правопорядка.
Мы знакомы с Вагифом Гусейновым. В конце 70-х — начале 80-х годов прошлого века он был первым секретарем ЦК комсомола республики, потом какое-то время моей работы в ЦК ВЛКСМ совпало с его деятельностью в Москве секретарем Центрального Комитета комсомола. Вагиф и сегодня пользуется авторитетом среди ветеранов комсомола. Правда, во время карабахских событий, нам встречаться не привелось. Может и к лучшему. Наши позиции в то время, наверняка, были по разным сторонам карабахской баррикады.
Вагиф Гусейнов в 1994 году написал и издал книгу, в которой со своих позиций, разумеется, попытался откровенно рассказать о Бакинских событиях января 1990 года. Но после того как с ней познакомился президент Азербайджана Гейдар Алиев, ее тираж был уничтожен. С тех пор Гусейнов живет в Москве, стал одним из известных политологов, ведущим российским аналитиком по геополитике Кавказа. Вот как он оценивает тот бакинский период:
— В октябре 1989 года я встретился с лидерами Народного Фронта Азербайджана Абульфазом Эльчибеем и Этибаром Мамедовым. Тогда я их спросил: «Почему вы не хотите пойти по пути народных фронтов Литвы, Латвии, Эстонии? Вы тоже можете в рамках конституции и существующих законов добиваться избрания в Верховный Совет». Они ответили, что, мол, каждая страна имеет свои особенности «…и вообще завоевание свободы не бывает без крови. Да, мы знаем, что будут жертвы! Но это будут жертвы во имя свободы».
— Вы берете на себя ответственность за будущие жертвы? Вы сознательно ведете людей на кровопролитие? — воскликнул я.
— Да, мы считаем, что чем больше прольется крови, тем лучше будет сцементировано мужество и идеология нации. — Таким был ответ.
Беспорядки в Баку тщательно готовились Народным фронтом. В новогоднюю ночь 1990 года толпой была разрушена государственная граница с Ираном (около 800 километров). А Ц января в Баку начались массовые погромы армян. В них участвовало около 40 групп числом от 50 до 300 человек. Царила полная анархия. Милиция ничего не могла сделать. 59 человек (из них 42 армянина) было тогда убито, около 300 ранено.
— О предстоящем вводе войск центр нам не сообщил, — продолжает Гусейнов, — но КГБ располагал службой контролирующий радиоэфир. И 19 января мы заметили большую активность на используемых военными частотах. Стало понятно, что войска готовятся войти в город. Я по собственной инициативе вновь встретился с Эльчибеем, сказал ему, что надо предпринять все меры для того, чтобы избежать столкновения жителей Баку с войсками. В ответ Эльчибей пообещал мне поговорить с руководителями Народного фронта. В пять часов вечера он мне позвонил и сказал, что лидеры НФА вышли из его подчинения. Поэтому он ничего не может сделать. Эльчибей также заявил, что ЦК, правительство тоже виновато. Они довели ситуацию, до такого тупикового состояния, Я знаю, что, говоря о выходе прочих лидеров Народного фронта из-под его подчинения, Эльчи
бей лгал. В чем был смысл позиции НФА? Они хотели замазать кровью тогдашнее руководство ЦК, держать их на коротком поводке, напоминая об этих событиях. А также привлечь внимание мировой общественности. Эльчибей так прямо и заявил: пока в Тбилиси не пролилась кровь, международные правовые организации не обращали на Грузию никакого внимания. 20 января ночью в Баку вошли войска. Из-за баррикад в них стреляли и оказывали сопротивление. Всем этим управлял Комитет обороны Азербайджана — самопровозглашенный неконституционный орган, целиком состоявший из активистов Народного фронта.
Можно ли было предвидеть взрыв? Однозначно, да. В октябре 1989 года мы в КГБ Азербайджана подготовили записку. Там руководство страны и республики прямо предупреждалось: в ближайшие два-трим есяца может произойти кризис и взрыв; массовые беспорядки… Об этом знали союзные лидеры. В те времена только центр обладал реальной властью и реальной полицейской силой для предотвращения крупномасштабных организованных или стихийных беспорядков. Но первые девять дней беспорядков в Баку силовики ни во что не вмешивались. В Баку находился большой контингент внутренних войск МВД СССР — более 4 тысяч человек. Они бездействовали, ссылаясь на то, что у них нет распоряжения руководства.
