сведениям «Нью-Йорк таймс», по адресу 133 Ист 58-й стрит. На него пало то же подозрение в касательстве к действиям банды фальсификаторов денег. Арестован он был через 24 часа после «графа» фон Бюлова на основании сведений чикагской полиции о том, что в одном не внушающем доверия банке этого города только что произведен обмен наличных на сумму 25 500 долларов. Упомянутый д-р Бартен, по данным полиции, вернулся накануне поездом из Монреаля. Сам он по специальности кардиолог, занятый в лечебной системе госпиталя Среднего города, в возрасте 34 лет, уроженец России. Все эти подробности сообщала «Нью-Йорк таймс».
Власти США столкнулись в результате двух арестов с одним из самых трудных, запутанных случаев подделки денег во всей истории этих преступлений. Дехов полностью признался федеральным агентам, и его дело было приостановлено в суде вследствие исчерпывающих показаний в пользу правительства. Он признал, что подвизался в военно-промышленном бизнесе, специальностью его было химическое оборудование; д-ра Бартена он встретил летом 1932 года в Нью-Йорке. Сам Дехов поддерживал связи с подпольным миром Чикаго. Однажды Бартен сказал Дехову, что получил от одного своего пациента сто тысяч долларов 100-долларовыми купюрами, но не хочет менять их в Нью-Йорке. Дехов взялся обменять их в Чикаго, отвез туда образец этих купюр и поручил дело нескольким чикагским молодцам. Чикагские рэкетиры, числом восемь человек, участвовавшие в этом предприятии, отдали фальшивые купюры на проверку местным банковским экспертам, которые объявили их подлинными. Здесь вновь на сцене появляется д-р Бартен и вырабатывает соглашение, по которому подпольная группа получает 30 процентов выручки от обмена. Для этого им передается общая сумма 100 тысяч долларов.
Дело было накануне Рождества 1932-го, и обменная операция пошла успешно. Ряд банков (Континентальный банк Иллинойса, Нозерн Траст Компани, Харрис Траст, сберегательные банки) отправили обмененные пачки купюр в Федеральный резервный банк Чикаго. Получение многих связок билетов старого образца возродило старые подозрения. К проверке банкнот был привлечен Томас Каллаган из спецслужбы США, он обнаружил, что билеты поддельные и во всем схожие с теми, что были перехвачены в Берлине в 1930 году, а в других местах — начиная с 1928 года. Всем чикагским банкам пошло предупреждение, и тут же некий тип был арестован при попытке обменять сто 100-долларовых билетов на десять 1000-долларовых в «Ферст Нэшнл Бэнк оф Чикаго». Его арест дал в руки полиции нить, ведущую к членам подпольного синдиката, негодовавшего на то, что в своем предприятии они оказались обманутыми. Они якобы были уверены, что банковские билеты неподдельные, выдали полиции 40 тысяч долларов, еще оставшихся у них на руках, согласились сотрудничать с федеральными властями и, по сообщениям газет, обещали расправиться с д-ром Бартеном.
Дехов со своей стороны пытался убедить уголовников, что сам он тоже был обманут нью-йоркским врачом, отправился в Нью-Йорк для выяснения отношений с ним, будучи уверен, что легко сможет оправдаться в глазах чикагского преступного мира. Однако он столкнулся с полной переменой позиции Бартена, как только тот узнал от Дехова о положении дел в Чикаго. Дехову он посоветовал немедленно уехать в Европу, но тому это не понравилось, он заявил, что чикагские уголовники требуют компенсации подлинными долларами за доставшиеся им фальшивые. После беседы с д-ром Бартеном к Дехову на углу 90 -й улицы и Центрального парка приблизился богатырского роста незнакомец, который заявил без обиняков, чтобы Дехов убирался в Европу, если не хочет быть жестоко избитым. Под влиянием этой встречи Дехов предпочел проявить осторожность и согласился на свидание с Бартеном в Канаде.
Так 1 января Дехов оказался в Монреале и зарегистрировался в отеле «Маунт Ройал», где его встретил Бартен. Для Дехова это свидание было крайне неблагоприятным. Над ним нависали угрозы с трех сторон. Чикагские рэкетиры требовали компенсации за свои убытки. Федеральные агенты шли по следам всех причастных к этому делу. Вдобавок незнакомец, обратившейся к Дехову в Нью-Йорке, теперь появился в Монреале и напомнил, что ему пора отправляться в Европу. Дехов не знал, что таинственный незнакомец, подосланный д-ром Бартеном, был агентом советского ОГПУ. Но он понимал, что что-то готовится, и обещал, что возьмет билет на ближайший пароход, отплывающий в Европу. Вместо этого он решил положиться на милость федеральных властей и вылетел первым самолетом в Ньюарк, где и был арестован, после чего указал полиции дорогу в контору д-ра Бартена.
