Третье. Взаимоотношения. Именно при помощи ресурсов Соединенных Штатов, включая борьбу граждан, Орегон был образован, достиг экономического процветания, стал центром торговли мехами в девятнадцатом веке и производства интеркомов класса „Е“ в двадцать первом. Орегон обязан уважать эти взаимные отношения, даже если они ему надоели, и не напоминать своим поведением неблагодарное чадо.
И еще одна причина, по которой Орегону нельзя позволить отделиться, – это просто-напросто незаконно. Демонстративное нарушение суверенитета Соединенных Штатов, отказ от уплаты налогов, угроза добиться независимости путем агрессии – все это запрещено Кодексом Соединенных Штатов.
И если все вышеизложенное справедливо по отношению к Орегону, то справедливо и по отношению к Убежищу.
Независимо от того, кто его населяет».
Дру появился в Нью-Мексико вечером 6 января. День выдался необычно холодный; он кутался в красный шарф, а ноги прикрыл пледом. И то, и другое, как заметила Лейша, было из тонкой ирландской шерсти. Он проехал в своем кресле через большую открытую гостиную, когда-то построенную с расчетом на семьдесят пять гостей. Дочь Стеллы, Алисия, со своей семьей переехала обратно в Калифорнию, Эрик был в Южной Америке, Сет с женой – в Чикаго. Дру снова изменился, подумала Лейша.
Привык к славе. Здороваясь, Дру смотрел открытым взглядом, но теперь в нем не было даже жажды внимания. Он уверен в себе и без ее поддержки. Но в то же время Дру все еще взирал на мир с интересом, но к этому добавилась легкая вызывающая улыбка.
Лейша помнила – так смотрел ее отец.
– Я решил вернуться домой, – сказал Дру, – на тот случай, если политическая ситуация станет по- настоящему напряженной.
– Ты думаешь, этого не произойдет? – сухо спросила Лейша. – Хотя ты ведь не знаешь Дженнифер Шарафи.
– Да. Но зато ты знаешь. Лейша, скажи мне, что будет с Убежищем?
В его голосе слышалась прежняя одержимость. Неужели Убежище питает его светлые сновидения?
– Военные не расстреляют Убежище, если ты это имеешь в виду, – ответила Лейша. – Там, наверху, гражданские лица и примерно четверть из них – дети. Дженнифер всегда хватало политической осторожности, чтобы не пересекать грань, за которой может последовать серьезный ответный удар.
– Люди меняются, – заметил Дру.
– Возможно. Но даже если фанатизм пересилил здравый смысл Дженнифер, там много других разумных людей. Очень умный адвокат Уилл Сандалерос, и Касси Блументаль, и, конечно, ее взрослые дети…
Лейша вдруг вспомнила, как сорок лет назад Ричард сказал: «Становишься другим, просидев десятки лет взаперти только с Неспящими…»
– Ричард тоже здесь.
– Ричард?
– С Адой и малышом. Стелла суетилась вокруг них, когда я вошел. У Шона, кажется, грипп. Ты удивлена, Лейша?
– Да. – Она неожиданно улыбнулась. – Ты прав, Дру, люди меняются. Тебе не кажется это забавным?
– Не знал, что у тебя есть чувство юмора, Лейша.
– Не дразни меня, Дру, – резко сказала она.
– Я и не пытался, – улыбнулся он, и Лейша поняла, что Дру говорит правду. Возможно, их понятия о юморе очень разные.
Вошел Ричард:
– Привет, Лейша. Привет, Дру. Надеюсь, ты не возражаешь против нашего
неожиданного визита. Я подумал…
– Что если Наджла или Рики захотят связаться с тобой, то сделают это через меня? – закончила за него Лейша. – Ричард, дорогой… Мне кажется более вероятной кандидатурой Кевин. Он посредник Убежища…
– Нет. Они не обратятся к Кевину, – сказал Ричард, и Лейша не спросила, откуда ему это известно. – Лейша, что будет с Убежищем?
Все, словно сговорившись, задавали ей этот вопрос. Ей, которая просидела – «надувшись», как говорила Сьюзан Меллинг, – тридцать лет без дела в пустыне. Что творится с ее близкими?
– Не знаю, Ричард. Что, по-твоему, сделает Дженнифер?
Ричард отвел взгляд:
– Она взорвет весь мир, если решит, что это необходимо для ее безопасности.
– Ты понимаешь, что говоришь, Ричард? Значит, философия Убежища до сих пор сводится к личным нуждам одного человека. Ты правда так думаешь?
– По-моему, такова любая политическая философия, – ответил Ричард.
– Нет, – не согласилась Лейша.
– Любая, – на сей раз возразил Дру.
– Только не Конституция, – неожиданно для себя сказала Лейша.