продолжил:
— Мистер Барнаби, охраняет ли кто-нибудь задние ворота?
— О, разумеется!
— Отлично. Мистер Хоскинс, останьтесь здесь. Вы будете помогать мистеру Барнаби. Ричард, передние ворота твои. Я войду в дом и немного побеседую с этим господином, если он там.
— Совсем как на войне. Прямо «Вечер битвы» Берри Джонса.
Все разошлись по своим позициям, чувствуя себя немного глуповато. Опять пошел дождь. На черном мокром асфальте отражались уличные фонари. Вокруг не было ни души. Иногда слышались приглушенные звуки перемещений рекрутов Барнаби.
Кадогэн стоял у телеграфного столба и, приложив к нему ухо, слушал пение проводов. Он ощущал скорее любопытство, чем волнение. Ведь перевес был явно на их стороне.
Фэн быстро прошел по асфальтовой дорожке, ведущей к парадному. Увидев записку, приглашающую стучать и звонить, он постучал и позвонил. Подождал. Опять постучал и позвонил. Не получив ответа, обогнул дом и скрылся из вида. Очевидно, он намеревался проникнуть в дом воровским способом, через окно. Дождь перешел в ливень, и Кадогэн поднял воротник пиджака. Он слышал, как Барнаби беседовал с Хоскинсом на тему, не имеющую отношения к делу.
Прошло две минуты. Все было по-прежнему. Три минуты. Четыре. И вдруг из дома раздался грохот выстрела, оглушительно громкий, озаривший резкой вспышкой пламени одну из погруженных в темноту комнат. И тотчас же послышался голос Фэна, кричавшего что-то, но слов разобрать было нельзя. Кадогэн с напрягшимися мускулами и колотящимся сердцем заколебался, соображая, куда идти и что делать. Наконец, он бросился, спотыкаясь и скользя по мокрой глинистой лужайке, в направлении, в котором ранее скрылся Фэн. Передние ворота остались без охраны, но вдоль дороги повсюду стояла стража.
Огибая угол дома, краешком глаза Кадогэн заметил проскользнувшую сквозь кусты с друтой стороны темную фигуру и предостерегающе крикнул. В тог же миг из ближайшего окна вывалился Фэн, ругаясь на чем свет стоит. Он махнул ему рукой, приказывая вернуться на покинутый пост.
— Он выскочил, — крикнул он, — и у него револьвер!
Они побежали обратно, скользя и спотыкаясь в темноте.
Даже впоследствии Кадогэн так и не смог разобраться точно, почему они тогда потерпели фиаско.
Нельзя забывать, что армия Барнаби была не слишком трезва. К тому же в темноте нелегко было отличить друга от врага, в результате чего Барнаби повалили на землю и сидели на нем, пока его жалобные вопли не обнаружили ошибки. Кроме того, каждый из них, уверенный в том, что видит «дичь», покинул свой пост в критический момент и присоединился к всеобщей бесплодной и бестолковой беготне взад- вперед.
Вскоре выяснилось, что Шерман вылез через дыру в заборе в конце сада в пролегающий позади переулок. Разъяренный Фэн послал двух студентов обратно к дому, чтобы убедиться в том, что они не ошиблись. Барнаби (пострадавшего физически и потому очень злого) и остальных он отправил к вокзалу, а сам с Кадогэном, Виолой, Хоскинсом и Уилксом двинулся в единственном оставшемся направлении бегства — к окраинам Ботли.
— Он хочет создать суматоху и отвлечь наше внимание, — сказал Фэн, — и, клянусь богом, ему это удалось… Смотрите внимательно по сторонам и, бога ради, не забывайте, что он вооружен…
— Если он не совсем спятил, он не пойдет на вокзал, — сказал Кадогэн. — Поэтому я и послал туда всех остальных. Они так пьяны, что не смогут поймать черепаху в кроличьей клетке… Виола, я серьезно считаю, что вы должны вернуться!
— А? Ну, уж нет. Не бойтесь, доктор Уилкс сумеет защитить меня.
— Поняли? — гордо спросил Уилкс.
— Тщеславный старик, — сказал Фэн, — надеюсь, вы понимаете, Уилкс, что вам подобает заканчивать свой жизненный путь, погрузившись в мудрые, философские размышления, а не бегая, задрав хвост и защищая юных дев.
