потом по каким-то лестницам и оказались в бетонном домике, напоминающем трансформаторную будку. В мутные окошки просматривалась улочка Объекта, упирающаяся в высокий забор с колючей проволокой сверху. Забор отделял Буферную зону от Промышленной.
Аптекарь подбежал к забору, вытащил из рюкзака саперную лопату и принялся отбрасывать сланцевые пластины от бетонного основания.
– Что стоите, птенчики? – Аптекарь грозно посмотрел на молодых людей. – Живо разгребайте!
– Чем? – недоуменно спросил один из «мальчиков».
– Руками, губошлеп!
Под забором образовался лаз. Первым в него ловко протиснулся Аптекарь, за ним с трудом Донской. Молодые люди юркнули последними.
– Не отставать! – крикнул Аптекарь.
Миновав ряд безлюдных бараков и ангаров, они в сгустившихся сумерках пересекли пустырь и оказались на окраине Промзоны. Метрах в двухстах от них охранник на вышке лениво скользил лучом прожектора по бесконечной ограде, отделяющей волю от Объекта.
Аптекарь направился к вышке и свистнул.
– Что? – высунулся удивленный охранник.
– Дело есть. Спустишься или мне к тебе подняться?
– Спускаться не положено.
– Тогда я лезу к тебе! – крикнул Аптекарь.
Охранник недовольно глядел на Аптекаря, как мартышка взбиравшегося по вертикальной лестнице. Он не мог понять, что от него вдруг понадобилось этому айболиту? Дружба Хозяина и Аптекаря была известна всем, и это служило последнему пропуском даже сюда, на вышку.
– Фу-у! – выдохнул Аптекарь, ступая на площадку. – Высоко живешь! Слушай, парень, я погулять собрался. Давай ключ от калитки!
– Виноват, идите через КП. А нам не положено открывать! – Охранник смотрел на улыбчивого доктора, держась руками за приклад пулемета.
– А мне плевать, что не положено! До КП долго топать. Давай ключи! – рявкнул Аптекарь.
– Хорошо, только я прежде сообщу о вас дежурному.
– Валяй! – сказал Аптекарь и вытащил из кармана сигарету.
Охранник немного успокоился. Кажется, тревожное предчувствие его обмануло. Он подошел к телефону и потянулся к трубке.
– Виноват, а вы ведь не курите? – сказал охранник и осторожно улыбнулся.
– С вами закуришь! – усмехнулся Аптекарь.
Охранник снял трубку и тут же вздрогнул, почувствовав укол: игла вошла ему чуть ниже уха. Больно не было… Охранник счастливо улыбнулся, глядя в небо стекленеющими глазами, и Аптекарь, держа парня под мышки, уложил его на скамью.
– Але! Але! – кричал дежурный в трубку.
– Виноват, – ответил Аптекарь. – Трубку локтем задел.
– Ты там полегче поворачивайся, ворошиловский стрелок! И смотри в оба! Пропустишь кого – шкуру спущу!
Дверь в лабораторию оказалась закрытой.
– Там никого нет! – испуганно произнес Витек.
– Тем хуже для вас, – задумчиво сказал подполковник. – Вы становитесь обузой.
– Но… – начал было Витек.
В этот момент в коридоре раздался топот множества ног. Богданов посмотрел на Бориса Алексеевича.
«Неужели у него ничего нет про запас?» – подумал майор и приготовился к стрельбе.
Подполковник не оглянулся на звук приближающихся шагов, он смотрел на бледнеющего Витька и вертел в руках пистолет.
Кротов повернулся к лабораторной двери и в отчаянии забарабанил в нее кулаками… Дверь лаборатории открылась.
На пороге стоял мужчина в белом халате и выжидающе смотрел на них.
Первым пришел в себя Богданов: он втолкнул подполковника и Кротова в лабораторию и хлопнул дверью.
Мужчина молча смотрел на них, положив руки в карманы.
– Кто вы?
– Где слитки? – спросил подполковник, пятясь от двери в соседнюю комнату.
– Какие слитки?
– Опять двадцать пять! – в сердцах воскликнул Борис Алексеевич и бросил мужчине тряпичный мешочек.
Мужчина поймал его и раскрыл.
– Это… Эталон! Откуда он у вас?
В дверь застучали громко и настойчиво
– Томилин, откройте! Проверка помещений!
Богданов словно очнулся и шагнул к мужчине.
– Значит, вы живы? – спросил он. – Я беседовал с вашей матерью. Она числит вас в покойниках.
– Знаю, – удивленно глядя на майора, произнес Томилин. – Выходит, вы из Питера?
– Нет, из Москвы. Майор Богданов из УВД. Прилетел сюда за вашим двоюродным братом Глебом. Но вы мне нужны не меньше.
– Вы мне тоже! – ответил Томилин.
Дверь уже выламывали. Еще чуть-чуть, и она должна была рухнуть. Подполковник направил на дверной проем дуло пистолета и выпустил обойму. Ответные выстрелы раздались уже тогда, когда они были в аппаратной, у стальной двери в стене.
– Это лифт для транспортировки слитков вниз. Куда именно, я не знаю. Этим занимались телохранители Блюма. Можно попробовать повторить этот путь, если, конечно, нам удастся открыть дверцу лифта, – сказал Томилин.
Подполковник подошел к дверце и заглянул в замочную скважину. Потом сказал Богданову:
– Майор, пугните еще раз этих ребят, а я пока вскрою крышку!
Богданов вернулся в лабораторию и занял позицию сбоку от двери. В коридоре пятнистые что-то явно замышляли. Майор не стал дожидаться действий противника, прекратив возню за дверью длинной автоматной очередью.
В аппаратной раздался взрыв… Дверца лифта висела на одной петле. За дверцей оказался металлический короб, в котором, скрючившись, мог уместиться человек.
– Одноместный, – сказал Борис Алексеевич. – Придется ехать на карачках!
– Вот управление, – сказал Томилин.
– Здесь две кнопки. Какая, красная или синяя? – Подполковник смотрел на Томилина. – Хотя глупый вопрос. Пульт на одном проводке болтается. Подполковник оторвал коробочку. Обнажились несколько проводов. – Надо их как-то соединить. Вероятно, два красных или два зеленых. Первым еду я. За мной вы, – он указал на Томилина, – потом вы, – подмигнул подполковник бледному Вите Кротову. – Майор последний.
Борис Алексеевич, сгруппировавшись, влез в довольно тесную ячейку.
Томилин соединил сначала два красных провода. Лифт остался неподвижным. Тогда он прижал друг к другу оголенные концы зеленых проводков. Лифт тут же поехал вниз.
Наконец Богданов остался в лаборатории один. Соединив два красных провода, он вернул лифт и стал уже приноравливаться к металлической ячейке… и тут только до него дошло, что если он влезет в лифт, как гуттаперчевая женщина в ящик фокусника, то не сможет соединить зеленые проводки. Сделать это мог только посторонний. Знал ли об этом подполковник, когда оставлял его здесь последним? Не мог не знать… Этот лихой гэбист охотился здесь за слитками, и Богданов со своими долгом и принципами был у него как бельмо в глазу. Но сам-то он почему об этом не подумал?!
