Динозавры вымерли совсем молодыми. Им бы жить и жить, как живет, например, Гаттерия, которая по возрасту старше их, но еще достаточно хорошо сохранилась (правда, только в одном районе — в Новой Зеландии). Предки ящерицы и крокодила не сохранились, они вымерли молодыми, чтобы освободить место на земле для потомков: для нее, ящерицы, и для него, крокодила.
Крокодил пошел далеко, а ящерица не пошла, потому что нужно же кому-нибудь и остаться. Ящерица осталась, а крокодил тем временем шел и шел… Ящерица не знает, куда он дошел, но чувствует: надо держаться подальше. Близким родственникам надо держаться подальше, может быть, Гаттерия потому до сих пор и живет, что она всегда держалась подальше (Новая Зеландия — это ли не далеко!).
ЗЕМЛЯ — ВОЗДУХ
Первыми птицами были не птицы. Первыми птицами были насекомые.
Когда предки насекомых высадились на суше, на ней не было ни души, то есть ни одного из представителей животного мира. Все представители животного мира представительствовали в воде и даже помыслить не могли, чтобы пуститься в рискованное плавание по суше. Неизвестность пугает, известность разочаровывает. Предки насекомых первыми прошли этот путь — от страха к разочарованию. Земля их разочаровала. Она казалась совсем не такой, какой представлялась в воде, — нужно все же учесть, что это была земля палеозойской эры. Всего три континента, вместо современных пяти, с довольно убогой первобытной растительностью, которая не могла удовлетворить растущих потребностей первых обитателей суши. Однако пути назад не было — все пройденные пути повысыхали.
Суша состояла из бывших морей и рек, приспособившихся к сухопутному существованию. И растения суши при ближайшем рассмотрении оказались бывшими водорослями, потерпевшими бедствие на земле. С этого, собственно, и началась дружба растений и насекомых, дошедшая до того, что они совершенно не могут обходиться друг без друга.
Предки насекомых были рады встретить на суше своих, а растения рады были порасспрашивать, как там сейчас в воде, повспоминать, как это было раньше.
Собирались у растений, которые имели где принимать (помаленьку они обживались на суше). Собирались в листве растений, рассаживались на ветвях, и начинались воспоминания.
— Когда привыкнешь к воде, трудно без воды обходиться. Одна надежда на дождь… Вот когда мы были водорослями…
— Это в воде-то? Да что вы сравниваете! Разве можно сравнивать воду — и сушу!
Миллионы лет сменялись миллионами лет, на суше появились новые переселенцы из моря. Предки насекомых сменились потомками-насекомыми и до конца своих дней не могли забыть о воде.
— Если вам будет трудно, — завещали они своим потомкам, — возвращайтесь. Не забывайте, откуда вы вышли, возвращайтесь в родные края.
И еще завещали предки:
— Держитесь растений. Они наши, они бывшие водоросли, лучше их на земле вас никто не поймет.
Век земноводных наступил и прошел, за ним наступил век пресмыкающихся. Это были все чужие века, во всяком случае, чужие для насекомых.
Появилось новое понятие: насекомоядные. Насекомоядные — э то те, которые едят насекомых. Это считалось естественным, за это не наказывали и даже не осуждали. Ни один закон не был на стороне насекомых, все законы были на противоположной стороне. Насекомые искали убежище у растений, которые уже совершенно освоились на земле и высоко подняли свои кроны. Эти кроны доставали до неба, и они рассказывали о небе всякие чудеса. Что там нет ни одного пресмыкающегося и даже ни одного земноводного. В это трудно было поверить, но — должны же быть где-то такие места. Должны же быть места, где нет ни земноводных, ни пресмыкающихся…
Так рассуждали насекомые, вернее, не рассуждали, а чувствовали, потому что в палеозойскую эру вряд ли можно было о чем-нибудь рассуждать. Можно было только чувствовать, вернее — предчувствовать (предчувствия — предки чувств). Насекомые предчувствовали: кроме двух известных стихий — земли и воды — должна быть какая-то третья стихия. Стихия, в которой они смогут жить, высоко подняв голову…
Когда поднимаешь голову, тогда можно увидеть небо, и насекомые увидели его сквозь листву. Оно было похоже на море, известное им по рассказам предков, только море — это был путь назад, а в природе такие пути нежелательны.
Насекомые оторвались от земли и полетели вперед, в небо, — первые ласточки, самые первые ласточки, потому что ласточек еще не было в те времена.
