Она искала Немого.
Первый раз, когда собака выследила «духа» на дворе ТЭЦ и уже хотела броситься на него, между Немым и псом вырос случайный охранник. Пес впился ему в горло и намертво сомкнул челюсти. Немой благоразумно ретировался.
Во второй раз собака напала на Немого сзади. Тут бы циклопу и конец, но люди палками отогнали пса. После этого случая Немой лежал неделю дома, и служащие ТЭЦ втайне кляли себя за то, что не дали собачке сделать доброе дело.
В третий раз пес выследил циклопа в зале станции. Он не бросился на Немого, а некоторое время крался за ним, прячась за трубами. Наконец Немой остался один. Однако «дух» был начеку и, приметив знакомый волчий силуэт, успел сунуть кисть своей левой руки в оскаленную пасть зверюги. И все же пес опрокинул циклопа. Пока собака грызла кости запястья, норовя схватить жертву за горло, «дух», громко мыча, извлек свободной рукой из-за пояса нож и ударил пса под ребра. Немой наверняка убил бы его, но пес разжал челюсти, с визгом отпрыгнул в сторону и пропал.
На поиски пса бросились подоспевшие охранники. Кровавый след оборвался на окраине Промзоны, в районе заброшенной шахты.
– Псу конец! В тундре сдохнет! – сказал какой-то охранник Немому, над изуродованной рукой которого колдовали Многостаночник с Аптекарем.
Немой только зыркнул налитым кровью глазом на охранника и злобно замычал…
– Илья Борисович лично распорядился! Ты меня слышишь? – напрягаясь, директор доил из своего горла звонкий начальственный металл, но выходило лишь жалкое дребезжание жести. – Ну, что ты на меня смотришь? Опять тебе бабу подавай? Найди сварщиков. Чтоб через пять минут пар пошел в трубу!..
Немой вышел, а директор высунул язык и осторожно дотронулся до него пальцами.
Язык был на месте, и директор облегченно выдохнул.
Справа от Глеба сидела женщина, одетая как торговка на блошином рынке – сразу на все погодные условия: зной, дождь, град, снег. На торговку покрикивала лакированная синегубая девица, беспрерывно надувающая перламутровые пузыри из «стиморола», вероятно, дочка. С нескрываемым раздражением она успокаивала «маман», не желавшую лететь самолетом, потому что тот непременно рухнет в капустные грядки где-нибудь в районе совхоза «Ленсоветовский».
Слева от Донского сидел плешивый мужчина в штормовке, мешковатых брюках и с выцветшим рюкзаком на коленях. Он без остановки дергал плечом, словно его донимали вши. Надев на нос очки со сломанным ушком, он сосредоточенно читал газетную статью. Глеб поближе придвинулся к мужчине и через его дергающееся плечо тоже углубился в чтение.
В статье, занимавшей почти целую полосу, сообщалось о каком-то чудесном городе за Полярным кругом. Автор утверждал, что прямо в девственной тундре, в тайне от властей и населения края, одной иностранной компанией, купившей огромный участок земли, на базе заброшенных шахт и обогатительного производства, прекратившего свою деятельность около десяти лет назад, возвели современный промышленный город.
Если верить автору, размах строительства был действительно вселенский: грузовые вертолеты, караваны тракторов и автомобилей со стройматериалами и людьми направлялись от побережья Ледовитого океана, где в считанные недели были построены причалы для морских судов. Как сообщал автор, город жил в атмосфере строгой секретности и стремительно расширялся.
Рабочую силу на строительство везли с Дальнего Востока: из Китая, Северной Кореи, Вьетнама. Автор принимал во внимание общеизвестный факт, что китайцы и вьетнамцы – дешевая рабсила. Но везти их через всю Россию?!