— Вы — неблагодарный пес, — сказал Уилкс, чем так огорошил Фэна, что тот надолго умолк.
Улица, по которой они шли, не в пример Большой Королевской, была очень оживленной, и временами они с трудом пробирались сквозь сплоченную стену мокрых зонтов. Мимо них проезжали ярко освещенные автобусы с дымящимися под дождем радиаторами. В водостоках бурлила вода. Полисмен в плаще с капюшоном величественно дирижировал уличным движением. Но, увы, следов Шермана нигде не было видно.
— О, черт, — выругался Фэн. — Мы не найдем его. Он мог пойти куда угодно. Черт бы побрал этого Барнаби и его прихвостней, чтоб они сгорели в аду за то, что они натворили…
Но неожиданно Виола решила взять бразды правления в свои руки. Она перебежала дорогу, едва успев увернуться из-под такси, и подошла к полисмену.
— Привет, Боб! — сказала она.
— Гляди-ка! Виола! — ответил он. — Господи, ну и погодка! Вы не должны подходить ко мне, когда я на посту, поняли?
— Я ищу одного мужчину, Боб, он мне очень нужен!
— А как же иначе? — подмигнул Боб.
Он дал сигнал грузовику, стоящему у перекрестка, чтобы тот проезжал.
— Все шутишь, да? — сказала Виола. — Нет, Боб, право же, это очень серьезно. Он должен был пройти именно здесь. Такой маленький, тощий, с торчащими как у кролика зубами, сильно закутанный.
— Ах, этот?! Видал я его с минуту назад. Его чуть не раздавили в лепешку, он попер на красный свет.
— Куда он пошел?
— В киношку. — Мотнув головой, Боб указал направление. — Вот уж не ваш тип кавалера, я бы никогда не…
Но Виола уже бежала назад к своим спутникам, раскрасневшаяся и гордая.
— Он пошел в кинотеатр «Грандиозный», — сказала она им.
— Молодец, — похвалил Фэн. — Приятно иметь в своей компании, кроме меня, еще одного человека, обладающего сообразительностью. — Он испепелил взглядом Кадогэна и Уилкса. — Ну-с, пошли в кино.
«Грандиозный», самый маленький и захудалый кинотеатр, находился в нескольких десятках шагов от них. К тому же, с точки зрения механики и аппаратуры, он был примитивен, как первый удачный эксперимент изобретателя кино Люмьера. Билетерши апатичны, швейцар стар, неуклюж и склонен создавать очереди, едва появлялось несколько посетителей сразу, хотя билетов было сколько угодно. Фильмы шли древние, склонные ко всем недугам, какими обычно страдает сильно потрепанный целлулоид, начиная с непрерывного треска и кончая обрывом пленки. Дело усугублял тот факт, что механик, помимо того, что постоянно пребывал в подпитии, казалось, весьма слабо разбирался в своем ремесле. Кроме всего прочего, «Грандиозный» был излюбленным местом парочек, находящихся в далеко зашедшей стадии любовного восторга, и хулиганов из студенческой среды, посещающих его ради удовольствия поглазеть на то, как там все идет кувырком.
Фэн собрал свое воинство у входа.
— Нет надобности всем заходить внутрь, — сказал он. — Кому-то надо приглядеть за этим входом и за выходом на углу. Надеюсь, он не вышел в ту дверь сразу же, как вошел в эту, но тут уж ничего не поделаешь. Ричард и вы, мистер Хоскинс, останьтесь снаружи, хорошо?
В сопровождении Виолы и Уилкса он вошел в кинотеатр, чтобы купить билеты. Швейцар попытался поставить их в очередь, но они отпихнули его. К счастью в «Грандиозном» не было балкона, и им предстояло обследовать только партер. Билетерша разорвала билеты пополам и, выполнив этот простой акт разрушения, вновь погрузилась в апатию.
Они вошли в зал, в теплую вибрирующую тьму. На экране в этот момент появилась дверь. Она медленно открывалась, пропуская в щель дуло пистолета. Затем дверь мгновенно сменилась изображением седовласого старца, пишущего за столом. Невидимые скрипки во всю мощь играли тремоло, приглушенно хрюкали тромбоны, замирая и в то же время угрожающе. Музыка дошла до могучего фортиссимо и резко оборвалась. Прогремел выстрел, старец рухнул лицом на стол, выронив перо из безжизненной руки.
