Ялмар вынашивал планы освобождения царской семьи из екатеринбургской ссылки — даже купил для нее замок где-то в южной Швеции, но тот показался ему слишком мал, и он начал возведение большого царского дворца!
Ялмар водил дружбу и с великими князьями. Но особенно близок он был с Николаем Михайловичем, который не раз специальным царским поездом приезжали погостить в Мустио. Этот богатейший человек, владелец имения Грушевка на Украине, строитель великокняжеской резиденции в Боржомском ущелье, ученый и попечитель Румянцевской библиотеки, как-то после визита в Мустио заметил: «Теперь я знаю, как должны жить настоящие джентльмены».
Неудивительно, что после революции Ялмар Линдер хотел выкупить четверых великих князей, оказавшихся в руках большевиков. Он был уверен, что большевики все и заварили из-за денег, а потому предлагал за каждого из князей миллион шведских крон. Но пока во всей этой неразберихе и хаосе, царившем в России, Ялмару удалось «достучаться» до Петербурга, князья уже были казнены.
Бывал здесь и офицер царской армии, будущий маршал и президент Финляндии Карл Густав Маннергейм. Но, похоже, приезжал он сюда не только потому, что рос по соседству и в детстве жил тоже при железоделательном заводе, и даже не потому, что Ялмар Линдер был женат на его сестре Софи (позже она прославилась своей активной работой на благо финляндского Красного Креста). Кстати, другая сестра Маннергейма — Ева — была замужем за художником Луисом Спарре, тем самым, который создал проект мебели для Хайкко. Поэтому здесь, в Мустио, со стены смотрит прекрасный портрет Ялмара Линдера его работы.
Будущий маршал, волевой и суровый офицер, был безумно влюблен в Китти Линдер, очаровательную младшую сестру Ялмара. Но та отвергла его предложение: «Выйти замуж за военного! Как это возможно?» Может, если бы Китти ведала, что перед ней не просто царский офицер, пусть и знатного рода, а человек, которому судьбой было предначертано дважды спасти Финляндию, она бы отнеслась к нему по-иному… Для Маннергейма же Китти была любовью на всю жизнь. Его брак с Араповой был несчастным, и они развелись.
Карл Густав Маннергейм, собрав свою волю в кулак, не дал большевикам захватить власть в Финляндии, но после революции жизнь и в стране, и в Мустио изменилась.
Разочаровавшийся в жизни Ялмар Линдер проматывал последние деньги в Монте-Карло. Наследников у него, как и у остальных троих детей Марии Мусиной-Пушкиной не было… Эта линия Линдеров оборвалась, но сам род заводчиков не пресекся.
Сегодня усадьбой Мустио владеет Магнус Линдер, внучатый племенник Ялмара Линдера. Я встретил его утром, у входа в ресторан, когда он зашел в контору, просмотреть свежую почту.
Он уже больше не заводчик. Роскошный дворец его дальних предков превращен в музей. А другие постройки — в уютную гостиницу. Ресторан имеет дипломы самых престижных французских ассоциаций поваров. Плотины, некогда вращавшие механизмы заводов, стали лишь еще одним украшением романтического парка. Даже бывшая трансформаторная будка из темно-красного кирпича превращена в двухэтажный «люкс» и зовется «Башней Мерлина», по имени некогда обслуживавшего электрооборудование рабочего…
Если имя Мустио до знакомства с усадьбой и ее историей мне мало что говорило, то у другого расположенного неподалеку местечка звучит вполне расхоже. Какая домохозяйка не знает имени Фискарс, ставшего едва ли не синонимом кухонных ножей и ножниц!
