говорит: «Заблудились мы в дремучем лесу. Как бы нам дорогу глянуть?» Вызвалась я путь проведать и взлетела над деревьями, но тут набросились на меня злые гарпии и сбросили вниз. Испугалась я, решила уже, что конец мне пришел, но папа не растерялся и подхватил меня своей магией так, что я как пушинка опустилась на землю, и пошли мы дальше. Шли мы шли по дремучему лесу, вдруг из кустов выскочила целая стая древесных волков. Все замерли, боясь пошевелиться, но не испугался их папа, глянул в глаза волчьему вожаку и пошел прям на него. Задрожали древесные волки, струсили, бросились наутек, и пошли мы дальше. Шли мы шли по дремучему лесу, и пришли к глубокой пещере. Спустились в пещеру, а там волшебных сокровищ огромная куча! Набрали мы целый мешок, вдруг прибежала Большая Медведица и как заревела: «Кто-кто на мои сокровища позарился?» Задрожали все от страха, но папа не струсил, разбежался он изо всей силы и как ткнул своим рогом Большую Медведицу, что она шлепнулась прямо на землю, испугалась и убежала...
Динки давно уже выучила историю наизусть и повторяла ее следом за мамой. В «страшных» местах она заранее пугалась, но к концу, ее глазки окончательно сомкнулись и маленькая единорожка заснула. У доктора Хувса закололо в сердце. Конечно, Динки его любила, играла с ним, делилась секретами, но никогда не просила у мамы рассказать историю про «Дядю Хувса». Как простой пони, которого встречаешь каждый день, может соперничать с «великим героем»? Зная, что Карви погиб, Хувс еще мог мириться с таким положением вещей (когда отец пропадает, любому жеребенку лучше считать, что папа — герой), но сейчас он почувствовал новый укол ревности. «Если он объявится и окажется никаким не героем, а обычным трусом, бросившим невесту, сердце Динки может быть навсегда разбито. Ради нее я должен сделать так, чтобы Вуда никто не нашел», — бурый пони придумал себе новое оправдание.
Дитзи тихонько вышла из комнаты, и Хувс заметил в ее гриве резную брошку — это украшение Карви вырезал специально в подарок любимой. Земнопони слегка удивился, что она одела украшение на работу, но потом вспомнил, как пегасочка говорила что-то про инспектора из Кантерлота, проверявшего сегодня их отделение. «Брошка! — вдруг озарило его. — Фигурка всегда на виду, Дитзи в любой момент может хватиться пропажи, а брошь она редко достает, да и унести украшение можно просто в кармане».
— Ты сегодня у меня останешься? — спросила тихонько Дитзи.
— Нет, милая, опять ночной вызов, — ответил он. — Я посижу на кухне, а ты ложись без меня.
Устроившись у плиты, Хувс раскрыл газету и сделал вид, что читает. На самом деле он обдумывал предстоящее дело. Подслушав в разговоре принцессы, что искомый объект находится далеко, доктор понял, что обычное заклинание поиска тут не годится — нужно что-то более мощное, способное проявить далекие истончившиеся следы. С задачей могла справиться группа из нескольких магов, но знакомых земных пони, владеющих магией, у него не было, а значит, полагаться можно было лишь на себя и «места силы».
Не секрет, что природные источники, из которых черпалась энергия для заклинаний, распределялись неравномерно. Где-то магия работала лучше, где-то — хуже, а были и особые места, где действие любого заклинания многократно усиливалось. Одно из таких мест находилось в Королевской школе, но там всегда было много пони, тренирующихся в магии. Увидь они колдующего земнопони, новость об этом быстро дошла бы до Повелительницы. Другое место, известное Хувсу, было в Вечносвободном лесу.
Дождавшись, когда Дитзи уснет, он взял из шкатулки резную брошь и собрался в путь. Во тьме на охоту выходили ночные хищники, и лес был гораздо опаснее, чем днем, но доктор Хувс уже принял решение и не мог отступить. До границы леса опасаться было нечего, бурый пони быстро доскакал до опушки бодрой рысцой, а оказавшись в лесу, пошел крадучись и прислушиваясь к окружающей обстановке. Зверей, бродящих по земле, он замечал за несколько сот метров, но кто-то мог прятаться на ветвях — почувствовать их было сложнее. Зашуршали листья, и Хувс резко отпрянул, уворачиваясь от спрыгнувшей мантикоры. Зарычав, зверь попытался броситься вперед и внезапно почувствовал, как лапы буквально прилипли к земле. Его разъяренный рев разнесся по всему лесу, распугав все остальное зверье в округе. Пленившее мантикору заклинание должно было ослабнуть только через несколько часов, и, весело фыркнув, доктор Хувс заторопился дальше.
