куда-то с ним сбежала… Прости меня, ваше высочество, но рассуждения подобного
