как и вообще в китайских портах, являются: соль, составляющая правительственную монополию, и опий, 'неправильное' распространение коего (то есть не через английские руки) идет в ущерб английским торговым интересам. Поэтому сэр Роберт Гарт в лице своих агентов, щедро оплачиваемых китайским правительством, как уверяют, в особенности зорко следит за тем, чтобы никто, помимо его соотечественников не покушался на их священное договорное право отравлять китайцев.
На западном берегу устроена большая каменная цистерна, наполняемая из естественных источников пресною водой, право на которую, как слышно, принадлежит одному из судовых поставщиков: он снабжает ею за известную плату местных жителей, а главное, суда, стоящие на рейде, доставляя воду на последние, по востребованию, в особых водоналивных баках с помпами, по одному доллару за тонну. Тут же неподалеку находятся и каменноугольные склады, но уголь в них исключительно привозной, по преимуществу токасимский, из Японии. Нередко, впрочем, привозится и австралийский, даже английский; но все эти сорта, за исключением Кардифа, значительно уступают по своим качествам нашему седимийскому углю
С восточной стороны перешейка тянется отмелый песчаный бережок, частью загороженный тростниковыми циновками. Здесь — место морских купаний, для чего имеются даже две-три будочки на колесах. Тут же на берегу находятся клуб и две гостиницы в двухэтажных каменных домах колониального типа, который везде один и тот же, так что давно уже успел намозолить нам глаза своею скучною казенщиной. Третья гостиница, точно такого же типа, выстроена отдельно, версты на полторы от перешейка, если идти вдоль берега. Стоит она одиноко, на прибрежном пустыре и существует почти исключительно в качестве пансиона для больных, приезжающих сюда из более южных приморских мест, даже из внутренних губерний, пользоваться морским воздухом и купаньями. Здешний климат, по отзыву европейцев, гораздо умереннее и здоровее, чем в других приморских местностях, не говоря уже о континентальных. Хороши же те, должно быть, если это называется умеренным!..
Хотя европейское население Чифу не велико, но в его участке уже существуют две церкви, англиканская и католическая (последняя еще не достроена). Кроме того, есть и католический монастырь, построенный за городом, на взгорье, где живут французские миссионеры. У них, говорят, есть и школа, и больница, и ремесленные мастерские, и кабинеты для естественно-научных и метеорологических наблюдений, по примеру Цикавейской станции, и наконец хороший сад, из которого открывается широкий вид на весь город и рейд. Но мы, за дальностью расстояния, не успели побывать там, а видели издали только его белую четырехугольную башню вроде кафедральной гонконгской, без шпица, но с четырьмя наугольными башенками-фонариками.
Дома европейцев вообще довольно порядочны и для летней жизни устроены с полным комфортом. Все они, конечно, в неизбежном англо-колониальном стиле, как наиболее соответствующем условиям жаркого климата: большие дворы их всегда обнесены сплошными, невысокими бетонными стенками; кое-где есть и растительность, пока еще довольно жидкая, молодая, но иные садики уже начинают разрастаться. Лучший из чифуских частновладельческих домов, совместивший англо-колониальный характер с чисто русскими приспособлениями, вроде зимних рам, печей и тому подобного, принадлежит нашему соотечественнику А. Д. Старцеву, и эти последние приспособления делают его удобообитаемым круглый год.