Место силы располагалось на маленькой полянке, обрамленной каменными валунами. Вкопанные вертикально высокие камни стояли через равные промежутки, а сверху на них лежали обтесанные плоские каменные плиты. Кто и когда мог подобное сделать, оставалось загадкой, доктор Хувс считал, что это результат трудов древнего земного мага. Бурый пони подошел к небольшой плите, лежащей в центре круга, и сразу же занялся делом. Выложив на камень резную брошку, он активировал поисковое заклинание. Магия этого места действительно работала — над брошью возник целый клубок нитей, ведущих в разные стороны. Какие-то были ярче, какие-то бледнее — но высветились все, имеющие к брошке хоть какое-то отношение. Исследуя нити, земнопони как-бы пробовал их на вкус и запах, быстро отбрасывая лишние. Постепенно он убрал все мимолетные связи с теми пони, что хоть раз притрагивались к украшению. Потом стал разбирать более прочные нити: убрал ту, что пахла скипидаром — она вела к пони, варившему лак; отбросил отдающую железом нить, указывающую на кузнеца, сковавшего зажим; и под конец скрыл яркую линию, тянущуюся к Понивилю, которая пахла серой пегасочкой. Осталась последняя нить — очень тонкая и бледная из-за чрезмерной удаленности, но самая прочная из всех, что были на брошке.
Доктор Хувс испытал удовлетворение от хорошо проделанной работы, но одновременно с этим чувством пришла и досада: до последнего момента он подсознательно надеялся, что принцесса Селестия ошиблась, и обнаруженная ею связь принадлежит постороннему пони. Теперь никаких сомнений не оставалось, Карви, живой и здоровый, обретался где-то на границе с грифоньей империей всего в полутора тысячах километрах. Хорошенько запомнив место назначения, Хувс развеял остатки заклинания, убрал брошку в карман и заторопился в сторону дома.
Принцессе не спалось. Уже три ночи она тратила на сон больше времени, чем обычно, и в результате организм, не привыкший к такой роскоши, напрочь отказался засыпать. Пройдясь по темной квартире, она заглянула к близняшкам, и постояла у комнаты бабушки Некки, демонстративно запершейся изнутри. Подумав, что время можно потратить с пользой для дела, она решила повторить вчерашнюю попытку проследить последнюю связь Найтмермун. «Что выбрать: Мэйнхеттен, Филлидельфию или Сталионград?» — подумала Селестия, представив себе карту Эквестрии. Мэйнхеттен находился почти в центре страны, и из него принцесса могла проверить большую часть государства за один раз. В случае ошибки, ей пришлось бы осматривать и Сталионград и Филлидельфию. А если сначала отправиться в эти города, то осмотренная территория суммарно покрыла бы и Мейнхеттен, то есть, проверять его уже не пришлось бы.
Приняв решение подойти к делу основательно, принцесса телепортировалась в королевскую резиденцию Сталионграда. Дежуривший в кабинете стражник напрягся от неожиданности, узрев незнакомую пегасочку, но сразу понял, что это Селестия и коротко поклонился. В защищенном от телепортации доме внезапно возникнуть могла только сама Повелительница.
Кивнув с улыбкой часовому, она улеглась на диван, и душа принцессы устремилась ввысь. Селена, черный кокон Найтмермун — Селестия попыталась разглядеть внутри ауру своей сестры, но тщетно — тьма плотно облегала душу плененного аликорна. Заметив черную нить, принцесса устремилась вдоль нее, желая получше рассмотреть ауру попавшего под злое влияние пони. Один из множества огоньков быстро приблизился, и она попыталась понять, похож он на ауру Карви, или нет. Этого пони Селестия видела лишь мельком, перебросившись с ним всего парой фраз. Она вспомнила внешность, голос, постоянное выражение тревоги, растерянности и восхищения, не сходившие с его морды. Теперь она понимала, чем они были вызваны: Карви Вуду все время внушали, что правительница Эквестрии — злобный тиран, но реальность постепенно убеждала его в обратном.
Поняв, что слишком мало была знакома с этим пони, чтобы узнать его ауру, Селестия стала опускаться в реальность. Вернулись чувства, но нить проследить не удалось — значит, в Сталионграде и окрестностях Карви тоже не было. Принцесса очнулась и заметила, что часовой у входа успел смениться. До рассвета оставалось два часа — вполне достаточно, чтобы успеть восстановиться после транса перед работой.
Глава VI
