– Максим, голубчик, расскажу я вам для разрядки одну историю. Я не помню, у кого её вычитал – как бы не у Леви-Стросса. Вторая мировая война. Японцы оккупировали северное побережье Новой Гвинеи, американцы их начали оттуда выбивать. В джунглях жили дикие папуасы. Американцы выбрасывали десанты с воздуха на ямсовые поля, потом расчищали лес, делали аэродром, создавали инфраструктуру, ну, папуасов походя лечили… С точки зрения папуасов, это выглядело так: с неба прилетали белые здоровенные люди, вырубали лес, вешали тряпки на палки (флюгеры на аэродромах), жгли костры (размечали полосы для ночной посадки), с неба прилетали железные птицы, привозили еду и много полезных вещей… Резюме папуасов было таким: расчистка леса, жжение костров и вывешивание тряпок есть некий ритуал, которым приманиваются таинственные и очень полезные духи… Американцы ушли, а папуасы до середины 60-х годов рубили лес, вешали тряпки, жгли костры, приманивая самолёты с большими белыми людьми и полезными вещами… Обряд назывался «культ карго». Вот у нас всё – от банковского дела до охраны природы – культ карго. Ну ладно, к делу. Вам удалось установить, каков примерный размер сумм, вкладываемых в синьцзянские активы экологическими и эзотерическими фондами?
– Приблизительно миллион шестьсот тысяч долларов.
– Ну вот. Готов ручаться, что вы не отследили и половины. Причём, обратите внимание, что все действующие лица – и «Центр-Рерих», и фонд с кошками, и Guptah Electronics стараются скорее преуменьшить, нежели преувеличить свою роль в финансировании этого заповедника. Что, с одной стороны, понятно: эти деньги прямо или косвенно вкладываются на территории Китая, а Китай тщательно следит за всеми поступлениями денежных средств на свою территорию. Здесь же в Китай вроде деньги и не идут, однако же… Да, даже миллион шестьсот тысяч – вполне приличная сумма.
– И что же мне теперь делать?
– В общем, так. В этой троице, финансирующей некий объект на пограничье Китая и Казахстана, вам надлежит выбрать «слабое звено». То есть человека или структуру, который с большой долей истины расскажет вам, на какие конкретно нужды потрачены их двести тысяч долларов. Кстати, не советую вам сразу приниматься за малахольных граждан из «Центра-Рерих». Это не значит, что они не окажутся в конечном итоге именно той ниточкой, за которую надо будет потянуть. Но просто я рекомендую вам помнить, что адепты эзотерических учений более чем кто-либо склонны к алогичным шагам. Они просто могут захлопнуться в своей раковине и начать верещать о нарушении прав человека. И в этой ситуации вы ничего от них не добьётесь. Даже если начнёте им в буквальном смысле слова припекать пятки на костре. Словом, пробуйте, голубчик, пробуйте… И ещё, не забывайте одной очень важной вещи: среди всех этих людей вам надлежит найти не только того человека, который скажет вам правду, но и того, который знает её. А это, судя по предварительным результатам вашего расследования, будет очень непросто.
Спадолин вышел, а Марк Соломонович начал пролистывать донесения из папки, полученной по сложному бартеру (пакет информации на тот самый банк с кудесником Кренкелем ушёл в подразделение, занимающееся финансовыми махинациями олигархов, а те в свою очередь ухитрились вытащить у отдела по борьбе с распространением наркотиков интересующие Старика сведения). Сведениями этими были данные о наркотрафике в Кашгаре. Шергина интересовал не столько факт самого распространения наркотиков из этого уголка Ойкумены (за пятьдесят с лишним лет службы он укрепился в убеждении, что если в каком-то месте мира могут расти наркотические растения, то их там будут: а) выращивать и б) растаскивать по всему миру), сколько динамика этого распространения. Данные о транспортировке опиума, анаши и героина из Центрально-Азиатского региона поступали в Службу из самых разных источников: от получателей в Европейской России и в Европе, от людей, обеспечивавших транспортные схемы доставки; от финансистов, снабжавших эти сделки деньгами; от многочисленных стукачей, внедрённых в нижние этажи разнообразных наркомафий и в дипломатические службы вновь возникших азиатских государств (что зачастую бывало одним и тем же); и в самую последнюю очередь – от правоохранительных органов, призванных с этой напастью бороться. Шергин иногда думал, что по части прятать сведения о реальном положении дел руководители этих структур не уступили бы пресловутому банкиру Кренкелю.
