— А что значит «PG»? — не унималась Пэгги.
— Понятия не имею, — ответил профессор.
— А я знаю. Вернее, догадываюсь, — сказал Холлидей.
На раскаленном камне вода быстро высыхала, рисунок исчезал.
— Ну так скажите! — потребовала журналистка.
— Pertansivit gladius. Пронзающий меч.
Вануну, присев около булыжника, принялся сноровисто работать двухдюймовой кистью и совком. Тщательно прошелся по всем восьми сторонам, вычищая набившиеся в шов песок и частицы земли. По случайности или по замыслу строителей между камнями не обнаружилось ни малейшего признака связующего раствора.
Подполковник налил немного воды в зазор. Она ушла без остатка.
— Интересно, — заметил Холлидей.
— Дайте-ка мне лом! — попросил профессор.
Пэгги вложила ему в ладонь затребованный инструмент. Археолог сунул плоский конец лома в узкую щель между камнями, надавил…
Булыжник приподнялся на дюйм. Вануну ловко переместил лом и снова налег.
Камень приподнялся еще на пару дюймов, и Холлидей заклинил его обломком известняка, не давая вернуться на место.
— «Обряд дома Месгрейвов», — сказала Пэгги, наблюдая за их стараниями.
— Прошу прощения? — не понял Вануну.
— Это из рассказов о Шерлоке Холмсе, — улыбнулся подполковник. — Дворецкий, служащий в английской семье, разгадывает код, заключенный в старинном обряде, который веками передавался от отца к сыну в семье его лорда. Он и его подруга, горничная, находят клад, закрытый плитой, поднимают ее рычагом. Но горничная, догадываясь, что ее хотят обмануть, заманивает дворецкого под плиту и выбивает подпорку. Там он и задохнулся…
— Оказывается, англичанкам нельзя доверять, — покачал головой археолог. Повернулся к Пэгги. — Надеюсь, вы не выбьете подпорку, когда я полезу под камень?
— Если вы не попытаетесь меня обмануть, — лукаво усмехнулась она.
— Давайте продолжим, — прервал их обмен любезностями Холлидей.
Они с Вануну взялись за камень.
— На счет «три»! Раз… Два… Три!
С трудом преодолевая тяжесть булыжника, они приподняли его, сдвинули в сторону и, не сговариваясь, уселись тут же, пытаясь успокоить дыхание. От напряжения руки подполковника мелко дрожали.
Пэгги заглянула в открывшееся восьмиугольное отверстие.
— И что там видно? — окликнул ее Холлидей.
— Лестница, — замирающим голосом ответила журналистка. — Каменная винтовая лестница.
20
— Ненавижу, ненавижу, ненавижу… — бормотала Пэгги, спускаясь вниз по ужасно узкой лестнице с опасно сглаженными ступенями, освещенной лишь лучом света от фонаря в руке Вануну.
В спертом воздухе витали запахи плесени, сырой земли и мокрого камня, плечи цеплялись за гладкие известняковые стены.
Проход становился все уже. Пэгги, казалось, чувствовала огромный вес скал над головой. Она дышала часто и глубоко, страдая от недостатка кислорода.
— По-моему, это очень плохая идея… — судорожно озираясь и поеживаясь, сказала журналистка.
— Вы всегда можете вернуться, — ответил Холлидей, не в силах сдержать улыбку, которую кузина, к счастью, не заметила из-за темноты.
Израильский профессор шагал первым с фонарем в одной руке и ломом в другой, а подполковник с геологическим молотком и вторым фонарем прикрывал тыл. Пэгги шла между ними, отчего еще больше ощущала тесноту.
— Вернуться? — язвительно процедила она. — И как, по-вашему, я это сделаю? Вы ведь загородили проход. Попробуй тут вернись… Кроме того, если бы я осталась наверху, то извелась бы, волнуясь о вашей судьбе.
— Как приятно, когда за тебя переживают! — рассмеялся Вануну.
— Насколько глубоко мы спустились? — раздраженно спросила девушка.
— Сто пятьдесят одна ступенька, — ответил Холлидей. — Я сосчитал. — Он быстро прикинул в уме. — Если принять высоту ступени за десять дюймов, то мы спустились под землю на сто двадцать пять футов.
— Тридцать восемь метров, если для вас это звучит приятнее! — Раффи сверкнул через плечо белозубой улыбкой.
— Заткнулись бы вы оба! — мрачно огрызнулась она. — Или я начну кричать. Правда, начну!
— От страха она становится агрессивной, — прокомментировал Холлидей.
— Это я уже понял! — ответил профессор.
— Заткнитесь! — рявкнула Пэгги.
— Расслабьтесь, — попытался увещевать ее подполковник. — Спуск не будет длиться бесконечно.
— С чего это вы так решили? — сварливо возразила она. — А вдруг это лестница к дьяволу? И мы будем спускаться вечно…
Девушка задыхалась, ей казалось, что сырые каменные стены давят на нее, стремясь похоронить заживо. Только чудом ей удавалось сдерживаться, чтобы не кричать от ужаса.
— Я вижу конец лестницы, — ободрил спутников Вануну, и через миг послышался влажный хруст гравия под его подошвами.
Несколько секунд спустя Пэгги шагнула с последней ступени в узкий — лишь чуть-чуть шире, чем лестница, — сводчатый проход. Пол покрывал толстый слой обломков выветренного известняка — будто тысячи раздробленных костей. Девушка поежилась. Здесь было еще противнее, чем на лестнице.
Холлидей тоже выбрался в тоннель. Вануну лучом света показал дальнейшее направление.
— Мы опускаемся еще глубже, — заметил подполковник на ходу.
— Спасибо, что напомнили! — ехидно ответила Пэгги.
— Любопытно бы узнать, куда мы попали? — не обратил внимания на ее издевку подполковник. — Некая средневековая версия норы священников?
— Что? Что значит — нора священников? — удивилась Пэгги.
— В елизаветинские времена, — охотно пояснил Вануну, — католики рыли тайные ходы из своих домов и из церквей, по которым могли убежать, если бы за ними явились гугеноты, подчас охотившиеся на католиков. Так же иногда поступали и евреи, оказавшись на оккупированной нацистами территории.
— В ваших головах содержится так много информации, что иногда мне становится страшно…
Внезапно проход расширился, и они оказались в зале, высеченном в скале. С двадцатифутового потолка свисали тонкие известковые сосульки, частые, словно иглы дикобраза. На их кончиках сверкали, отражая свет фонаря, капельки воды. Морось покрывала неровные стены. Зато пол состоял из плотно пригнанных друг к другу булыжников, как в церкви наверху.
У стен валялись груды битых черепков, как будто здесь расколотили целую гору цветочных горшков, а в дальнем конце зала исследователи разглядели огромную железную дверь, всю в потеках известкового налета и ржавчины. Тяжелый засов лежал на мощных скобах, запирая створки.
Вануну наклонился и поднял с пола черепок.
— Терракота. На глазок я сказал бы, что это пятилитровый сосуд. Вино или оливковое масло. Может быть, даже вода, хотя пятилитровые емкости для нее обычно не использовали. Зато терракота долго
