только проливших кровь и потерявших кров, но на морально-психологическом климате» республике. Убийцы и погромщики, несмотря на неуклюжие попытки обеления их преступлений азербайджанскими властями, навечно останутся таковыми. И ни какой ислам их не оправдываема Пророк Мухаммед сказал: «Как только вы убили одну невинную душу, вы уже выбыли из нас». Преступник не может быть ни христианином, ни иудеем, ни мусульманином.
И, еще одну важнейшую особенность карабахского конфликта подчеркнули мои ростовские друзья. Советский Союз, а до этого Российская империя — страна не только православного христианства, но и мусульманская, много-конфессиональная. Мы очень сильно отличаемся от Англии, Франции, Германии, других центрально-европейских стран и, уж тем более, от США, где мусульмане пришлые: из Турции, Пакистана, арабских стран. Только в составе Российской Федерации около 20 миллионов граждане — мусульмане, прежде всего тюрки, которые живут столетиями на своих землях, выросшие на том же хлебе и той же воде, что и русские православные христиане. Это наши граждане. Их больше 15 процентов российского населения. Не учитывать этого нельзя. Народы Кавказа веками привыкли жить в условиях религиозной терпимости, поскольку здееьпредставлены все важнейшие религии мира: христианство и ислам, иудаизм и буддизм. Тем более важно не дать в Карабахе разбить сосуд межконфессионального мира. Учитывая мусульманское окружение монохристианства армян Нагорного Карабаха и Армении, именно здесь он особенно хрупкий. Как не вспомнить Ованеса Туманяна, сказавшего в поэме «Примирение»:
Мы еще долго беседовали с Юрием Андреевичем Ждановым. Под его тосты, наполненные мудростью народов нашего большого многонационального Отечества, не раз поднимались бокалы с прекрасным донским виноградным вином. Мы тогда не предполагали, что всего через несколько месяцев армяне Нагорного Карабаха будут вынуждены отстаивать свою землю, свободу и независимость с оружием в руках и не дадут разрушить геополитический баланс на Кавказе, а значит и солнечное сплетение Евразии.
Беседы о Карабахе с вице-президентом СССР Г. И. Янаевым
В начале февраля 1991 года, практически сразу после возвращения из Нагорного Карабаха в Москву, я заболел. Лечился в домашних условиях. Многочисленные телефонные звонки коллег по работе в эти гриппозные дни были естественными. Старались подбодрить, посоветовать свой ускоренный метод выздоровления. Чаще всего советы были шутливые, вроде тех, которые раскрывали секреты лечения традиционным русским методом — очень строгий постельный режим с применением граненого стакана, наполненного до краев известным горячительным напитком, с солью, перцем и т. п.
Коллектив сотрудников подразделения МВД СССР, в котором мне пришлось служить, отличался хорошим микроклиматом, бескорыстной офицерской взаимовыручкой. Я часто с искренней теплотой вспоминаю дни совместной службы в МВД СССР с полковником внутренней службы Анатолием Середой, подполковниками милиции Владимиром Кишенцом, Владимиром Лапиным, Александром Наконечниковым, Виктором Третьяковым, майорами милиции Сериком Курмановым, Петром Радикевичем. Этому в немалой степени способствовал особый, наполненный постоянным риском, характер нашей службы. Занимаясь «горячими» точками, мы чаще и дольше других сотрудников министерства бывали в них. Внимание другк другу, помощь и забота о семьях, являлись непреложным делом наших, в том числе и служебных, отношений. Дружили семьями. Безропотно выполняли всевозможные поручения и просьбы. Шутки и прикольные розыгрыши друг над другом тоже были делом для нас обычным. По всему по этому очередной телефонный звонок неординарного содержания я принял за дружеский розыгрыш. В трубке телефона я услышал голос самого начальника Главка генерал-майора Воронова. Справившись о моем здоровье, генерал неожиданно сообщил, что мне звонили из Кремля от Вице-президента СССР Янаева и передали просьбу, в удобное для меня время позвонить Геннадию Ивановичу. При этом генерал дал понять, что звонить Вице- президенту Янаеву следует не из дома, а из его кабинета, для чего я срочно должен прибыть в министерство, машину за мной он уже послал. Я решил, что меня кто-то разыгрывает, и, поддержав розыгрыш, нарочито бодро сказал, что если уж сам Вице-президент СССР просит, чтобы я ему позвонил, то я, конечно, приеду, в каком бы состоянии не находился. Телефонный собеседник генеральским голосом еще раз напомнил, что ждет меня в кабинете, и положил трубку.
Я же стал размышлять: чей это голос я сейчас слышал? Кого благодарить за искусно сыгранную роль генерала? У нас было несколько человек, способных воспроизвести голос начальства. Звонить и спрашивать своих сотрудников о странном звонке я не стал, бесполезно. Когда идет розыгрыш, о нем знают все, кроме разыгрываемого. Любой, кому не позвони, сейчас же подтвердит, что звонил генерал, да еще со всей серьезностью постарается нагнать страха по поводу моей медлительности. Многие в Главке знали, что я знаком с Геннадием Ивановичем Янаевым по работе в ЦК ВЛКСМ. Во время подготовки и проведения ХП Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве в 1985 году нам довелось тесно сотрудничать. Но последние годы наши встречи носили случайный характер.
Чтобы наверняка проверить, не разыгрывали ли меня, надо переговорить с самим генералом Вороновым. А если это действительно шутка? Тогда я дам начальнику повод для разноса на очередном совещании за то, что сотрудники бездельничают и занимаются черт знает чем, а коллегам — получить истинное наслаждение от удавшегося розыгрыша. Нет, надо проявить выдержку. Шутникам надоест ждать моего звонка, проявят инициативу и выдадут себя, тогда посмеемся вместе. Пока я выжидал, прозвенел звонок в дверь. Открыв ее, я увидел водителя генеральской машины, который с недоумением уставился на меня, застигнутого в полной неготовности к отъезду. Я понял, шутки в сторону.
В кабинете начальника Главка вместе с генералом были и его заместители. Похоже, они с нетерпением ждали моего появления. Почему Вице-президент СССР разыскивает меня? По каким вопросам? Генерал молча показал на телефонный аппарат и подал лист бумаги, на котором был написан обычный городской телефонный номер АТС, обслуживающей территорию, прилегающую к Кремлю. На мой звонок ответили, что меня слушает приемная товарища Янаева. Я представился и через несколько мгновений услышал действительно знакомый густой голос вице-президента СССР:
— Здравствуй, старик, — сказал Геннадий Иванович, обращаясь ко мне по-прежнему, как делал это он с хорошо знакомыми ему людьми, — не забыл еще меня?
— Добрый день, Геннадий Иванович! Я-то вас всегда помню, а как Вы меня вспомнили за грузом больших государственных дел?
— Да вот, недавно ко мне приходил хорошо известный тебе Лев Дмитриевич Шишов, рассказал о твоей причастности к проблемам Карабаха. Я считаю, что нам надо по этому поводу обязательно встретиться, не возражаешь? Тогда завтра мой помощник назначит время.
Через день я сидел и беседовал с Геннадием Ивановичем Янаевым в его кремлевском кабинете Вице-президента СССР. После теплого взаимного приветствия, он подробнейшим образом стал расспрашивать о межнациональной и социально-политической обстановке в Нагорно-Карабахской автономной области. С особым вниманием о правонарушениях на межнациональной почве. Его интересовали все подробности. Отдельные цифры и факта он записывал, несмотря на то, что я вначале нашего разговора передал ему служебную записку, подготовленную для него специально. Я видел, что он периодически