Их предки первыми ступили на сушу — они первыми ступили в небо, в стихию, еще более пустынную и лишенную жизни. Но зато здесь не было насекомоядных. Насекомоядные остались на земле и удивленно раскрыли рты, в которые теперь мало что попадало. Они смотрели на тех, улетевших в небо, и тоже порывались лететь, — но где было им, не знавшим земных тягот, преодолеть силу земного тяготения! И тогда они собрались, чтобы сообща решить этот вопрос. Предлагали разное: и догнать насекомых в небе (пресмыкающиеся), и ограничиться теми, которые остались на земле (земноводные), и, наконец (млекопитающие), обойтись вовсе без насекомых, то есть совершенно сменить рацион.
Впрочем, даже среди представителей одного и того же класса не было полного единогласия. Находились пресмыкающиеся, которые были не прочь сменить рацион, и земноводные, которых тянуло в небо. Что же касается млекопитающих, то, поскольку они уже давно подумывали сменить рацион, их интересовал, быть может, и важный, но в данном случае не идущий к делу вопрос: какой рацион предпочесть — животный или растительный? Правда, и среди них раздавались отдельные голоса, что либо нужно догнать насекомых в небе (эти голоса принадлежали будущим рукокрылым), либо ограничиться теми, что остались на земле (эти навсегда остались насекомоядными).
Совещание на низшем уровне (по сравнению с более высоким уровнем насекомых) так и не приняло решения, обязательного для всех, а предоставило каждому действонать по своему усмотрению. Но оно приняло три пункта, важность которых пришлось насекомым впоследствии оценить:
1. Земля — для насекомоядных.
2. Вода — для насекомоядных.
3. Небо — для насекомоядных.
Таким образом, вслед за насекомыми небо освоили насекомоядные. Бывшие пресмыкающиеся, а теперь — птицы. Их тяжелая жизнь привела к облегчению веса, и, оторвавшись от земли, они стали хозяевами третьей стихии…
Наука подметила, что за последние двести пятьдесят миллионов лет насекомые почти совершенно не изменились. Они почти такие же, какими были в те времена. Конечно, надо бы развиваться, сделать какой-то шаг, но куда? Все шаги уже сделаны, все исхожено — море, земля и небо… Все три стихии, а четвертая стихия — это огонь…
Может быть, потому некоторые насекомые летят на огонь? Они летят на огонь в поисках четвертой стихии…[13]
СУПРУГИ УТКОНОСЫ
Супруги Утконосы, внуки Праутконоса, правнуки Прапраутконоса, помнят еще прапраправремена. Когда это было — в триасе или уже не в триасе? Тогда еще жили аммониты, эти головоногие, которые вымерли, потому что действовали больше ногами, чем головой. Когда же они вымерли? В триасе или уже не в триасе? Во всяком случае, когда они вымирали, Прапраутконосы уже жили, и аммониты сказали им:
— Прапраутконосы, вы свидетели того, что мы вымираем!
Супруги Прапраутконосы как раз снесли два яйца и потому сказали:
— Никакие мы не свидетели. Вымирайте, но не впутывайте в это нас.
— Мы вымираем, — сказали вымирающие, — атмосфера становится чересчур ядовитой…
До сих пор Прапраутконосы не чувствовали, что атмосфера стала ядовитой, но теперь они это почувствовали. И, проводив аммонитов в последний путь, они вернулись домой и сказали друг другу:
— Атмосфера становится ядовитой, а у нас ни капельки яда…
И они стали копить яд — конечно, не в качестве яда, а в качестве противоядия. Потому что, когда атмосфера становится ядовитой, самое главное иметь собственный яд.
Тем временем из снесенных яиц вылупились супруги Праутконосы. Собственно, время было уже не то: атмосфера очистилась, яд упал в цене и, кроме соседки Праехидны, его не было ни у кого из млекопитающих. Но супруги Праутконосы помнили слова Прапраутконосов, которые помнили слова аммонитов. И супруги Праутконосы помаленьку копили яд.
Потом они снесли два яйца, из которых вылупились супруги Утконосы. И супруги Утконосы тоже снесли два яйца.
Все млекопитающие давно перешли с яиц на молоко, но супруги Утконосы предпочитали и то и другое. Мало ли какие придут времена, нужно прежде всего думать о потомстве. И они думают о потомстве: откладывают яйца, а потом выкармливают детей молоком. (А вдруг не станет ни молока, ни яиц? Не забывайте, что атмосфера становится ядовитой.).
Супруги Утконосы помнят слова Праутконосов, которые помнят слова Прапраутконосов, которые помнили слова Прапрапраутконосов, которые со слов аммонитов помнили очень ядовитые времена. Аммониты вымерли, а кому хочется вымирать? Конечно, сейчас уже не те времена. Однако кто гарантирован? А вдруг вернутся праправремена? Или прапраправремена?.. Когда же они были — в триасе или уже не в триасе?
НЕПОЛНОЗУБЫЕ
Неполнозубые появились на свет раньше других, когда еще в помине не было хищников, но вот уже у хищников полный комплект зубов, а неполнозубые
