увиденное в живом слове. Обратимся к наиболее характерным мотивам «морских путешествий» и морских мемуаров.
«Российского купца Григория Шелихова странствования из Охотска по Восточному океану к американским берегам» — эта книга вышла в Петербурге в 1791 году и сразу же завоевала популярность у читателей.
Перед читателем открывался досель неведомый ему мир путешествия к берегам Америки.
Книга Шелихова состоит из трех частей. Часть первая — это собственно путешествие Шелихова, своеобразный отчет о странствованиях и превратностях пути. Часть вторая — историческое и географическое описание островов Тихого океана — представляет в основном этнографический интерес и является, по мнению специалистов, одним из самых авторитетных для этого периода истории Аляски исследований. Часть третья повествует о продолжении плавания к американским берегам в 1788 году галиота «Три святителя».
Нас особенно интересует первая и третья части — «Путешествие» и «Продолжение странствования». «Путешествие» ведется от первого лица, автор использовал здесь много автобиографических деталей, подробностей. Читая эту часть, мы зримо представляем незаурядную личность русского морехода, патриота своей земли, не щадящего себя во имя высокой цели служения отечеству.
Личное начало заметно и в описаниях, и в размышлениях, и в тонких наблюдениях автора, который то и дело замечает: «я приметил», «теперь долженствую описать» и т. д. Колорит эпохи и колорит личности самого автора лежит во всем, что пишет он о путешествии. В манере русского путешественника рассказывать о трудном, опасном без громких слов, без внешнего пафоса, как о самом обыденном. Но через эту обыденность просвечивает внутреннее мужество, сила воли, целеустремленность. Вот один из примеров. «В Охотск приехал 1787 года генваря 27-го числа… Из Охотска с женою своею также на собаках выехал февраля 8-го дня, продолжая далее путь, инде на оленях, а в других местах на лошадях и на быках, претерпев несказанные трудности и опасности. В Якутск приехал 11-го числа марта. 12-го числа марта из Якутской области отправился саньми и, со отбытия с Камчатки в проезде, в рассуждении собачьей и оленьей езды, во многих пустых местах претерпевал крайнюю и несносную трудность, от коей многократно с угрожением мучительного страха подвержена была жизнь моя совершенной опасности… Зима чрезвычайно без перемены почти, при самых жестоких северных ветрах, была до чрезмерности холодная… Пурги такие нередко на пустых метах захватывали, что ехать способу никакого, по ремню нарта за нартой связавши, не было, а только спасались в такие времена лежанием в снегу по два, по три и по пяти дней, не сходя с места, без воды и не варя пищи. Для утоления жажды, за невозможностью развести огня, употребляли снег, а вместо пищи сухари или юколу, лежавши в снегу, грызли». Холод и голод, непредвиденные случайности, цинга и простудные болезни испытывали землепроходцев на прочность. Но люди шли вперед наперекор стихиям. «Усердие мое к пользам отечества ободряло меня», — пишет Шелихов. В «Путешествии» весьма заметно обозначилось публицистическое начало, связанное с прямым осмыслением исследователем своей деятельности.
Отдельные части книги Шелихова — и «первое странствование», и описание Курильских и Алеутских островов, «Продолжение странствования», написанные в разное время, выходили по отдельности, а затем были объединены в одном издании.
Велико патриотическое значение книги знаменитого русского морехода, на которой воспиталась плеяда славных мореплавателей XIX века. И не только воспиталась. Русские моряки продолжили жанр морского путешествия, развили его. Этот жанр стал популярным, поистине украсил журналы XIX века. В этом жанре было запечатлено величайшее событие морской жизни начала XIX столетия — первое русское кругосветное путешествие Крузенштерна и Лисянского, стяжавших славу не только как замечательных мореплавателей, но и как авторов, достойно отобразивших свое путешествие в документальной маринистике. Несколько позже была издана и третья книга об этом плавании — «Журнал первого путешествия россиян вокруг земного шара (1816) Федора Шемелина».