От основанного там еще в 1649 году железоделательного завода остались кирпичные корпуса, где ныне разместились магазины, гостиницы и кафе — сами предприятия разбрелись отсюда по всему свету. Перегороженная каскадом плотин река и зеленые лужайки дополняют идиллический пейзаж. Ребенком здесь бегал озорной Карл Густав Маннергейм — его мать была дочерью хозяина завода фон Юлина. Отец Маннергейма, владелец богатого имения Лоухисаари, что неподалеку от Турку, промотал свое состояние — играл, гулял с любовницами в Швеции, потому-то его мать и жила у своих родственников в Фискарсе. А с 1881 года, когда у Карла Густава умерла мать, заботу о будущем маршале взяли на себя родственники. В Фискарсе и сегодня можно услышать истории про юношеские проделки Маннергейма. Он прятал дома варенье, бил камнями окна, за что его на год даже исключили из школы…
«ГОВОРИЛИ ПО-ФРАНЦУЗСКИ, НО РУГАЛИСЬ ПО-РУССКИ»
В усадьбе Виурила, что лежит еще западнее по Королевской дороге и еще ближе к Турку, нас должна была встретить госпожа Аминофф. Но мы опоздали, та была уже занята, и нас принимала ее мать, Анна- Луиза Стандершельд-Брюнингхаус. Пожилая, но подтянутая, энергичная и следящая за собой дама с благородной внешностью и трудовыми руками, встретила нас у входа в один из корпусов своей огромной усадьбы, которая в окрестностях сегодня славится своим полем для гольфа и конюшней, где можно взять на прокат лошадей.
Сооруженное в 1835 году со столичным размахом здание усадьбы в стиле ампир является творением Энгеля. Но впервые поместье упоминается еще в начале XV века, когда ее владельцем был Магнус Юханссон. Однако оно переходило от одной семьи к другой, передаваясь по материнской линии в качестве приданого, а ее владельцами были в основном прибалтийские шведы. Так было на протяжении 300 лет, пока в 1787 году усадьба не перешла генералу-майору барону Магнусу Армфельту, губернатору Турку и Пори. Его сын Густав Мауриц (Маврикий) Армфельт был хорошо известен в России как генерал. Этот владелец Виурилы водил дружбу со шведским королем Густавом III и был даже его советником. Он всячески отговаривал Густава от войны с Россией, за что и поплатился после смерти короля: за «прорусские» настроения его отправили в ссылку. Однако во время вынужденного отсутствия на родине он много путешествовал и даже познакомился с Наполеоном, а затем и с Екатериной II, которая даже пожаловала ему орден Святого Георгия высшей степени за участие в мирных переговорах с Россией в 1790 году. Густав Маврикий прожил четыре года в Калуге, правда, несмотря на императорскую награду, не имея права покидать ее. Это не помешало ему за время изгнания влюбиться в графиню Меншикову, роман с которой закончился рождением внебрачного сына…
К этому времени в Швеции забыли о его провинностях, и он вернулся на родину. Однако ненадолго. Александр I пригласил его на службу в Россию, куда он вновь и прибыл в 1809 году, чтобы вскоре отбыть в Финляндию — уже в качестве председателя комитета по финляндским делам. На этом посту, к которому добавилась и должность члена Государственного Совета, он пробыл недолго — в 1814 году он умер, однако для своей родной Финляндии он сделал немало: например, его стараниями была сохранена существующая почтовая служба. За свои заслуги он получил титул графа.
Потом усадьба перешла его брату Августу-Филипу. При нем первый финский архитектор, итальянец по происхождению Карло Басси, который работал в Турку и Хельсинки, соорудил главное здание. А чуть позже в Виурилу приезжал и Карл-Людвиг Энгель — создать для него красивый фасад, какими он уже прославился и в Петербурге, и в финской столице. Поместье тогда процветало — при нем была лесопилка, молочная ферма, кирпичный завод, винокурня и старейшая в Финляндии пивоварня.
Это время знаменуется еще одной любовной историей, и в семью входит княгиня Курляндская Вильгельмина. На ее приданое были куплены 25 тысяч гектаров в районе Хиитолы (нынешняя Республика Карелия). Тогда общая площадь поместья достигла 48 тысяч гектаров. Владельцы Виурилы хотели купить землю до Турку, чтобы ездить в епископский замок только по своей земле.
Правда, земли, приобретенные в Карелии, пришлось вскоре продать. Дело в том, что они были куплены вместе с крепостными, которых новые хозяева как передовые люди тут же освободили — предложив работать за деньги. Однако бывшие крепостные, как только поняли, что свободны, тут же разбежались. Финны тоже не хотели работать там…
Зато на оставшихся землях с середины XIX века начали вести интенсивное и высоко