Следствию удалось установить, что этот доктор был видным деятелем компартии. 24 февраля 1933 года на страницах «Нью-Йорк таймс» появилось сообщение под заголовком: «Поток поддельных денег просочился из России». В нем говорилось, что так заявляли федеральные власти после того, как поддельные банкноты 100-долла-рового достоинства были захвачены на днях в Чикаго. Эксперты казначейства сочли их самой совершенной подделкой, когда-либо обнаруженной в США, они были сфабрикованы лет шесть тому назад и проникли в Америку через далекий Китай. В газете факт раскрытия подделки связывался с арестом в январе врача Бартена, который якобы был главным американским звеном в международном заговоре фальсификаторов и при этом являлся или является до сих пор агентом Советского Союза.
С этого момента следствие как бы уперлось в глухую стену. И на следствии и на суде д-р Бартен строго хранил свои тайны. Он не выдал ни Ника Доценберга, ни его статуса в советской военной разведке, ни словом не признал своего участия в руководящей деятельности в американской' коммунистической партии. Правда, федеральным агентам удалось установить ряд имен, которыми пользовался д-р Бартен. Было выяснено, что в Мексике и в других местах он выступал в разное время как Бэрстин, Кун, Джордж Смит, Э. Байл, Франк Бриль и Эдвард Кин.
Вскоре после ареста Бартена Ник Доценберг вернулся из США в Россию: он появился в Москве в конце февраля 1933 года. В то же время Альфред, в свою очередь, неожиданно оказался в Москве и жаловался мне, что с большим трудом находит теперь пропитание для своего товарища по работе в США. Дело в том, что Ник Доценберг попал в такое положение, в каком оказался три года назад Франц Фишер. Вместо размещения в привилегированной гостинице и получения продовольственной карточки, обычно полагавшейся нашим зарубежным агентам, Ник вынужден был сам подыскивать себе жилье и стоять в очереди за продуктами.
Его задерживали в Москве в ожидании прибытия из США Валентина Маркина с докладом о возможных последствиях дела Бартена. Этот Маркин, занятый устройством собственной карьеры, воспользовался обстоятельствами, чтобы добиться своего назначения шефом всех советских секретных служб в США. Вооруженный полной информацией об историях, заваренных Доценбергом и Бартеном в момент, когда Советы ухаживали за Соединенными Штатами в расчете на их признание, Маркин вернулся домой готовый вести войну против генерала Берзина и его помощников в военной разведке. Через голову своих начальников он поставил вопрос прямо перед Молотовым как Председателем Совнаркома. В докладе о положении в США Маркин критиковал состояние дел в действовавших там службах Берзина. Это был неслыханный акт неподчинения молодого агента-коммуниста, и его обращение к Молотову вызвало немало толков в кругах внутренней службы нашего ведомства. Но Маркину его попытка удалась, он выиграл свое дело, сумел добиться передачи всей организации нашей военной разведки в США под власть шпионской машины ОГПУ, под управление Ягоды. Он заполучил для себя должность шефа всей советской секретной агентуры в США. Такое объединение было первым случаем в истории нашего ведомства.
4 мая 1934 года федеральное жюри в Чикаго вынесло приговор д-ру Бартену по обвинению во владении фальшивыми банкнотами и их распространении. Главным свидетелем против него был Дехов. Никаких доказательств не было представлено в суде относительно связей Бартена с Москвой, никакого упоминания на суде не было о Нике Доценберге, в протоколах не сохранилось и никакого следа Альфреда Тильдена. Хотя со стороны обвинения было высказано мнение, что Бартен работал на Москву, доказательств этого представлено не было.
Сталин вышел в общем сухим из своих махинаций с подделкой долларов. Д-р Бартен проявил себя как твердый коммунист. Он умел молчать и был приговорен к 15 годам тюрьмы и 5 тысячам долларов штрафа. Свои тайны он хранит до сих пор.
От Альфреда я узнал, что Советское правительство выделило значительную сумму для защиты Бартена и других расходов, связанных с его делом. Что касается Ника Доценберга, то он вскоре исчез с моего горизонта, но позднее я слышал, что он был сметен великой чисткой.
С Францем Фишером я столкнулся случайно в Москве в 1935 году и едва смог его узнать. После четырехлетнего пребывания в отдаленных краях Сибири ему был разрешен краткий визит в столицу для совета с врачами, приобретения лекарств и других необходимых предметов. Он превратился в туземца полярных краев, женился на высланной туда женщине, которая родила ему ребенка. Весь его облик
