– Алекс Зим, ты не дурак и я не дура. За всем происходящим стоит что-то ещё. И это – очень серьёзное «что-то». Более того, мне кажется, я знаю, что они ищут. Это должен быть камень. Как хотите, но это должен быть какой-то камень… Уж мне-то не знать, какой камень они ищут!..
– Камень? – Зим недоверчиво хмыкнул. – Гигантский алмаз?
– Ох, Зим, не прикидывайся материалистичнее, чем ты есть на самом деле. Камень – основа всего сущего, начало и конец. Центром Мира в Ирландии считается камень Лиа Фаль. Он находился в священной местности под названием Тара.
– Земля носит твоё имя? – Зим слушал заинтересованно, одной рукой роясь в рыжих, мягких волосах
– Ох, Зим, это меня назвали в честь
– На восток?
– Да. Об этом повествуют наши легенды. Но знаешь ли ты, что все народы мира имеют свой священный камень? И помещается он посредине магического Центра Мира?
А я, честно говоря, не знаю ничего более похожего на этот fucking Центр, чем те места, в которых мы сейчас находимся. Китайцы помещали Центр Мира в горы Кунь-Лунь, а они здесь, неподалёку. Тут же рядом, как утверждают индуисты и буддисты, находится священная гора Махамеру. До горы Сумеру алтайских племён тоже рукой подать.
– Магические камни разных народов… – задумчиво произнёс Зим, – а не может ли это означать, что у всех этих народов священным был один и тот же Камень?
– Начинаешь соображать, Алекс Зим, – хмыкнула Тара и неожиданно вывернулась и впилась губами в его губы.
– Погоди, Тара, – Зиму удалось сдержать себя, и он начал поглаживать Тару по плечам, – а какого, извини, хера, этот Камень может быть нужен нашим secret service со всех краёв Евразии?
– Причин может быть миллион, Алекс Зим, – Тара задрожала всем телом от нарастающего приступа страсти. – Во-первых, они просто тащат в свою нору всё, представляющее мало-мальский интерес, что может эгрегировать человеческое сообщество. Возможно, они считают, что с помощью этого Камня смогут контролировать уйгурских, кавказских, тибетских и каких тебе хочешь сепаратистов. А может, они собираются контролировать сам Камень. Впрочем, возможен вариант, что они ничего не думают, а сам Камень притягивает их к себе.
Тара снова вывернулась из объятий Алекса и принялась стягивать с себя одежду.
Шейх Калеб-ходжа, Бахрейн
С точки зрения Хорхоя, международный аэропорт Бахрейна выглядел так, как должно выглядеть чистилище в глазах человека техногенной цивилизации. Тысячи представителей всех мировых рас во всевозможных костюмах, принятых в цивилизованном обществе всех мировых культур, внутри стеклянных белых и сверкающих конструкций перемещались со всеми степенями свободы – то есть вперёд, назад, вправо, влево, вверх и вниз, стояли в очередях, ловили убегающих детей, вываливались гуртами на многоярусную площадь перед аэропортом, где одетые в белое провожатые загоняли их в огромные застеклённые автобусы.
В Бахрейне Хорхоя уже ожидали.
Высокий, одетый в белый костюм араб встречал его с табличкой, на которой значилось имя Игоря Константинова. Вежливо поклонившись, он повёл Хорхоя на нижний пандус аэропорта, где прибывшему предложили сесть в белый представительский «мерседес». Водитель опустил тонированную стеклянную перегородку, и отсек с пассажирскими сиденьями вдруг погрузился в абсолютную тьму. «Включил внутреннее затенение кабины», – понял Хорхой. Встречающий извинился, затем включил свет и предложил кофе с мороженым.
Хорхой вежливо отказался. Про себя он решил, что благоразумнее отказываться от любого угощения, какое бы ни было предложено ему хозяевами во время визита. Хорхой сам довольно много знал о принципах манипулирования людьми и понимал, что даже крохотная чашечка кофе, «заряженная» соответствующим магическим способом, может оказать серьёзное влияние на его психику. Поэтому везде, где это было возможно, он готовил себе сам.
