Когда ТЫСЯЧА явилась в предложение, все места уже были заняты. ТЫСЯЧА потопталась в нерешительности, а потом подошла к самому большому Слову, предполагая, что оно-то и есть здесь самое главное.
— Миллион извинений, — сказала ТЫСЯЧА. — Я отниму у вас не больше одной минуты.
— Пожалуйста, — любезно ответило Слово. — Слушаю вас.
— Помогите мне устроиться в предложении, — попросила ТЫСЯЧА. — Мне нужно немного, самую малость, только бы приткнуться где-нибудь с краешку.
— Чем же я могу вам помочь?
— О, ведь вы здесь — самое большое слово, самый главный член предложения!
— К сожалению, я не главный член, — сказало Слово с действительным сожалением. — Я всего лишь Деепричастие… Так сложились обстоятельства, ничего не по делаешь.
— А ваша величина? Неужели с ней никто не считается?
— Что величина! Вон видите самое короткое слово? А ведь это подлежащее!
— Так вот оно какое, подлежащее! — протянула ТЫСЯЧА, сразу теряя интерес к своему собеседнику. И направилась к подлежащему.
Подлежащее было занято срочной работой и поэтому не тратило лишних слов.
— Существительное, — коротко представилось оно ТЫСЯЧЕ. — А ваше имя?
— Числительное, — сказала ТЫСЯЧА и тут же добавила: — Можете называть меня просто ТЫСЯЧА. Так меня называют все знакомые.
И ТЫСЯЧА изложила свою просьбу.
— Право, не знаю, как вам помочь, — сказало Существительное. — Все вакансии у нас заняты… Разве что зачислить вас на должность служебного слова?
ТЫСЯЧА поморщилась.
— Нет, для этого дела я вряд ли подойду, — сказала она и, немного подумав, предложила: — А что, если меня зачислить вместо Деепричастия? Я займу гораздо меньше места…
Дело не в месте, — сказало Существительное. — Деепричастие прекрасно справляется с работой, а справитесь ли вы, я не уверено. Ведь я даже не знаю ваших качеств…
— Зачем вам качества? — прервала его ТЫСЯЧА, смелея. — У меня есть количество — и этого до статочно.
— Количество? — переспросило Существительное. — Что ж, количество — это тоже неплохо. Знаете что? Я оставлю вас при себе. Это будет для вас самое подходящее место.
И ТЫСЯЧА осталась при Существительном.
Сначала оно пробовало давать ей разные мелкие поручения, но это ни к чему не привело. ТЫСЯЧА не только не подчинялась Существительному, но даже не хотела с ним согласоваться.
Понемногу она начала управлять Существительным, а затем и вовсе заняла его место, став первой частью подлежащего и оттеснив Существительное на второй план.
А Существительное даже не сопротивлялось. Больше того, оно уступило ТЫСЯЧЕ свой именительный падеж, а само удовлетворилось родительным.
Так оно склонилось перед ее количеством.
БЕЗЛИЧНЫЙ ГЛАГОЛ
Кто ни посмотрит на Безличный Глагол, сразу определит, что вид у него какой-то несовершенный. Но если обратиться за разъяснением к нему самому, он тотчас же ответит:
— Я лично считаю…
Безличный Глагол имеет право лично считать: ведь он главный член предложения. Когда началась кампания за сокращение предложенческого аппарата, он первый выразил готовность работать без Подлежащего. С тех пор Безличный Глагол — единственный главный член предложения, и слово его обязательно для всех: от Прямого Дополнения до последней Точки.
В штате у Безличного Глагола два Дополнения. Одно выполняет его прямые указания, другое — косвенные. Дополнения имеют при себе Определения, а те, в свою очередь, судя по Обстоятельствам, находящимся при них, тоже призваны играть не последнюю роль в предложении.
Но Безличный Глагол управляет всем единолично. Его не интересует коллективная мысль, он к ней совершенно не прислушивается. Второстепенные члены давно уже привыкли к самоуправству Безличного Глагола и даже не пытаются его критиковать. Косвенное Дополнение обычно высказывается по всевозможным отвлеченным вопросам, а Прямое, хоть и находит в себе смелость выражаться со всей прямотой, но как-то всегда получается, что оно больше дополняет главный член предложения, чем возражает ему. Что же касается других второстепенных членов, то Определения во всем согласны с Дополнениями, а Обстоятельства примыкают к Определениям.
