ГЛАВА 4
На огромном, древнем, напыщенном пространстве, каковое именуется Каиром, насчитывается пять кладбищ. В прошлом они находились на восточных окраинах города, под холмом Мукаттан, но впоследствии, задолго до описываемых событий, были поглощены разраставшимся городом. Согласно древнему обычаю, семья усопшего оплакивала свою утрату рядом с могилой сорок дней и ночей, потому даже самые скромные захоронения снабжались небольшими укрытиями для живых, а возле гробниц богачей и вельмож воздвигались настоящие особняки. Сами надгробия и пристройки к ним образовывали улицы, переулки и аллеи, как в настоящем городе, так что в конце концов пять кладбищ под холмами стали называть Городом мертвых. Во второй половине двадцатого века нищета и перенаселенность мегаполиса, численность жителей которого возрастала на тысячу человек в день, вынудили живых вторгнуться во владения усопших. Шли годы, и город внутри города рос, пока кладбища не оказались занятыми более чем миллионом отчаявшихся душ, лишенных электричества, отопления, водопровода и канализации.
Была пятница, священный день для мусульман, и на улицах Каира, что Финн после дня прибытия показалось чудом, почти отсутствовал транспорт. Она ждала под навесом перед входом в отель, вглядываясь в противоположную сторону площади. Слева находился Египетский музей, уже взятый в осаду пассажирами дюжины припарковавшихся перед ним экскурсионных автобусов, справа высилось песчаного цвета крупнопанельное здание штаб-квартиры Лиги арабских государств, а прямо через площадь виднелся вход на автобусный вокзал.
Последовав совету сведущего в местных обычаях Хилтса, Финн подобрала одежду попросторнее — легкие льняные брюки и зеленый шелковый топ — и обулась в непритязательные туристские кеды фирмы «Норт Фэйс». Волосы она убрала под шарф, глаза спрятала под солнцезащитными очками, купленными в мелочной лавке. Паспорт девушка оставила, взяв с собой на всякий случай только международные водительские права, а из денег всего пятьсот египетских фунтов, то есть меньше ста долларов. Цифровую камеру она спрятала в запертом на ключ чемодане под кроватью и вооружилась дешевой «мыльницей» «Фуджи», купленной в сувенирном магазине при отеле, — украдут, так не жалко. По словам Хилтса, при посещении Города мертвых главное не выглядеть человеком, достойным ограбления, изнасилования или убийства.
Относительная тишина утра была нарушена оглушительным ревом, и Финн увидела свернувший со стороны Нила на площадь и с грохотом подкативший ко входу в гостиницу огромный черный мотоцикл. Когда он остановился перед ней и мотоциклист снял темный, полностью закрывавший лицо шлем, оказалось, что это Хилтс, облаченный в джинсы, мотоциклетные сапоги и футболку с надписью «Харлей- Дэвидсон Египет» на груди. На корпусе самого мотоцикла читалось название «Нортон».
Молодой человек потянулся назад и вручил Финн шлем.
— Прыгай, — предложил он, запросто перейдя на «ты».
— А я-то думала, что нам нужно не бросаться в глаза.
— Правильно, но иногда азарт берет верх над здравым смыслом. Я вообще думал, что никогда больше на мотоцикл не сяду.
— Ты чокнутый, — заявила Финн, надевая шлем и застегивая ремешок.
Мир вокруг неожиданно окрасился в янтарные цвета защитного лицевого стекла.
— От чокнутой слышу, — ухмыльнулся Хилтс.
Девушка взобралась на мотоцикл позади него, обхватила его за талию, и они тронулись с места.
ГЛАВА 5
Сначала они ехали по задымленной дороге, тянувшейся над обрывом вдоль Нила, потом свернули в сторону от реки и острова Рода, проследовав по широкой и почти пустынной автостраде Салах Салим. По правую руку тянулись пустыри и заброшенные строительные площадки, слева располагался Телаль Зеном, район, опустошенный разрушительным землетрясением 1992 года. Все это напоминало засушливый вариант декораций к картине «Бегущий по лезвию бритвы». Электрические кабели, как толстые черные змеи, пробегали через верхушки крыш, тарелки спутниковых антенн свисали с минаретов.
