И тотчас вспомнились руки Ричарда.
Лейша придвинулась к терминалу и углубилась в поиски прецедентов в морском законодательстве.
– Ты похитила бумаги Адама Уолкота из сейфа Первого национального банка в Чикаго, – невозмутимо произнесла Лейша.
Женщины стояли в противоположных концах гостиной Дженнифер в Убежище. Портрет Тони Индивино подмигивал и улыбался.
– Да.
– Дженнифер! – с болью воскликнул Ричард.
Лейша медленно повернулась к нему. Ей показалось, что Ричард переживает из-за того, что жена призналась.
Он стоял в той же боксерской стойке, как почти тридцать лет назад, когда Лейша приехала знакомиться с ним в Иванстон – приподнявшись на носки и наклонив голову. В Убежище он нашел нечто такое, в чем нуждался всегда – общность интересов. А Убежище означало Дженнифер. Дженнифер и Тони. Тем не менее, чтобы стать соучастником преступления, Ричард должен был измениться до неузнаваемости.
Он произнес хрипло:
– Дженнифер ничего не скажет в отсутствие своего адвоката.
– Ну, с этим не будет трудностей, – ядовито заметила Лейша. – Скольких адвокатов захватило Убежище на сегодняшний день? Канданс Холт. Уилл Сандалерос. Джонатан Кокчиара. Кто еще?
Дженнифер села на диван, расправляя вокруг себя складки аббая. Сегодня на стеклянной стене переливались мягкие сине-зеленые узоры. Лейша вдруг вспомнила, что Дженнифер никогда не любила облачных дней.
Дженнифер сказала:
– Если это официальное обвинение, Лейша, предъяви ордер.
– Я не прокурор. Я представляю доктора Уолкота.
– Значит, ты добираешься передать дело об этом так называемом похищении прокурору округа?
Лейша заколебалась. Дженнифер скорее всего тоже знала, что доказательств явно недостаточно даже для суда присяжных. Возможно, им удастся установить, что кто-то из новых служащих Первого национального также имел доступ к банковским квитанциям. И всего лишь. Насколько тщательно Убежище все спланировало? Их закрытая информационная сеть достаточно обширна, чтобы засечь мелких сошек из третьесортного биотеха, исследовавших проблемы Неспящих. Лейша готова биться об заклад, что ни один из новичков Первого национального банка никогда раньше не работал в «Самплис». Ничего, кроме домыслов. К тому же она знает способности Дженнифер, Неспящей. Но закону это безразлично.
Лейша почувствовала безысходность. И это пугало. Она попыталась встретиться взглядом с Ричардом. Он отвернулся.
Дженнифер сдержанно сказала:
– Зачем, собственно, ты сюда приехала, Лейша? Ты не ведешь с нами никаких юридических дел, и если твой клиент не имеет к нам никакого отношения…
– Ты только что призналась, что взяла бумаги.
– Разве? – Дженнифер улыбнулась. – Ты ошибаешься.
– Понимаю. Ты просто поставила меня в известность. А теперь хочешь, чтобы я ушла.
– Да, хочу, – согласилась Дженнифер, и вдруг Лейша поняла, что ей больше не суждено появиться в Убежище.
Она обратилась к Ричарду:
– Уолкот и Херлингер держат результаты исследований в голове. И с этим вам ничего не поделать. Я посоветую моему клиенту записать все, размножить и спрятать копии в нескольких надежных местах. Слышишь, Ричард.
Он не обернулся. Лейша смотрела в его согнутую спину.
Дженнифер сказала:
– Желаю приятного полета.
Адам Уолкот не скрывал разочарования.
– Значит, мы ничего не можем сделать? Совсем ничего?
– Нет веских доказательств. – Лейша обошла стол и села на стул напротив Уолкота. – Поймите, доктор, суды все еще борются за снятие ограничений на рассмотрение электронных документов в качестве доказательств. Тяжба длится почти полвека. Сначала компьютерные документы отвергали, потому что это не оригиналы. Потом запретили, потому что нарушить защиту систем стало легче легкого. Теперь, начиная с дела «Сабино против Лансинга», их рассматривают как отдельное, несущественное свидетельство. Во внимание принимаются только подписанные распечатки, а это означает, что воры, которые умеют манипулировать такими вещдоками, – короли даже в электронных преступлениях. Сказка про белого бычка.
По-видимому, экскурс в неофициальную историю юриспруденции Уолкота не заинтересовал.
– Но, мисс Кэмден…
– Доктор Уолкот, вы не думаете о главном: последние открытия находятся только у вас в мозгу. Так вы мне говорили, правильно?
– Правильно.