По юго-западную сторону от перешейка растянулся Китайский город, который, впрочем, не признается за таковой его природными жителями по той причине, что не обнесен каменной стеной. Да и действительно, Чифу ни с китайской, ни с европейской точки зрения не заслуживает пока названия города, в настоящем смысле слова, так как колония на Янтае находится еще в периоде созидания: между отдельно разбросанными дворами и строениями там остается еще немало пустырей, ожидающих себе новых владельцев и домостроителей. Что же до собственно китайской части Чифу, то это просто большое прибрежное селение, перерезанное вдоль и поперек несколькими длинными, узкими улицами и кривыми переулками, вечно грязными и вонючими, благодаря множеству гниющих луж и кухонных отбросков, выкидываемых хозяевами прямо на улицу, перед дверьми своих обиталищ. Дома здесь все узкие, одноэтажные, с двускатными серо-черепичными кровлями, часто не в меру длинные, и строены они почти исключительно из серого обожженного кирпича. Но тщетно было бы искать в них то, что известно под именем китайского стиля: все они напоминают скорее складочные сараи, чем жилые дома, и каждый такой дом непременно вмещает в себе какое-нибудь промышленное либо торговое заведение, но все это в крайне убогом или примитивном виде: в одном продают какой-то жир, в другом лук и чеснок, в третьем веревки, в четвертом рис, в пятом самую грубую гончарную посуду; но в целом городе — не заметил я ни одной мало- мальски порядочной лавки, так что если Чифу и представляет какие-либо особенности китайской торговли, то они, судя по тому, что мы видим, заключаются в самых грубых или мало обработанных произведениях, идущих на потребу сельского и бедного рабочего люда.
Присутственные китайские места находятся позади таможни, в ближайшем с нею соседстве и отличаются тем, что во дворе их торчат две высокие деревянные колонны или мачты, вроде тех, что воздвигаются у нас при торжественных иллюминациях для декоративных штандартов и флагов. В часы заседаний на обеих этих мачтах вывешиваются длинные белые штандарты с какими-то крупными черными надписями. Вход во двор присутственных мест охраняется караулом, то есть, вернее сказать, пиками и алебардами, приставленными к наружной стороне забора, так как сами караульщики где-то отсутствуют (мы нашли их потом в сторонке, под навесом, за какою-то стряпней и игрой в кости), но главную охрану этого входа составляет широкий досчатый экран, поставленный против него по ту сторону. Украшенный какими-то надписями и живописными изображениями человеческих фигур, он заслоняет собою проход из ворот в присутственную залу, так что прямым путем в нее никак не попадешь. Но это отнюдь не надо понимать в смысле иносказательного напоминания просителям о тех путях, какими они должны следовать, чтобы добиться здесь успеха в своих делах и просьбах, — экран служит только средством для отвращения злых духов, которые, как я говорил уже раньше, могут проникать куда-либо только по прямому направлению, а перед заворотами и зигзагами отступают. В здешних присутственных местах, как и в Шанхае, происходит устный и скорый суд по гражданским и уголовным делам, причем во дворе же бывает и немедленная вслед за решением расправа. Здесь же обсуждаются муниципальные и иные дела по местной администрации.
При нас четверо носильщиков принесли сюда в синем паланкине мандарина
Встреченный нами чжи-фу состоит здесь исправляющим должность соляного пристава и в то же время председателя уголовной и казенной палат, хотя первая из этих должностей выше его собственного ранга на две, а последняя — даже на три степени. Исправляя эти должности, он не пользуется только некоторыми внешними их отличиями, — например, не может носить на спине своей парадной курмы вышитого золотом павлина, но три выстрела из пушки при въезде в свой дом ему полагаются. Здесь, на месте, он является высшим представителем правительственной власти, и в качестве такового обязан, между прочим, в день рождения богдыхана облекаться в полное парадное одеяние и принимать поздравления от иностранных консулов и всех местных чиновников, а в случае смерти богдыхана — исполнять 'печальные церемонии', одеться в белое (траурное) платье, не брить бороды и всенародно громко вздыхать, стонать и плакать 'как о своем собственном отце', доколе не получит приказ о прекращении плача. Последняя обязанность, говорят, не из легких, ибо какой запас слез надо иметь, если исполнять ее добросовестно в течение довольно долгого периода времени. Говорят, что по смерти последнего богдыхана даже все текущие дела в Чифу остановились по причине слез этого чиновника. Бывало, придет к нему по делу кто из консулов: 'Можно видеть мандарина?'
— Нельзя, мандарин плачет.
