нечего. Даже если бы его допустили к королеве, что он мог сообщить ничего не знающей женщине? Рассказывать легенды, что-то бормотать о Деларе, которая встретилась с проклятием из прошлого и собралась убить свою сестру, а Ферен… так вот, Ферен, ваше королевское высочество…
Она либо обо всем знала, либо нет. Если не знала, он мог возвращаться. А перед этим долго объясняться, зачем и с какой целью он морочит голову правительнице державы.
— Я передам королеве, — сказал комендант. — Жди здесь, господин.
Раладан остался один — если не считать двоих солдат. Они молчали, он тоже.
Ждал он долго. Даже слишком долго.
Комендант вернулся и остановился у дверей, задумчиво глядя на него.
Дверь он не закрыл. Вошли двое солдат и красивая рослая женщина с очень необычными волосами — высоко уложенная коса имела иссиня-черный цвет — и еще более необычными глазами, один из которых был зеленым, а второй черным. Голову прекрасной госпожи украшала тонкая золотая диадема; такими же золотыми были вставки на открывающем плечи легком темно-красном платье — скорее домашнем и уж наверняка не церемониальном. Сопровождавшие Раладана солдаты отдали ей честь оружием.
— Королева, — коротко и явно в полном несоответствии с придворным обычаем произнес комендант.
Раладан поклонился.
— Слушаю, — сказала по-армектански ее королевское высочество.
Передав свое известие, Раладан не знал, какие оно вызовет последствия, но такого совершенно не ожидал. Он скорее считал, что — в лучшем случае — королева вызовет его к себе. Тем временем пришла она сама, и в том было нечто… внезапное. Решительное. Так мог бы поступить он сам, если бы ему сообщили о появлении некоей неотложной проблемы; он бросил бы все другие дела и сказал: «Хорошо, иду». Как тогда, когда ночью его разбудила служанка, сказав: «Кто-то пришел, господин». Лишь к немногим существам на свете он испытывал хоть какое-то уважение — но теперь он стоял перед тем, кто мог сделать, собственно, что угодно. Перед женщиной, с которой во всем Шерере могла сравниться самое большее правительница остатков Вечной империи. И он ощутил… легкую дрожь, ибо всю жизнь питал слабость именно к таким женщинам. Сильным, решительным, знающим, чего они хотят. Властным. Такой была, или бывала, Алида.
Он даже удивился, что столь быстро почувствовал в королеве Эзене женщину.
Обувь ее скрывало длинное платье, однако королева наверняка ходила на котурнах — что было не столь важно, поскольку даже босиком ей хватало бы роста. Она была статной и… здоровой — почему-то сразу напрашивалось именно это слово. Под платьем отчетливо вырисовывались большие, может, тяжеловатые груди, широкие округлые бедра, словно созданные для рождения детей, столь же широкие плечи, а ляжки наверняка как у лошади… Крупная, сильная женщина, и при всем при том — очень женственная. Красивая и пропорционально сложенная.
Но просто так стоять и разглядывать королеву он не мог.
— Ваше королевское высочество, — сказал он, — если бы к тебе явился человек с известием, что Делара снова нашла Рубин Дочери Молний, не смогла противостоять его силе и, возможно, скоро доберется сюда, чтобы убить своих сестер… Его бы правильно поняли? Или скорее приняли бы за сумасшедшего?
— Возможно, он мог бы продолжать. Но сперва ему следует представиться.
— Он этого не сделает. Разве что его заставят.
— О… — неприязненно сказала королева. — Это вполне можно сделать.
— Ваше высочество, я же сказал — заставят. А ведь это не значит — запугают. Так что не пугай меня, госпожа, а заставь.
На мгновение наступила тишина.
— Что ж, осадил бабу, ничего не скажешь, — проговорила Эзена. — Говори, незнакомец, что хотел сказать.
Раладан знал словечко «осадить», хотя его и не было в кинене, и не сумел сдержать улыбку. Ему понравилась эта правительница, умевшая в присутствии постороннего посмеяться над собой. Она действительно была сильна и прекрасно об этом знала.
— Ваше высочество, мне много чего есть сказать, и было бы проще, если бы я знал, что можно опустить. Но я этого не знаю. Я изложу все как можно короче. Прерви меня или потребуй дополнительных объяснений, если…
— В оправданиях я не нуждаюсь, ваше благородие. А теперь слушаю.
Раладан рассказал все, что знал о Рубине Дочери Молний, трех сестрах, Ферене и угрозе равновесию Шерни. Он говорил и говорил, сказать ему было много чего… Он скрыл свое имя и некоторые подробности, связанные со способностями княжны Риолаты Ридареты. На всякий случай (может, и зря) он объяснил, что означает имя Риолата, поскольку ему не хотелось, чтобы королева, пусть даже случайно произнеся это имя, лишилась чувств от удушья. В конце он описал события, случившиеся на берегу Дартанского моря, и подробно объяснил, чего, почему и каким образом пыталась добиться Ридарета, а также какую, по его мнению, ошибку она допустила в своих рассуждениях.
— Это все, ваше высочество, — закончил он.
— Звучит как бред, — помолчав, заметила она.
— Нет, ибо никто не станет столь терпеливо слушать то, что считает бредом.
— Не стоит догадываться о причинах моего терпения, господин.
— Прошу прощения, ваше высочество.
Раладан никого не боялся и не смог бы объяснить, почему постоянно растет его уважение к женщине в красном платье.
— Хорошо. Слушаю дальше. Может, завтра сюда явится моя вторая Жемчужина, собираясь совершить убийство. Что ты предлагаешь мне сделать, господин?
— Что я предлагаю?
— Именно.
— Чтобы ты приказала ее схватить, не причиняя вреда. Твою Жемчужину… отравили, госпожа, — нашел подходящее слово Раладан. — Можно сказать, что вернули силу очень старому яду, который был у нее в жилах. Но есть противоядие.
Королева ждала.
— Это Рубин Дочери Молний. Я ручаюсь за княжну Ридарету, ваше королевское высочество, — очень серьезно сказал Раладан. — Если и есть на свете кто-то, кто по-настоящему ненавидит Рубин, то это именно княжна. Она заставит Риолату вернуть Деларе свободу воли.
Королева Эзена молчала, задумчиво вертя в пальцах конец иссиня-черной косы.
— Ты ручаешься за княжну, господин. Это поручительство от никого, — холодно заметила она. — Человека без имени. Капитана ее корабля? Посланца?
— Подобного поручительства должно быть достаточно, ваше королевское высочество.
— Нет, — сказала она еще более холодно. — Не должно и не достаточно.
Раладан почувствовал, что дело плохо. Но к подобному повороту он был готов.
— Я запомнила урок, так что уже не пугаю, а заставляю. Я пока здесь, но сейчас ухожу, так что говори быстро, ваше благородие. Когда я уйду, убейте его, — приказала она. — Безумец, пытавшийся убить королеву.
— Да, ваше высочество, — сказал Охегенед.
Она шагнула к двери.
— Что ж, осадила пирата, нечего сказать, — насмешливо произнес Раладан. — Повернись, госпожа, ибо я не стану говорить с твоей стройной спиной.
Теперь уже коротко вспыхнули ее разноцветные глаза.
— Меня зовут Раладан, я самозваный князь пиратского княжества на Агарах, то есть владелец семи лучших военных парусников Шерера, а также тот, с кем считаются капитаны нескольких десятков других, не менее грозных кораблей. Княжна Риолата Ридарета — моя приемная дочь.
Как хозяйка, она имела право говорить первой и потому после короткой паузы произнесла:
— Князь.
— Ваше королевское высочество.