Кругосветное плавание было совершено в 1803–1806 годах на кораблях «Надежда» и «Нева». Общее руководство и командование первым кораблем было поручено капитан-лейтенанту Крузенштерну, вторым кораблем командовал капитан-лейтенант Лисянский.
Первое плавание русских вокруг света продолжалось три года. Это обычная продолжительность таких плаваний в то время. Русские мореходы вышли на арену Мирового океана сравнительно поздно. Уже прошло три столетия, как Колумб открыл Америку. Уже прославились Магеллан, Кук, Лаперуз, Ванкувер. Казалось, все уже открыто. Но русские мореходы сумели сказать здесь свое слово. Известный немецкий историк Ф. Гельвальд так писал об этом: «В начале XVIII столетия уже почти все народы Европы имели свою долю участия в деле открытия Америки… Но истинным чудом представляется, что наконец и русские добрались до Америки… предприимчивые русские казаки нашли путь в Америку, невзирая на бесконечные пустыни Сибири, и совершенно самостоятельно и своеобразно открыли эту новую часть света. Всем остальным народам Европы путь в Америку открыл Колумб, с предприятиями же русских плавание Колумба не имеет почти ничего общего… Все другие народы шли с востока вместе с солнцем на запад. Русские же шли с запада на восток… они пробираются через весь север Азии, приходят к берегам Тихого океана, а там у них является свой собственный Колумб[62], который во имя России приобретает право владения Северо-Западной Америкой»[63].
Помимо общих исследовательских задач, у «Надежды» и «Невы» были свои собственные задачи. «Надежде» предстояло доставить в Японию русского посланника Резанова: правительство для создания и расширения русской торговли желало установить сношения с соседним государством. Необходимо было также доставить грузы в Петропавловск-на-Камчатке и Ново-Архангельск и описать Курильские острова и устье реки Амур. «Неве» ставилась задача посетить Русскую Америку, оказать помощь промышленным людям, правителю этого края Баранову. Большую часть пути корабли совершили врозь, каждый по своему маршруту. Вот почему Лисянский, книга которого выходила позже, счел нужным заметить: «Открывались мне многие случаи не токмо совершать особливое плавание, но даже обозревать и описывать такие места, в которые г. Крузенштерн заходить не имел никакого случая, а особливо во время годичного пребывания моего на северо-западных берегах Америки; посему я долгом себе поставил издать в свет и мои краткие записки, дабы почтенная публика, удостоив прочтения как оные, так и обширное описание г. Крузенштерна, могла иметь полное сведение о всем путешествии…»[64].
Интересно, что Лисянский не только дополняет Крузенштерна, но иногда и повторяет, считая что такое повторение не будет излишним, что «согласие… описаний послужит сугубым доказательством их справедливости, а разноречие ежели оно где-либо встретится, подаст повод любопытному испытателю к дальнейшему и точнейшему изысканию истины». Здесь важны два момента, которые характеризуют подход автора к «сочинению…путешественных записок». Это, во-первых, отношение к «сочинению» как к своему нравственному долгу («Я долгом себе поставил») перед отечественным читателем. И для такой работы тоже было необходимо проявить подвижничество, тем более что, как признается Лисянский, он «никогда не помышлял быть автором». И второе: в своем подходе, так сказать, теоретическом, автор декларирует, подчеркивает важность документальной точности, изыскания истины. Заметим, что и Лисянский, и Крузенштерн постоянно следуют этому правилу — это тоже характерно для отечественной документальной маринистики.
Составной частью «Путешествия вокруг света» Крузенштерна явился исторический очерк, или, как он его называет, «известия о мореплавателях и открытиях россиян в северной части Великого океана». «Хотя я и не сомневаюсь, — пишет он, — что читателям известно повествование о российских открытиях и плаваниях в Великом северном океане, однако, невзирая на то, полагаю, что помещение здесь краткого об оных известия будет не излишним»[65].
Исторический очерк начинается с размышлений о преобразовательной деятельности Петра I, прозорливо предвидевшего, что «отдаленные сии страны должны сделаться некогда полезными для государства». Автор высоко оценивает достижения предшественников — Беринга, Чирикова, Креницина,
