хрупкую после только что проигранной войны. Островная независимость без флота? Если же они сейчас победят, то потом будут лишь смотреть, как две бабы на континенте горстями выдирают друг у друга черные кудри.
Жемчужина пожала плечами.
— Поступай как хочешь. Я в военных делах не разбираюсь, для этого у тебя есть Йокес, Эневен и прочие командиры. Но я разбираюсь в людях. Ты шутишь над задолжавшей провинциалкой, которая благодаря одному разговору могла бы стать твоей союзницей, а станет врагом. Ибо она никогда не забудет, как ее сегодня унизила дартанская королева, ради каприза притворившись своей собственной Жемчужиной.
— Я никем не притворялась.
— Ты не объяснила ей ее ошибку.
— Где она была, когда я говорила с рыцарскими родами королевства? Наверное, она должна знать, как я выгляжу?
— Где была? Видимо, дома. Присягу тебе приносил ее первородный сын, глава рода. И ты кокетничала с этим ничтожеством, поскольку нуждалась в поддержке.
— Кокетничала… Ах ты нахалка! — угрожающе проговорила Эзена, как будто только что это обнаружила.
Первая Жемчужина не собиралась бежать прочь, хотя так поступил бы любой на ее месте.
— Сегодня вместо этого сопляка к тебе пришла со своей проблемой его мать. Это не она выкинула псу под хвост твои деньги. У нее сын-гуляка, которого она, однако, любит, поскольку она его мать, и потому достала из сундука самое лучшее платье, над которым все здесь смеются, собрала всю свою смелость и пришла просить. Исправь завтра то, что испортила. Извинись перед ней и помоги.
— Ты… наверное, шутишь?
— Нет, ваше высочество. Это женщина и к тому же мать, — повторила Анесса. — Шуточки можешь себе позволять с мужчинами, но не с женщинами. Будто не знаешь, что мы не понимаем шуток?
Эзена задумалась.
— Гм… может, ты и права, — помолчав, сказала она. — Хорошо, я перед ней извинюсь… наверное. Отсрочу уплату долга и спишу накопившиеся проценты.
— Напомнить тебе завтра, чтобы ты ее приняла?
— Напомни.
— Раз так, то иди сюда, — милостиво сказала Анесса. — Вылечу до конца твой позвоночник.
Улыбнувшись, Эзена подползла на четвереньках к креслу и легла у ног своей Жемчужины, повернувшись к ней спиной.
— Мне снилась Хайна, — одновременно сказали обе и рассмеялись.
Однако королева почти сразу же посерьезнела, ибо знала кое-что, о чем ее первая Жемчужина не имела ни малейшего понятия.
— Нет, нет, погоди, — сказала она. — Ну погоди же, не топчи меня… Что тебе снилось?
— Какие-то… глупости, — весело ответила Анесса. — Ты что, веришь в сны?
— Нет. Но что тебе снилось?
— Что Хайна стала чьей-то невольницей, не твоей. Ей приказали меня убить, и…
— В самом деле глупости, — пробормотала Эзена. — Ну? Делай, что собиралась.
Жемчужина подчинилась.
— А тебе что снилось?
— Что она напилась и свалилась в реку, — сказала королева, хотя ей снилось, что Хайна стала чьей-то невольницей и получила приказ убить Анессу. — Веришь в сны? — язвительно спросила она.
— В такие? Нет.
Уже намного позже, направляясь в свои покои, королева сказала:
— А, чуть не забыла… Вели найти Васаневу. Пусть придет ко мне. Сразу же.
В Роллайне коты не были редкостью, но при дворе королевы постоянно пребывал лишь один. Ее благородие К. Н. Васанева занимала положение, которому мог позавидовать кто угодно. Наушница королевы имела к ней доступ в любое время дня и ночи. Она могла позволить себе почти столько же, сколько Анесса, и наверняка больше, чем кто-либо из высокопоставленных придворных. Воровка и осведомительница, носившая титул поверенной королевы, принадлежала к кругу ее советников — которые отнюдь не были формальными фигурами, поскольку в королевский совет Эзена выбрала лишь тех, кому действительно доверяла. При многих дворах — как прежних, так и существующих — «советником» становились в награду, это был почетный титул, не более. Но не у королевы Эзены. Если уж кто-то был ее советником, то действительно советовал, а она слушала.
— Сама не знаю, почему не придала этому значения, — сказала Эзена. — Сейчас, когда я об этом думаю, у меня такое чувство, будто что-то не давало мне вспомнить тот сон. Я сказала Анессе, что мне снилась Хайна, потому что хотела просто сменить тему, пошутить… сама уже не знаю, чего я хотела, неважно. Так или иначе, лишь когда Анесса одновременно со мной сказала то же самое, я почувствовала — что-то не так. Знаю, ты любишь Шернь точно так же, как и я. Но послушай, что я говорю, и дай совет, ибо кроме посланников только мы двое знаем все о трех сестрах, Ферене и о том, что может его разбить. Двум сестрам снится одно и то же о третьей. Что это значит? Что Хайна действительно захочет убить Анессу? А потом, может быть, Роллайну? Совсем как в легенде. Что это значит?
— Я не посланница, королева, и не знаю, что это значит. Мне проверить? — по-кошачьи коротко спросила Васанева.
Растянувшись на столе, она опиралась спиной о край корзинки с яблоками, касаясь ухом серебряного кубка.
— Конечно проверь, но я уже сейчас хочу знать, чего мне ждать. А если Хайна действительно захочет убить Анессу?
— То убьет, — подытожила Васанева.
— Что ты говоришь?
Эзена достаточно хорошо знала котов и умела с ними разговаривать, однако порой человеческая натура брала верх. Васанева любила королеву и умела подчиняться… иногда.
— Если Хайна захочет кого-то убить, то убьет, — терпеливо повторила она.
— Пожалуй, ты все-таки слегка переоцениваешь свою подругу.
— Я не дружу с Хайной. Я ее уважаю.
— Анесса моя, — коротко сказала королева. — Я хочу, чтобы она была жива. И потому она должна жить.
— Ведь на самом деле она не твоя сестра, королева. И Хайна тоже, — сказала Васанева, помнившая объяснения Готаха. — Легендарные три сестры тоже ими не были. Их только так называют.
— И что с того? Я не говорю, что у меня есть сестра, только то, что Анесса моя. Когда мы закончим разговор, иди… ну, не знаю. Иди куда-нибудь и сделай что-нибудь. Меня не волнует, что именно. Ни мне, ни Анессе ничто не должно угрожать. Если это будет стоить миллион — потрать. На Анессу, естественно. На меня хоть четыре миллиона.
— Вэрк.
То было смешанное с мурлыканьем кошачье слово, имевшее утвердительный, но притом весьма широкий смысл. Сейчас оно могло значить как: «Хорошо, отлично!», так и: «Я услышала».
Взяв со стола кубок, Эзена недовольно отцепила прилипший к краю белый кошачий волос, после чего глотнула вина и села в кресло у окна.
— Я хочу знать, что ты думаешь.
— Ничего.
Королева молча смотрела на кошку. Васанева обиделась, но пришла к выводу, что на этот раз все же не стоит. Эзена могла стукнуть ее по белому уху или даже протащить за хвост поперек стола.
На это она вполне была способна.
— Так что ты думаешь?
— Что Хайна не человек и не кот, а собака, — сказала кошка, добавив еще один голос к согласному
