манера укрепления городов, учиненная чрез господина Блонделя, генерала-порутчика войск короля французского». Она переведена на русский язык «повелением царского величества и напечатана в Москве лета 1711 в марте месяце». Перевел книгу Иван Зотов, а редактировал ее сам Петр. В то время на европейской арене появилась молодая русская регулярная армия. Различные сентенции и умозаключения из этого сочинения широко распространялись в русской военной среде.
Я знал этого автора. Обширные извлечения из его работы фигурировали в некоторых старых сочинениях отечественных авторов, оттуда я и привел эту понравившуюся мне цитату о дисциплине, но самой книги я в руках но держал.
Впервые я увидел ее в доме у Николая Павловича Смирнова-Сокольского, с которым познакомился в годы войны в «Красной звезде».
— Знаете ли вы книгу Блонделя? — спросил Сокольский, когда мы стояли у полок его уникальной библиотеки, — вам нельзя не знать!
— Знаю, — не без удовольствия ответил я. — Она посвящена проблеме воинского духа.
— Разве? — удивился Сокольский. — А мне казалось, она трактует проблемы фортификации.
— В самом дело? — пришла очередь удивиться мне.
— Если только я не ошибаюсь, — скромно торжествовал Сокольский, и с этими словами он выудил книгу с полки.
Полистав страницы, я быстро убедился: основное содержание книги исчерпывающе выражено заглавием, приведенным мною выше. А все остальное было не более чем отступлениями от основной темы. На фронтисписе книги изображена воительница с копьем и в боевом шлеме, а позади нее горкой возвышаются глобус, циркуль, угольники.
Передо мной был учебник фортификации. Стало понятно, почему Петр повелел перевести это сочинение. Его крайне интересовало военно-инженерное дело. Крепости надо было строить и оборонять, осаждать и брать.
Автор книги бывал на Руси и рассказал о ее городах, которые, по его мнению, не были достаточно подготовлены к обороне. В связи с этим Блондель заметил: «А по Днепру крепости, кои я сам видел, таковы ж и для того зело удивляюсь мужеству народа сего, как он в таких некрепких городах — Киеве, Могилеве и Смоленске — мог выдерживать долговременные осады и погубить много тысяч неприятелей, обороняя себя».
С той поры я проникся правилом: цитировать только первоисточники, уже прочитанную книгу просто необходимо еще и еще несколько раз подержать в руках, и если она не твоя собственная и ее нужно отправлять из читального зала библиотеки в хранилище, поглядеть на выходные данные, запомнить, конечно, год издания, название издательства, автора предисловия. Записывать не стоит, к чему разводить канцелярию. Именно запомнить, ведь не для экзамена же, а для себя, а если впоследствии и ошибешься в дате или в чем другом при разговоре — не беда, ошибку исправишь и уже после того будешь помнить исправленное всю жизнь.
До сих пор помню адреса старых московских и петербургских издательств, обозначенных на книгах и даже такого, как издательство Сойкина, выпускавшего в Петербурге развлекательную литературу: Стремянная, 12. Одним словом, прочитанную книгу нужно знать вдоль и поперек, особенно если ее цитируешь.
Читатель, надеюсь, простит мне это отступление. Но вернемся к мундиру и погонам.
Внешний вид воинских частей сказывался не только в форме обмундирования, но и в молодцеватости солдат, их выправке, в уменье офицеров вести себя с достоинством.
Образцовый внешний вид должен быть постоянно присущ войскам. В военном мундире нельзя быть понурым, вялым, нерешительным.
Когда в 1814 году, после поражения наполеоновской армии, русские войска вошли в Париж, жители города, как свидетельствуют мемуарные источники, были восхищены изяществом русских мундиров, блеском оружия, здоровым видом и бодростью воинов. Находившийся при главной русской квартире английский генерал Стюарт, впоследствии лорд Лондондери, писал: «Все, что можно сказать о русских резервах, останется ниже истины. Внешний вид и вооружение их удивительны. Когда подумаешь о претерпенных ими трудах и сообразишь, что некоторые из них прибыли с границ Китая и в короткое время прошли пространство от Москвы до Франции, исполняешься каким-то восхищением к этой исполинской стране и ее людям».
Красивый, стройный вид части, бодрое выражение лиц, щеголеватость в одежде, подтянутые манеры и точно написанная на лице готовность моментально исполнить приказание — эти подлинные черты военного типа свидетельствуют о постоянной «военной жилке» человека, о великом уважении к своему мундиру.
Забота о точном соответствии формы одежды установленным для нее образцам есть привычный признак стремления воина к порядку. В повести Куприна «Поединок» поручик Федоровский говорит подпоручику Ромашову, который одевается, чтобы ехать к полковому командиру: «Готовы? Советую вам продеть портупею под погон, а не сверху. Вы знаете, как командир полка этого не любит». В повести, направленной против гатчинских порядков, против бессмысленной муштры солдат, тупого высокомерия большинства офицеров и их уродливого быта, Куприн приводит это замечание отнюдь не в негативном смысле. Значение образцового внешнего вида — «по форме» — в армии бесспорно.
У лучших офицеров были романтичные представления о достоинстве их мундиров, осененных славой героев-предков. Когда однажды в Тамбовском полку солдат, не отдав капитану честь, хотел оправдаться тем, что, стоя вполуоборот, он не видел лица офицера, капитан резонно сказал: «Мундир-то ведь ты видел, братец! Ну так вот знай — не мне отдаешь честь, а мундиру».
К концу девятнадцатого века пышные разноцветные мундиры с золотым шитьем уступают место, особенно в военное время, более скромным образцам одежды. Было введено так называемое защитное обмундирование. Основными его цветами служат зеленоватый и голубовато-серый...
Первоначально защитное обмундирование появилось под названием «хаки» в английских войсках, находившихся в африканских колониях. После войны с бурами Англия окончательно ввела защитное обмундирование в качестве полевой формы. Затем подобное же обмундирование ввели Россия и другие государства, позже всех — Франция, где царило чрезмерное увлечение парадностью мундиров.
Повторим здесь еще раз. После Октябрьской революции, когда реакционное офицерство выступило против Советской власти с оружием в руках, молодая Красная Армия отказалась от формы, которую носили ее враги.
С тех пор много воды утекло. Советские войска выросли и окрепли. В их рядах сформировались замечательные командирские кадры, и страна дала своим сынам знаки военного достоинства, украшавшие мундиры российской армии времен 1812 года, героев Севастопольской обороны, битв за освобождение Болгарии.
Культ чести мундира — освобожденный от сословных претензий и высокомерных представлений об избранности офицерского корпуса — священен для командира. Советское понятие о чести мундира, украшенного нашими пятиконечными звездами, полностью лишено каких-либо оттенков кастового офицерского превосходства. Оно неотделимо от верности знамени Ленина и воинскому долгу, чья суть состоит в наилучшей защите социалистического Отечества, государственных интересов Советского Союза.
Введение погон в Советской Армии прежде всего служило укреплению дисциплины и единоначалия. Погоны со знаками различия четко выражают служебное подчинение бойцов командирам, младших — старшим. При социальном равенстве бойцов и командиров погоны призваны были еще явственнее подчеркнуть роль начальников всех степеней, увеличить их требовательность к младшим, повысить их ответственность за исход каждого боя, операции.
Советские офицеры — командиры и политруки, облеченные всеми знаками полновластия, привели наши войска к победе над гитлеровской Германией и стоят теперь на страже мира.