Пролистывая уже обработанные графики и схемы, Шергин покачал головой. Собственно, эти сведения только подтверждали некоторые его умозаключения.
В Китае любые преступления, связанные с производством и распространением наркотиков, карались смертной казнью, которая иногда бывала публичной. «У нас бы так», – в десятитысячный раз подумал Шергин.
Однако мусульманские районы КНР всегда жили по своим, обособленным законам. У мусульман всегда остаются внутренние структуры подчинения, какую бы внешнюю административную надстройку ни мостила над ними метрополия – будь то Великий Китай, Российская Федерация или Республика Индия.
Судя по данным Службы, за последние три месяца экспорт опиума-сырца и даже химически подготовленного героина из мусульманских районов Китая значительно увеличился. Рост аналитики наркоотдела определяли в пятнадцать-двадцать процентов, но некоторые эксперты говорили даже о тридцати – сорока. Это могло означать появление новых каналов транспортировки из горных районов Таджикистана и особенно Афганистана, где после разгрома «Талибана» произошёл резкий всплеск производства «тяжёлого» зелья. Но, скорее всего, значительная часть этой отравы уже была произведена на китайской территории и только ждала своего часа, чтобы её покинуть.
Шергин закрыл папку и пририсовал к своему условному рисунку ещё один квадратик.
Трудно сказать, добьются ли уйгуры независимости в XXI веке. И добьются ли они её вообще. Но… Судя по всему, баланс сил уже качнулся. И наркоторговцы успели на это отреагировать.
«Крысы, – подумал Шергин, закрыв глаза и откидываясь в кресле. – Когда змеи дерутся, крысы всегда выигрывают».
Пётр Шемякин, следователь
Как ни странно, со стороны УВД Москвы делом о перестрелке в холле элитного жилого комплекса «Иван-Чай» занимался старый знакомый Спадолина – Пётр Шемякин. Именно он разбирал содержимое карманов убитых преступников. И это содержимое навело его на некоторые размышления. Вечером, когда напряжение в отделении немного спало, он придвинул к себе старенький телефонный аппарат, сохранившийся в этом тоже преклонного возраста московском здании едва ли не со времён нэпа. Аппарат был изготовлен из чёрного эбонита, с характерной для того времени рогатой вилкой для трубки. Он хрипел, скрипел, искажал голоса, и, тем не менее, никто в отделении не помышлял поменять его на современные Siemens или Nokia. Вернее, в отделении был и Siemens с цифровым набором, возможностью многоканального подключения и диктофонной записи. Просто этот старинный телефон товарищества «Электросвязь» испокон веку считался талисманом отделения. Некоторые ветераны, прослужившие в отделении по пятнадцать-двадцать лет, утверждали, что однажды, ошибившись номером, попадали в приёмную Менжинского или Абакумова. Пётр служил здесь не столь долго (и не так много пил), чтобы иметь личную связь с прошлым страны. Он просто набрал номер.
Ветхие потроха ветерана «Электросвязи» пришли во взаимодействие. Неторопливо, по очереди, сработали изготовленные восемьдесят лет назад реле, переключатели, микрофоны и соленоиды, и сигнал пошёл по проводам, где, будучи преобразован в многомиллионной транзисторной схеме современных процессоров устройств связи, передал сигнал на современнейший смартфон, лежащий в кармане пиджака Максима Спадолина.
– Здравствуйте, Максим Сергеевич! Это капитан Шемякин беспокоит. Ну, тот, с которым вы к психам ходили. Да-да, я сейчас подключён к странному делу. Перестрелка в холле элитного жилищного комплекса «Иван-Чай». Четыре трупа возле танка и всё такое… Да-да, четверо. Один – сотрудник нашего отделения, сержант Киреев, линейный сотрудник. Трое – хачи какие-то, на чечен похожие. Документов при них никаких, но есть одна визиточка интересная. Вот я и решил, что вам любопытно поглядеть будет. Сможете подъехать?
Максим Спадолин
Мобильный телефон завибрировал. Максим вынул его и с некоторым недоумением обнаружил, что это звонит владелец кипрского поместья, чьим именем он пользовался в оперативных целях.
– Макс, здорово! Ты что это там вытворяешь?
Подобно большинству средней руки бизнесменов, сколотивших состояния в «ревущие девяностые», мебельщик предпочитал сразу брать быка за рога.
– А в чём дело-то?
