Такер Ноэ жил на южном побережье Нью-Провиденса, со стороны ураганов, где ветры или дули вдоль пролива с юга, или задували с востока, из открытого океана. Коралловый мыс выступал в море словно костистый палец, по одну сторону которого теснились мангровые деревья, а по другую тянулись богатые рыбой коралловые отмели. Сам мыс представлял собой скопление узких старых причалов и дорожек, возле которых нашли приют три дюжины маленьких рыбацких суденышек, пара траулеров побольше и «Морская пена». Этот минный тральщик времен Второй мировой войны, впоследствии переделанный в океанографическое исследовательское судно для Университета Флориды, сейчас превратился в базу спасателей, на борту которой располагалась команда из престарелых хиппи, ловивших кайф от ныряния с дыхательным аппаратом. Такер Ноэ жил в маленькой хибаре, примостившейся на конце причала «Пены», рядом с парой старых насосов «Тексако» и непосредственно перед собственной лодкой, тридцатидвухфутовой плоскодонкой с грубо сколоченной над открытой палубой дощатой каютой. Навес из ветхой парусины простирался от каюты до транца. Сам транец был оснащен двумя старомодными забортными моторами «Эвинруд» со снятыми кожухами и выставленными на обозрение двигательными внутренностями. Под навесом, на пластиковом плетеном стуле перед самодельным фанерным столом, крышка которого была раскрашена в черную и красную шахматную клетку, сидел глубокий старик. На столе красовался комплект самодельных же, грубо вырезанных из темного и светлого коралла шахматных фигур, причем в партии осталось уже лишь по нескольку фигур каждого цвета. Рядом лежало письмо на голубоватой бумаге авиапочты.
— Идиот, — пробормотал старик, шишковатым пальцем подталкивая короля вперед. — За дурака меня держит, что ли?
Он бросил взгляд на письмо и с отвращением покачал головой.
— Будь я проклят, — прошептал Хилтс, уставившийся на доску, едва они зашли на борт старого суденышка. — Это «Оперный разгром» или близко к тому.
Сидни Пуатье представил их, после чего со вздохом опустил свой зад на широкий планшир лодки.
— Вы разбираетесь в шахматах, сэр? — спросил Такер Ноэ.
— Немного, — ответил Хилтс.
— Что такое «Оперный разгром»? — поинтересовалась Финн.
— Знаменитая партия в Париже, возле тамошнего оперного театра, — пояснил фотограф. — Американский шахматист Поль Морфи играл против герцога Брауншвейгского и вроде бы какого-то графа.
— Его звали Изуар, — подсказал старик, в голосе которого произношение человека, получившего образование, причудливо смешивалось с легким, ритмическим говором островов. Его кожа была черной и очень морщинистой: даже ладони испещряла паутина крохотных складок. Он выглядел так, будто провел на солнцепеке сто лет, что, скорее всего, было весьма недалеко от истины.
— Верно. В общем, это было в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году. Ставили «Севильского цирюльника». Морфи, первый международный гроссмейстер из Америки, торопился, чтобы дослушать оперу, поэтому сумел разгромить обоих игравших против него людей за время антракта. В этой игре у его противников не было ни одного шанса.
— У вас глаз-алмаз, — заметил старик.
— Это знаменитая партия.
— Для тех, кто что-то знает о знаменитых шахматных партиях. Это ведь не то что дуться в четвертый Grand Theft Auto на «Плейстейшн».
— Я бросил после второй версии, — с улыбкой признался Хилтс.
— У меня много внуков и правнуков. Даже несколько праправнуков. — Старик рассмеялся. — Так и вышло, что по новейшей версии я стал крупным специалистом по угону автомобилей и убийству проституток на улицах Либерти-Сити. В наше время это кажется необходимым талантом даже здесь, в нашем островном раю.
— Они ищут «Звезду Акосты», — сообщил Сидни Пуатье.
Последовало долгое молчание.
— Опять аквалангисты, — со вздохом произнес Такер Ноэ.
— Не совсем, — сказала Финн. — Нас интересует пассажир, который, возможно, находился на борту во время последнего рейса.
— Родственник?
— Нет.
— «Звезда Акосты» не была галеоном с сокровищами, — предупредил Такер Ноэ. — Всего лишь один из первых круизных лайнеров.
— Мы в курсе, — отозвался Хилтс. — Этот корабль — часть головоломки, которую мы пытаемся разгадать. Запутанной и опасной, — добавил он, нахмурившись.
— Становится любопытно. — Старик улыбнулся. — Такое происходит не так уж часто, особенно с людьми в преклонном возрасте, вроде меня или присутствующего здесь мистера Пуатье.
— Говори за себя, старик, — буркнул таксист.
— В основном я так и делаю, — хмыкнул в ответ Такер Ноэ, — если чужая глупость не вынуждает меня к другому.
Он многозначительно выгнул бровь, а его приятель выгнул бровь в ответ. Финн задумалась, есть ли на целом острове кто-нибудь моложе восьмидесяти, и тут, случайно бросив взгляд на другую сторону причала, увидела мускулистого светловолосого мужчину в футболке, поднимавшегося по трапу «Морской пены». Ему определенно было меньше тридцати. Она улыбнулась своей маленькой тайной мысли.
— Его, вероятно, зовут Таб, — сказал Хилтс, который тоже заметил этого человека.
Ее мысль оказалась не такой уж тайной.
— Вообще-то его зовут Дольф ван Делден. Его покойный отец был владельцем «Пены», — поправил его Такер Ноэ. — Голландец из Амстердама. Больше я ни о чем не спрашивал.
— Вижу, тут у вас можно встретить интересных людей.
— Такие места, как Нью-Провиденс, всегда привлекали интересных людей. Многие ли страны могут похвастаться лозунгом «Пираты изгнаны, коммерция восстановлена»?
— Вы говорите так, будто может быть по-другому.
— Так это смотря кого понимать под пиратами. Когда-то это были парни вроде Моргана или Тича, а теперь все больше Эскобары да Родригесы.
— Мы вели речь о «Звезде Акосты», — перебила Финн.
— Ну да, — кивнул старик.
— Сидни сказал, что вы видели, как корабль затонул, — продолжила Финн. — Во время урагана.
— Урагана «Донна», — кивнул Такер Ноэ. — Корабль горел, как свечка, причем в самом сердце бури. Ну а я спешил укрыться у рифов Гуинос или Лобос, пока не затонул сам.
— Вы были там во время урагана? — уточнил Хилтс.
— Да, на «Малахате». Старой рыбачьей посудине, на которой я катал рыболовов-любителей.
— Вы что, возили туристов на рыбалку во время урагана?
— Тогда я плыл по другому делу. А вы, очевидно, никогда не имели дела с ураганами. Они обычно налетают невесть откуда, точно так, как «Донна».
— А что за «другое дело»? — спросила Финн.
— Это вас не касается, — ответил Такер Ноэ с неожиданной резкостью.
Финн тихонько охнула, неожиданно сообразив, что это за «другое дело».
— Давайте оставим эту тему, — сказал он и, бросив взгляд на Пуатье, натянуто добавил: — С тех пор я поменял образ жизни и род занятий.
— Чушь собачья, — рассмеялся таксист. — Ты просто сменил свои методы, старик.
— Тем не менее, — сказал Такер Ноэ, снова повернувшись к Хилтсу.
Фотограф махнул рукой в знак согласия.
— Нет проблем, оставим. Это произошло ночью?
— Верно.
Финн помнила, что Симпсон назвал время — одиннадцать ночи. Похоже, что его информация была точной.
