что кто-то уже видел на ней эти костюмы. Она никогда не выходила в таких нарядах в Вестлейке. И уж тем более никогда не была в местной церкви.
— Я позабочусь об этом, — пообещала Дебра, возвращаясь к персиковому пирогу.
Глубоко вздохнув, Джон произнес:
— Спасибо.
Он вернулся в гостиную и уселся перед телевизором. Дебра лишний раз решила, что не следует жалеть мужа. Ведь, в конце концов, ее жизнь тоже отнюдь не сахар. Ей недавно исполнилось двадцать два, но чувствовала себя Дебра на все сорок.
Девушка решила сосредоточиться на жалости к себе и на этом несчастном пироге. Доведя до совершенства уже второй корж, она ловко отправила пирог в духовку. Позади нее снова раздался голос Джона.
— А выглядит неплохо!
— Спасибо. А почему ты не смотришь телевизор?
— Все равно там нет ничего хорошего — или мыльные оперы, или новости. Не знаю даже, что хуже.
— Тогда ты можешь попытаться поспать, — от души предложила Дебра.
— Не хочу я спать!
Твердолобый до безобразия!
— Я могла бы разбудить тебя до прихода работников.
— Нет уж, спасибо. А знаешь, все ребята в полном восторге от твоих трудов. Каждый раз, возвращаясь с работы, они едва ли не ставки делали, гадая, что будет на ужин.
— Правда? А я и не знала… Что ж, это очень приятно.
Джон опустил глаза.
— Ты прекрасно все делаешь. Я не говорил тебе этого, потому что боялся, что ты неправильно поймешь мои слова.
Дебра несколько мгновений пыталась понять, что Джон имеет в виду.
— Неправильно? О, конечно, нет! В смысле, я же понимаю, для чего сюда приехала…
Джон вопросительно смотрел на Дебру. Он уже хотел спросить ее, нет ли у нее желания слегка изменить список должностных обязанностей, включив в них исполнение супружеского долга, но в последний момент решил, что она еще не готова к этому. Что же касается его самого, то он уже был готов. Идея разделить спальню с женой начала занимать все его мысли.
Джон заметил, что Дебра довольно плохо выглядит. Она очень похудела, была бледной.
Он сел за стол, осторожно вытянув больную ногу.
— Что ты делаешь?
— Достаю столовые приборы, чтобы накрыть на стол.
— Но ведь парни еще не скоро придут.
— Ну и что? Зато им не придется ждать, пока я накрою.
— Давай я тебе помогу, — произнес Джон, потянувшись, чтобы забрать у жены столовые приборы. — Почему бы тебе не присесть и не отдохнуть?
Она отступила.
— Разумеется, я отдохну, когда уберусь на кухне. У меня будет целый вечер.
Дебра принялась сноровисто чистить картошку. Через несколько секунд она ощутила, как его глаза буравят ее спину, и обернулась.
— Джон, тебе нужно чем-нибудь заняться. Ты меня нервируешь.
— Чем?
— Тем, что смотришь на меня. Почему бы тебе не заняться документами, как советовал Билл?
— Хорошо, пойду поработаю. У тебя не осталось печенья? Что-то я проголодался.
Она с раздражением сунула ему целую тарелку печенья и налила стакан молока.
— Я не пил молоко в таком количестве с детства. Нет, я вовсе не жалуюсь. Молоко с печеньем! Что может быть вкуснее!
Дебра подозрительно взглянула на него. Он что, издевается? Но нет, глаза Джона серьезно смотрели на нее.
— Вот и хорошо, тогда иди ешь свое печенье и разбирай документы.
Мужчина улыбнулся и вышел из кухни. Значит, его взгляд ее беспокоит? Это хорошо. Он и хотел ее беспокоить, заставить думать о нем… Это самый лучший способ сделать Дебру его женой — во всех смыслах этого слова.
На следующее утро Дебра, как обычно, приготовила завтрак для мужчин, накормила кашей Бетси, которая была странно непослушной. Поглощая свой завтрак, Джон читал жене лекцию:
— Помнишь, что вчера сказала Люси? Всем мамам нужна энергия, чтобы правильно воспитывать детей. А для этого нужно есть!
— Я еще успею поесть, Джон. Ведь сегодня не я собираюсь садиться в седло.
— Да ладно тебе, Дебра! Нога у меня в гипсе, хорошо защищена, ничего с ней не случится.
— Как угодно. — Когда завтрак подошел к концу, она раздала мужчинам пакеты с ланчем. И была очень удивлена, когда Джон, выходивший последним, потянулся за своим пакетом.
— Ты берешь с собой бутерброды? — спросила Дебра. Каждый день она упорно готовила для него бутерброды, надеясь, что Джон передумает и возьмет с собой пакет. Но каждый раз именно его пакет оставался на столе.
— Да, беру. Думаю, сегодня он мне действительно пригодится.
— Вот и хорошо, — она протянула мужу пакет, надеясь, что он вместе с остальными уйдет наконец и она сможет перевести дух.
Так Джон и поступил, но только после того, как поцеловал Дебру на прощание. Дебра удивилась, потом почувствовала смущение и радость. А затем в ее душе поднялась паника. Она не должна хотеть его! Это неправильно. Джон собирался ее уволить, как только представится возможность.
— И нечего ему думать, что со мной можно обращаться как угодно! — воинственно пробормотала Дебра, когда Джон ушел.
— Что случилось, мамочка? — спросил Энди. — Тебе не нравится Джон?
— Нет, дорогой, все в порядке.
В следующий раз, укорила себя Дебра, вспомни, что сынишка умен не по годам.
— Доедай, милый.
— Но Джон сказал, что тебе тоже нужно кушать! — возразил Энди.
Она закатила глаза, затем покорно взяла кусок ветчины и принялась его жевать.
— Вот видишь? Я ем!
Теперь за ней приглядывают уже двое! Наверное, Энди слишком много времени проводит со взрослыми. Может быть, когда они с Джоном пойдут в церковь, она познакомится там с какой-нибудь молодой мамой и они будут гулять с детьми вместе?
Когда Бетси и Энди закончили завтракать, Дебра взяла малышку и отнесла ее в комнату Джона.
— Что ты делаешь, мамочка? — спросил Энди.
— Я собираюсь убраться в комнате Джона, а затем разберусь в шкафу его жены.
— А я думал, ты его жена.
— Я его вторая жена, дорогой. Я имела в виду мамочку Бетси.
— А ее вещи до сих пор здесь?
— Да, и Джон сказал, я могу выбрать из них все, что захочу.
— Ой, а можно я тоже посижу в комнате Джона и посмотрю телевизор?
— Хорошо, дорогой, только позволь мне сначала собрать белье с его постели.
Она отнесла постельное белье в корзину, затем протерла пыль в комнате, убралась в ванной. Затем Дебра открыла двери шкафа, где висели наряды Элизабет. У девушки возникло ощущение, что она попала в модный бутик. Дебра выбрала себе пару джинсов от известного дизайнера. Еще она выбрала для себя