Мне позвонил председатель КГБ СССР Крючков. Он поинтересовался, почему внутренние войска МВД СССР не пресекают беспорядки. Я ответил: «Руководству МВД заявило, что без соответствующего письменного распоряжения или введения ЧП ничего предпринимать не будет». Я напомнил Крючкову слова, сказанные ранее командующим внутренними войсками МВД СССР Шаталиным: «С нас довольно Тбилиси. Решение принимали политики, а отвечали мы». Наступило молчание. Выждав, я спросил у Крючкова: «Владимир Александрович, наверное, вы меня не поймете, если я спрошу вас: «Что происходит? Тысячи людей выбрасывают из Армении в Азербайджан, а центр бездействует. Это похоже на какой-то кошмарный сон. Теперь здесь убивают людей, сжигают, сбрасывают с балконов, а параллельно многочасовые совещания, доклады в Москву, многозначительные кивки, и все в ожидании. Но никто ничего не хочет делать. Что за этим стоит?» Крючков ответил: «Вы же знаете, что решения у нас принимаются, к сожалению, поздно или вообще не принимаются…»
Интервью Вагифа Гусейнова, с профессиональной точностью характеризует важные фрагменты подготовки и осуществления НФА масштабных жестокостей по отношению к армянам, сравнимых с турецким геноцидом, по окончательному выдворению их из Баку и других районов республики. Одновременно, Гусейнов, по сути, изнутри раскрывает события, длившиеся далеко не один день и даже не один месяц, а, самое главное, планы достижения конечной цеди НФА-захвата власти в республике и образования Исламского государства. Фрагмент его телефонного разговора с председателем КГБ СССР Крючковым красноречиво говорит о бездеятельности лично Горбачева в той крайне критической ситуации для Баку, Можно только предполагать сколь богато и обширно было содержание книги Вагифа Гусейнова, если оно вызвало к нему беспощадную реакцию самого Гейдара Алиева.
Мои же данные, в отличие от тех, что изложил Вагиф Гусейнов, день за днем прослеживают развитие Бакинских событий января 1990 года, третьей и окончательной после Сумгаита и Кировабада волны массовых армянских погромов в Азербайджане. Действительно, к началу января власть в Баку безраздельно принадлежала НФА. Более месяца на армянские квартиры совершались нападения, сопровождаемые убийствами, насилием, грабежами. Участились случаи проявления насилия над русскими жителями города, семьями военных, насильственного выселения их из квартир.
Вот одна из тысяч жертв антирусских бесчинств азербайджанцев, одурманенных националистической исламистской пропагандой Народного Фронта конца 1989 года. Это Елена Геннадьевна Семерякова, тогда жена советского офицера, а ныне член Общественной палаты Российской Федерации, председатель Центрального правления общероссийской организации «Женский диалог»:
— Мы, русские, советские граждане, находясь в конце 1989 года в окружении мусульманского населения в советском Азербайджане, оказались в настоящей оккупации. Ни еды, ни воды, ни света. Для меня беременной женщины с двумя детьми это была страшная реальность: полная незащищённость и беспомощность, когда в любую минуту могут прийти вооружённые азербайджанцы, убить, ограбить, сделать с тобой что угодно. Я была с мужем-офицером в Афганистане. Там, чтобы там не говорили, не наша территория, чужие люди. А здесь — Родина, Советский Союз, братские народы, люди одной общности — советский народ. И мы блокированы. Мы не знали, гражданами какой страны мы являлись? Невероятно страшно.
Я лично не понимала, в какую ужасную ситуацию попала. Как всякая советская женщина хотела нормально уйти в декретный отпуск, получить положенные отпускные деньги и пособие на новорождённого, чтобы шел стаж. Поехала как-то с нашими солдатами в городскую больницу брать обменную карту. Иду в женскую консультацию, а там чистят автоматы, разделывают бараньи туши. Мне со смехом говорят: давай сдай кровь из вены. Увидела грязные шприцы и, естественно, никакой крови сдавать не стала. Я молила бога, чтобы мне живой оттуда выйти! Там же мне, якобы на основе предыдущих результатов анализов моей крови, сунули какую-то справку, где значился диагноз «сифилис». Когда я прилетела к маме в Свердловск, мне сразу сказали, что никакого сифилиса и в помине нет, но уезжать с такой справкой было, мягко говоря, не совсем уютно. Об отъезде из этого ада, который следует больше считать побегом, с детьми на руках и маленьким узелком с документами, вспоминать и сегодня страшно. В аэропорту меня не хотели выпускать. Тыкали в живот автоматами, дети жались ко мне, только тихонько попискивали.