Не изменяется Безличный Глагол, и ничего с ним не могут поделать. Еще бы! Он важная личность, он без Подлежащего работает!
КОРЕНЬ
Влаголе ВЫНУТЬ исчез Корень.
Все другие части слова остались на месте: и Приставка ВЫ, и Суффикс НУ, и даже Окончание ТЬ, известное своей неустойчивостью. А Корень — исчез.
Это был древний Корень ИМ, который веками существовал в самых различных словах нашего языка: ИМЕТЬ, СНИМАТЬ, ПОДНИМАТЬ и многих других. Сохранился он также в несовершенном виде глагола ВЫНИМАТЬ. И куда-то исчез при образовании совершенного вида.
— Странное усовершенствование! — язвило по этому поводу Окончание. — Чувствую, что скоро мне придется работать за всех.
— Вы не правы! — перебила его Приставка. — Может быть, с Корнем что-то случилось.
— Со всеми что-то случилось. Эти штучки нам известны. Но предупреждаю вас, на меня не рассчитывайте.
У меня и так работы хватает.
— Ну, ну, — примирительно сказал Суффикс. — Не нужно ссориться. Ясно одно: с этого времени мы должны обходиться без Корня.
— Мы должны его заменить, — предложила Приставка. — Я раньше обозначала только движение изнутри, — но теперь я возьму дополнительное обязательство.
— Я тоже, — сказал Суффикс. — Отныне я буду обозначать не только мгновенность действия. А ты, Окончание? Неужели ты останешься в стороне?
— А мне что, — пожало плечами Окончание. — Я здесь временно…
Но помощь Окончания не понадобилась. Приставка и Суффикс дружно взялись за дело и с успехом заменили Корень слова.
С первого взгляда даже не скажешь, что в слове ВЫНУТЬ нет Корня.
СКОБКИ
В конце предложения появился Вопросительный Знак. Но не успел он прочно занять снос место, как его окружили две Скобки.
— Не спрашивайте, не спрашивайте! — затараторили Скобки, сгибаясь дугой, что, конечно, должно было свидетельствовать об их глубоком уважении к Вопросительному Знаку.
— Почему же не спрашивать? — удивился Вопросительный Знак. — А если мне непонятно?
— А кому понятно? — спросили Скобки, но, тут же спохватившись, что они изменили своему правилу не спрашивать, сами ответили на свой вопрос: — Никому непонятно. Но никто не заявляет об этом публично.
— Я привык прямо ставить вопрос, если мне что-нибудь непонятно, — сказал Вопросительный Знак.
— Глупости! — возразили Скобки. — Мы знаем целые слова, которые легко могли бы стать членами предложения и прямо высказывать свое мнение. Но они на это не идут. Они становятся в скобки и так, между прочим, с места подают реплики.
— А как же быть мне? Ведь я должен задать вопрос…
— И задавайте себе на здоровье! Только проявляйте в этом вопросе больше сдержанности, больше достоинства. Вместо того, чтобы прямо спросить, — выразите сомнение. Тогда никто не подумает, что вы чего-то не знаете, а. наоборот, будут считать, что вы знаете больше других. Так всегда думают о тех, кто выражает сомнение.
Вопросительный Знак очень внимательно выслушал эти слова, но, очевидно, все же не сумел их как следует усвоить. Появляясь в тексте, он по- прежнему прямо ставит вопрос, нисколько не заботясь О том, что его обвинят в невежестве.
И только появляясь и тексте в окружении Скобок. Вопросительный Знак ведет себя иначе. То ли он дорожит их мнением, то ли просто жалеет эти Скобки, которые так почтительно склоняются к нему, — во всяком случае, в их окружении Вопросительный знак не задает вопросов.
Он только выражает сомнение, — и это действительно выглядит гораздо солидней, достойней и даже мудрей (?).
