Дело мастера до того боится, что работа совершенно не вдвигается.
Не каждую обезьяну труд сделает человеком. И не каждого человека. И не каждый труд.
Что лучше кормит: правда или совесть? При таком ассортименте наверняка помрешь с голоду.
Голую правду каждый старается приодеть, потому что на этом не тратится, а зарабатывает.
В спорах рождается истина. Конечно, если есть от кого.
Для споров, в которых рождается истина, особенно много противозачаточных средств.
Меняются режимы, но истина по-прежнему находится в розыске.
Люди делятся на тех, которые приносят пользу, и тех, которые уносят ее.
Сильные духом не отступают. Они просто наступают в обратную сторону.
А вот интересно: что запоет внутренний голос, если за ним установить наружное наблюдение?
Политика кнута и пряника не срабатывает, поскольку план по кнутам выполнен надолго вперед, а с пряниками еще и не начинали.
Советский человек, даже если он антисоветский, все равно советский человек.
Наш человек не сам по себе плох, его делает плохим занимаемое положение. Какие замечательные у нас люди и какие отвратительные занимаемые положения!
Когда народ превращают в стадо, во главе его становятся не пастухи, а мясники.
Волк может сожрать барана, но он не станет требовать, чтобы баран за него голосовал.
Серые легко пробиваются в кардиналы.
Наш доблестный путь от тюрьмы до сумы Сегодня все так же бунтует умы.
Жизнь всегда уступала литературе. Особенно хорошей литературе — плохая жизнь.
И уже никого не интересует, что король гол. Все интересуются голыми королевами.
Легко и приятно бороться за права человека. Особенно если как раз ты и есть этот человек.
Счастье не имеет настоящего времени. Только прошедшее и будущее.
Зависть — платоническая корысть.
Живите так, чтобы не вводить в соблазн ни воров, ни полицию.
Только на эшафоте вспомнил Робеспьер, что вводил террор как временную меру.