Они свернули с Салах Салим у съезда Аль-Квадирайя и, сбросив скорость, углубились в замысловатый лабиринт дорог и проулков, пересекавших во всех направлениях осыпающийся, дурно пахнущий некрополь. Какую-либо ориентацию в этом море могил и надгробий Финн потеряла за считанные секунды.
Мотоцикл остановился перед круглым зданием мечети с изящно вырезанными в форме слезинок окнами. Оно было возведено поверх огромной толстостенной гробницы, а рядом раскинулось хаотичное скопище ветхих развалюх, каких-то клетей и коробок, больше походившее на курятник, чем на место обитания человека. Когда Финн слезла с мотоцикла и сняла шлем, глаза ее тут же защипало. Воздух здесь был еще более загрязненным, чем в городе, поскольку ко всему прочему добавлялась еще и взвесь мельчайшей серовато-белесой пыли, моментально забившейся в носоглотку. К счастью, Хилтс припас хирургическую маску, которую Финн, приняв от него, надела с облегчением и благодарностью. Вторую такую же маску немедля нацепил сам Хилтс.
— Дышать воздухом Каира — все равно что выкуривать по полторы пачки сигарет в день, — заявил он.
— «Кэмел»? — с невинным видом осведомилась Финн.
— Очень остроумно. Не снимай маски.
Он положил шлем в багажную корзину и отправил туда же шлем Финн. Тем временем вокруг них собралась толпа детворы — мальчишек разнообразнейшего роста и возраста. Дети обступили американцев со всех сторон и, как ни странно, молчали.
— Что им нужно? — спросила Финн.
— Что угодно, что у тебя есть, — ответил Хилтс. — Они попрошайки.
Правда, на обычных крикливых, назойливых, но безобидных оборванцев эти сбившиеся в злобную стаю волчата походили мало. В их темных глазах горела ненависть ко всем, получившим от жизни больше, чем они, то есть, по существу, почти ко всему остальному миру. Самый рослый из них, припорошенный, как и прочие, сероватой пылью парнишка в грязной, обтягивающей голову шапочке, рваных шортах и линялой розовой футболке с надписью «Счастливчик», держал одну руку в кармане штанов, тогда как в другой сжимал увесистый, размером с кулак, булыжник.
— Шу исмак?[2] — спросил Хилтс, сделав шаг вперед.
— Бакир, — ответил мальчик, поднимая камень.
— Прелестно, — пробормотал Хилтс.
— Что?
— Его зовут Бакир. На арабском это значит «вскрывающий».
— У нас неприятности?
— Ну, мне ничего не стоит оставить им тебя и скорехонько смыться.
— Я серьезно, — сказала Финн.
— Я тоже, — откликнулся Хилтс, но она заметила мимолетную улыбку.
Он полез в карман джинсов и кинул мальчику две монетки, одну за другой. Тот поймал обе, но для этого ему пришлось выпустить камень. Хилтс снова заговорил с ним по-арабски, и мальчик кивнул.
— Шукран, — сказал ему Хилтс и перевел для Финн: — Это «спасибо». Хорошее слово, тебе стоит запомнить. А еще «саадни».
— Что значит «саадни»? — спросила Финн, пытаясь выговорить слово так, как Хилтс.
— «Помогите».
Хилтс открыл подвешенную к багажнику суму, извлек пару видавших виды фотоаппаратов «Никон», перекинул их через плечо и, взяв Финн под локоть, повел ее прочь от окруживших мотоцикл мальчишек.
— Ты что, решил оставить свой мотоцикл без присмотра? — удивилась Финн.
— Как это — без присмотра? А Бакир на что? Я дал ему пятьдесят пиастров — это примерно десять