Автомобиль едва заметно качнуло, будто он преодолел какой-то порог или рельс, затем он остановился. Прошло несколько секунд, после чего дверь распахнулась и услужливый слуга предложил ему выйти.
Хорхой стоял посреди обширного, мощёного камнями двора, крытого огромным куполом из матового стекла. Купол был устроен таким образом, что полностью рассеивал солнечные лучи, и предположить, в каком месте в данный момент находится светило, не представлялось возможным. Это обрекало на неудачу любую попытку случайного гостя хотя бы даже приблизительно определить местоположение здания.
«Наверное, купол непроницаем и для GPS-приёмника», – подумал равнодушно Хорхой. Кроме фонтана он заметил вдоль стен цветущие экзотические деревья, видимо, привезённые со всех, самых невероятных концов земли. Хорхой вспомнил знаменитые сады Старца Горы Хасана ас-Сабаха, в которых будущих смертников услаждали наложницы, создавая впечатление, будто они находятся в раю и пируют с гуриями.
Высокий араб, облачённый в белую галабию, плохо скрывающую висящий на боку автомат, поклонился ему, приглашая пройти в дом.
Хорхой на секунду замер, сосредотачиваясь, а затем вошёл в одно из самых сильных магически заряженных сооружений из тех, в каких ему приходилось бывать.
Арка входа была построена таким образом, что любой человек был вынужден нагнуться, чтобы пройти сквозь неё. В этой арке Хорхоя качнуло. Он снова собрал в районе сердца всю свою волю и двинулся по затемнённой анфиладе к покоям хозяина.
Анфилада была выстлана десятками драгоценнейших ковров, многим из которых были десятки, если не сотни лет. Привезены эти ковры были из самых различных мест и стран – Исфахана, Мерва, Бухары, Марокко, Каира. Анфилада освещалась только естественным огнём – в выемках стен горели сотни свечей, отчего тени на стенах дрожали и покачивались. Неожиданно Хорхой подумал, что его нынешние хозяева могут и впрямь оказаться измаилитами или карматами.
Приёмный покой шейха, называвшего себя Калебом, имел невысокий потолок, был также устлан коврами, в центре возвышались две горки подушек, на одной из которых восседал сам шейх, а другая предназначалась для Хорхоя. Между этими двумя сиденьями находилась широкая жаровня с ароматным маслом, которое горело и не давало одному собеседнику полностью разглядеть другого. Таким образом, гостю шейха Калеба приходилось вести разговор, глядя на хозяина сквозь живое пламя. Однако при самом беглом осмотре становилось понятно, что для самого шейха это не составляет никакой проблемы – он разговаривал с пришедшими с закрытыми глазами.
«Человек, окруживший себя столь мощной магической защитой, конечно, не может себе позволить и сотой доли процента риска, что на него будет оказано воздействие посредством взгляда глаза в глаза. Я не удивлюсь, если окажется, что он вообще слеп, более того – ослепил себя намеренно. Никогда не встречал более сильной магии, предназначенной как для защиты, так и для нападения, сосредоточенной в одном месте. Не исключаю, что камни, из которых сложены стены и пол, привезены из мест массовых человеческих жертвоприношений – Чичен-Ицы или Паленке. Это арабы, с них станется. И, скорее всего, прямые наследники бахрейнских карматов».
– Здравствуйте, – произнёс шейх по-английски густым, низким голосом. – Итак, о чём мы можем говорить друг с другом?
– То, что я расскажу вам, напрямую зависит от того, что сочтёте нужным рассказать мне вы, – Болботун Хорхой поднял к шейху тёмные, бездонные глаза, прикрытые сеточкой почти женских ресниц. «Нет, такую защиту невозможно пробить без встречного взгляда визави. А если невозможно, то нечего и пытаться. Магическое зрение посвящённый человек может почувствовать даже плотью».
– Ну, наверное, бессмысленно от вас скрывать, что сегодня люди оказываются как никогда близки к тому, чтобы получить доступ к космической силе, расположенной в Центре нашего мира. И вы, как один из посвящённых, можете хотя бы отдалённо представить последствия прикосновения к ней.
