крепостью одновременно. Армектанки, вынужденные защищать свои дома и детей, всегда сражались бок о бок с мужчинами, так что следует сказать, что вооруженная женщина — в Армекте далеко не новость.
— Но ты сказал, господин, что племена берегли матерей своих детей?
— Да, но Великая эпидемия в Армекте, в отличие от сказки о Пасти, — не легенда, — сказал Старик. — Я, правда, сомневаюсь, что и в самом деле сразу же стало рождаться меньше мальчиков; полагаю, что скорее возросла смертность среди новорожденных этого пола, и это продолжалось достаточно долго, проблемой же стало лишь тогда, когда дети выросли. Ибо дети — это всего лишь дети, но они становятся мужчинами и женщинами… Дартан завоевали для того, чтобы добыть здоровых мужчин, поскольку в Армекте их стало не хватать и с каждым годом не хватало все больше. Странные то были времена. Жизнь женщины, еще недавно оберегаемая, внезапно потеряла ценность, мальчиков же, напротив, всячески опекали и баловали. А поскольку это уже были времена сильных армектанских княжеств, имевших постоянные армии, которые состояли из солдат, относившихся к войне как к ремеслу, кто-то должен был пополнять их ряды — и в легион начали попадать женщины. Но несмотря ни на что, армектанцы не понесли урона от катастрофы; в силу традиций и вековых обычаев мужчины остались мужчинами, хотя женщины переняли многие, очень многие чуждые их натуре занятия и профессии.
— Но ты говоришь, отец, о временах княжеств. Ведь Армект был уже единым, когда он двинулся на Дартан!
— Ибо эпидемия вновь вернулась, после объединения Армекта. Эпидемий было две, дочка. Первая проложила женщинам дорогу к традиционно мужским занятиям. Вторая привела к тому, что был нанесен удар по Дартану. Как я уже говорил — чтобы добыть мужчин.
Байлей не мог скрыть изумления. Но и Каренира, похоже, удивилась не на шутку.
— Почему об этом ничего не известно? — спросила она.
— Известно, дочка, — вздохнул Дорлан. — Но вслух о том не говорят, поскольку армектанской традиции подобный повод для начала войны совершенно чужд. Непонятно, что делать с войной, которая началась из-за того, что женщины послали своих мужчин, чтобы те добыли для них других мужчин… История армектанских войн и завоеваний молчит о подобных причинах. Светлый Армект, где каждого ребенка учат читать, не настолько уж светлый, чтобы каждого посвящать в правду обо всех зигзагах истории; впрочем, еще вопрос, в самом ли деле нужно, чтобы каждый армектанец был просвещенным историком. Кто хочет им стать — тот станет.
11
Когда утром Охотница разбудила Байлея, он сразу заметил, что девушка чем-то раздражена. Возможно, все армектанки хмурились подобным образом, когда были не в духе… На всякий случай Байлей протер глаза и сразу же кивнул в знак согласия.
— Поешь чего-нибудь быстро и идем, — сказала она. — Уже поздно.
Байлей ничего не ответил, хотя она явно ждала от него каких-то слов. Он начал надевать доспехи.
— Не снимай их больше. Здесь горы, а не гостиница в Роллайне.
Она снова подождала, но Байлей, вооруженный опытом женатого человека, знал — что бы он ни сказал сейчас, все будет плохо.
Он успел еще подумать, что если ничего не скажет, то и это ни к чему хорошему не приведет…
— Обиделся, — сказала она. — Ничего не скажет, даже единого слова. Проснулся и с утра обижен. Начинаю жалеть, что согласилась такого сопровождать.
Когда он и на этот раз никак не прореагировал, она набрала в грудь воздуха, и он весь сжался, ожидая крика… но, к счастью, из-за близлежащей скалы появился Старик. Увидев его, Охотница заскрежетала зубами, отвернулась и начала копаться в дорожном мешке.
Подойдя к дартанцу, Дорлан помог ему застегнуть ремни.
— Она проспала, — буркнул он, — и потому злится. Королева гор проспала, сам понимаешь… Но что касается этого, — он постучал по доспехам, — то она права. Не снимай их больше.
— Раз проводница и ты, господин, обходитесь без доспехов…
— Она, — прервал его Старик, — знает, что делает. А я, мой мальчик, хоть и таскаю на спине что-то наподобие мешка, но под ним у меня по-настоящему прочная кольчуга. Потрогай. Ну, смелее.
Байлей удивленно посмотрел на него. Старик улыбнулся.
— Здесь горы, — сказал он, неуклюже подражая голосу проводницы.
Байлей едва сдержал усмешку.
Вскоре они снова двинулись в путь. Впереди опять шел Старик, не любивший много говорить во время ходьбы. Байлей шагал за ним; Охотница держалась позади.
Для проводницы подобное место в строю выглядело несколько странным. Оглянувшись, дартанец встретился с ней взглядом. Она все еще пребывала в дурном настроении.
Он вдруг понял, насколько его интригует эта девушка. Кем она была на самом деле? Армектанка в Тяжелых горах… Гольд, рассказывая ему об Охотнице, говорил еще что-то про каких-то стервятников, которые что-то когда-то с ней сделали, но, честно говоря, Байлей мало что помнил. Легенда… Все его знания об этом крае складывались из легенд. Что связывало эту девушку со Стариком? Он чувствовал, что их соединяет некая прочная нить, некое общее, вероятно, очень болезненное и мрачное воспоминание.
Они пересекали дно огромной каменной котловины. Дартанец напрасно искал взглядом дорогу, которая позволила бы выбраться из этой гигантской дыры.
— Отсюда вообще есть какой-нибудь выход? Кроме той дороги, по которой мы пришли? — спросил он, в очередной раз оглядываясь по сторонам.
Она уже не выглядела столь ощетинившейся, как утром.
— Глупый вопрос. Есть выход, конечно, — буркнула она. — Но нелегкий. Если пойдет дождь и скалы вымокнут, нам придется быть осторожными. И основательно намучиться.
Он взглядом показал ей на Старика.
Сначала она не поняла, потом покачала головой.
— Лучше о себе побеспокойся, — коротко сказала она и хотела добавить что-то еще, но оборвала фразу на полуслове и неожиданно бросилась на землю.
— Ложись!
— Что такое? — изумился Байлей.
Но старик, услышавший возглас девушки, крикнул:
— Ложись, парень!
Байлей увидел, что только он один из всех троих торчит на месте, удивленно озираясь. Он быстро лег, глядя то на Старика, то на проводницу — поскольку не заметил вокруг ничего достойного внимания.
— Какие-то люди, — нормальным голосом сказала проводница — видимо, опасность была не слишком близко. — Надеюсь, они нас не видели, но когда я говорю «ложись» — слушайся сразу.
Он кивнул.
— Пойду на разведку, — сказала она.
— Мне тебя сопровождать?
Она посмотрела на него с таким изумлением, что он в замешательстве отвел взгляд. Тем более, что она уже забыла о своем утреннем дурном настроении и изумление ее было совершенно искренним.
— Сопровождать? Охотницу? Сопровождать Охотницу на разведке? Лежи тихо и смотри, чтобы задница между камней не торчала, — бросила она.
Она сняла со спины колчан и положила его на землю, затем отстегнула от пояса меч и внимательно осмотрела клинок острого, хотя и короткого ножа.
— Возьми мой, — сказал Старик, доставая оружие из-под накидки.
Байлей не верил своим глазам. Здесь, в Громбеларде, оружие это называли полумечом — рукоять у него была такая же, как у оружия имперских легионеров, а клинок коротким и очень широким внизу;