Журналист сообщал, что в город совершенно невозможно проникнуть. Когда его в очередной раз сняли в тундре с автомобиля и пригрозили принять меры, он забрался в кузов «Урала» и спрятался между ящиками, держа над головой какую-то коробку. На КПП, где все машины проверяют с овчарками, произвели лишь внешний досмотр «Урала» – в караване было слишком много машин и контрольно-пропускная служба не справлялась. Так ему удалось попасть в город. Двое суток он, как разведчик в тылу врага, вел наблюдение. На третьи его поймали. Верней, он сам сдался. Охранники жестоко избили его…
При этом конкретный район строительства в статье не указывался, что наводило на мысль о том, что статья – красивая фальшивка. Репортаж обрывался на полуслове, поскольку у журналиста появлялась возможность переправить этот материал на Материк…
Все это было очень похоже на разухабистую утку, делающую тираж изданию. Как специалист, Донской понимал, что в тех широтах едва ли могут встречаться настолько богатые месторождения, чтобы вкладывать в них такие деньги. И все же что-то в этой статье насторожило Донского. Что-то знакомое мелькнуло среди нагромождения слов. Что?
А вот что: в самом конце повествования журналист вскользь упомянул имя одного из местных руководителей – Блюм! Донской где-то слышал эту фамилию. Она определенно была связана с его прошлым. «Где я мог о нем слышать? – размышлял он. – Очень уж знакомая фамилия! Может быть, читал его статьи в сборниках? Нет, не статьи… »
Глеб успел прочитать статью, а мужчина в штормовке все пыхтел, покачивая головой. Лицо его становилось все мрачней. Наконец он в полной растерянности отложил газету и застыл, глядя перед собой.
– Ну что, хороша утка? – спросил Донской, выжидательно глядя на соседа.
– Куда уж лучше! Какая-то чертовщина! Не пойму – правда все это, – он сильно ударил кистью руки по газете, – или бред!
– Жареная утка есть жареная утка! Блюдо, так сказать, для любого пользования! Не расстраивайтесь: просто газетчики делают себе рекламу. Уверяю вас, они бы с удовольствием сфотографировались в чем мать родила, если бы эта благотворительная акция принесла им хотя бы сотню новых читателей. Статья – чистый вымысел, бред! – успокаивал мужчину Глеб.
– Если б только это! Если бы!
Мужчина страдальчески посмотрел на Глеба.
– А еще что? – иронически улыбнулся Глеб, полагая, что перед ним обыкновенный шизик, принимающий близко к сердцу болтовню газетчиков.
– Мне ведь туда лететь! Вы понимаете? Вот билет! – он вытащил из кармана билет и показал его Глебу. – Когда подписывал контракт на полгода – не верил в свое счастье, прыгал от радости. А теперь вижу, что допрыгался. За тридцать сребреников сам в пасть лезу. Сердцем чую: быть беде.
– Но почему именно туда? Откуда вы знаете?
– Откуда? – Недоверчиво глянув на Донского, мужчина буркнул: – Да уж знаю.
– Тогда не летите. Чего же проще?
– Не могу не лететь! Фирма оплатила мне этот билет.
– Фирма в Москве?
– В Москве ее представители… Кроме того, я уже проел аванс! Как я с ними рассчитаюсь, если не полечу? Ну, сдам билет, потеряю еще двадцать пять процентов… Говорили, заработаешь целое состояние, ну, я и расслабился. А теперь обратного хода нет! Мне с ними не рассчитаться, если не полечу! Я ведь без работы уже три года. Кандидат геолого-минералогических наук на помойке. Не нужен науке, не нужен отечеству, а иностранцам из «JJ» нужен. Могли меня и по дешевке завербовать, однако предложили приличные деньги. Значит, я еще чего-то стою, хотя и убираю на рынке мусор…
– А что такое JJ? Вы сказали JJ? – тихо спросил Донской.
– Фирма, которая меня завербовала. Меня сюда даже на машине привезли. Домой заехали. Автомобиль – первый класс: внутри кожа, электроника, даже страшно садиться… Нет, эта статья – не бред. Журналист – не специалист в геологии, а многие тонкости весьма точно обрисовал. Значит, сам видел… Чую, пахнет мой контракт керосином. Мне ведь и сослаться-то не на что, если не полечу: нет у меня ни уважительных причин, ни семейных обстоятельств. Бобыль я, и родители мои на том свете давно. Выходит, надо лететь на Манское. Деваться некуда. Судьба…
– Вы сказали на Манское? – переспросил Донской.
– Разве я так сказал?! Ну да все равно… Да, Манское.
