— Привет, дельфины! — кричал Коди.
Я люблю смотреть на дельфинов. Мне кажется, они — посланники моря. Море посылает мне привет.
Сегодня утром солнце светило недолго, и снова зарядил бесконечный дождь. Вечером спустился плотный туман, но ветер нас не подвел.
Прошлой ночью в тумане, когда мы с Брайаном работали с радаром, мы увидели на экране две вспышки — отметки цели. Вспышки — два объекта, засеченных радаром, — двигались вместе примерно в десяти милях к северо-востоку от нас. Мы предположили, что это буксир, тянущий баржу. Потом обнаружили еще одну цель к юго-востоку от нас, она быстро двигалась прямо на нашу яхту, поэтому я поднялась на палубу и принялась сигналить в туманный горн, а Коди пытался связаться с судном по радио. Ответа не было.
Мы очень тревожились. Становится жутко, когда вокруг не видишь ни зги, а радар показывает приближение крупного объекта. Так и кажется, что, внезапно появившись из тумана, тяжелое транспортное или грузовое судно раздавит нашу яхту. Мое сердце тревожно билось, каждую минуту ожидая появления этой громадины.
Мы запустили двигатель и приготовились резко изменить курс, если пароход окажется на расстоянии менее трех миль от нас, но тут сигнал на экране радара переместился. Он стал мигать позади нашей яхты. Немного позднее на экране появились еще пять объектов, также не отвечавших на радиопозывные. Мы оставались в напряженном ожидании того, что громоздкая баржа или танкер расплющит «Странницу» и проследует своим курсом, даже не заметив столкновения.
Дядя Стю долго рылся во всевозможных справочниках, после чего сообщил нам, что в такую погоду радар, возможно, принимал за корабли дождевые облака! Мы были обескуражены, вспомнив, как подавали звуковые сигналы и пытались связаться по радио с… дождевыми облаками.
Сегодня наш боевой дух высок, как никогда, хоть мы все не выспались. Мне кажется, что причиной нашей усталости, если не считать того, что мы не высыпаемся в короткие часы отдыха, состоит в том, что даже самые простые действия требуют от нас больших усилий. Даже несколько шагов даются с трудом. Мы как альпинисты, которые должны учитывать положение каждой руки и ноги, прежде чем начать движение.
Я передвигаюсь, как девяностолетняя старуха или человек с переломанными ногами. Приходится хвататься за предметы и быть готовой при качке врезаться в стену. Невозможно устоять без опоры больше нескольких секунд, движение яхты не дает возможности сохранять равновесие.
Очень трудно готовить, несмотря на то, что плита закреплена на универсальном шарнире и не меняет положения при качке, зато все прочее летает вокруг, проливается, сыплется с полок, образуя невообразимый беспорядок.
Когда ешь, нельзя выпускать из рук тарелку, невозможно пить во время еды, ведь для этого нужно что-нибудь поставить на стол, а рук просто не хватает.
Сон — еще одна проблема. Постоянно стоит шум: скрипит и звякает такелаж, люди стукаются о стены, хлопают паруса, перекрикиваются вахтенные. Всякий раз ложишься спать не на свою койку, а на ту, что свободна. Множество опасностей подстерегает спящего: он может упасть с койки, оказаться заваленным упавшими с верхних полок вещами, а то и обнаружить течь прямо под своим спальным мешком.
Но, несмотря на все это, жизнь на яхте мне нравится. Приятно чувствовать себя полностью автономным экипажем, который способен пересечь океан с помощью одного только ветра.
Ночью, забывшись беспокойным сном, я видела свой повторяющийся кошмар, тот самый, с волной. Она вздыбилась, поднимаясь все выше и выше, невероятная черная стена воды, ее вершина закручивалась вниз, и я оказалась под ней беззащитной скорлупкой. И вот волна обрушилась вниз… Я проснулась с раскрытым в немом крике ртом. Ненавижу этот сон.
30. Морские узлы
Сегодня Сьерра-Оскар научила меня вязать концевой узел. Это просто! Такие узлы завязывают на концах линей, чтобы они не выскакивали из отверстий тех штук с дырками.
Когда я спросил Софи, где она научилась вязать морские узлы, у нее стало такое же выражение лица, которое всегда появляется, если задать ей вопрос. Она уставилась взглядом в море, словно ответ написан на горизонте, потом посмотрела на канат, что держала в руках:
— Не знаю. Может, мне их показали давным-давно.
Выучил радиокод и фонетический алфавит. Победил Мистера Всезнайку, ха-ха!
Сегодня нас навестили и солнце, и дельфины. Невозможно устоять перед зрелищем дельфиньих игр при ярком солнце. Даже папа поднялся на палубу полюбоваться.
— Глядя на них, хочется стать дельфином, правда? — произнес он.
Впервые за долгое время мы пришли к согласию. Дельфины такие беззаботные, никто их не ругает за неправильное поведение. Они только и делают, что наслаждаются прыжками в воде. Стоя на палубе, отец увидел мои зарисовки выбленочного узла, концевых и других морских узлов.
— Эй, где это ты научился рисовать? — удивился он.
Его слова можно было понять либо как обиду: «Я так мало знаю о тебе, что и не заметил, что последние два года ты рисуешь», либо как похвалу: «Э, да ты неплохо рисуешь!»
Интересно, как это понимать — как обиду или как похвалу?
31. Розали
Мы уже неделю идем под парусами в открытом море и пока никого не задушили и не бросили за борт.
Последние дни ветер стих, нас окружают туман и облака, скрывшие от глаз солнце, луну и звезды. Я и не думала, что буду так о них скучать. Так хочется, стоя на палубе, погружаться взглядом в бездонное небо, но кругом только серая мгла.
Солнышко нас не греет, вся одежда отсырела. Каждый бережет в рюкзаке неприкосновенный запас сухих футболок. Мы их экономим, достаем по одной только в том случае, если сырость становится невыносимой. Ах, как приятно прикосновение сухой футболки к телу!
Нас по-прежнему посещают животные, удивительно, как радует меня их компания! Вчера на кокпит присела черная птичка, такая жалкая и продрогшая. Я позвала Коди, чтобы он взглянул на нее.
— Ах ты бедная птичка, — приговаривал он, нежно трогая ее перепончатые лапки и поглаживая клювик. Откуда эта шишка на носу? Откуда ты прилетела? Почему так промокла? — Коди согрел птицу в ладонях и обсушил у себя за пазухой. — Симпатичная эта маленькая пичужка, правда?
И мы стали звать ее Пичужкой.
Когда я проснулась к следующей вахте, Пичужка уже проделала путь с палубы вниз и забралась на стенной шкаф рядом с навигационным столом. Дядя Мо сидел напротив и рисовал ее с натуры. Он показал мне, как изобразить взъерошенные перья птицы. Пичужка простояла на шкафу несколько часов, словно ей понравилось позировать.
Еще одна птица, похожая на нашу Пичужку, летела следом за яхтой всю ночь и весь следующий день. Мы решили, что это супруг нашей Пичужки, но он так и не присел на яхту, а Пичужка его, похоже, так и не заметила.
Коди носил Пичужку за пазухой, чтобы отогреть, но мне казалось, что ее это пугало, потому что птичка начинала биться и хлопать крыльями. Она неуверенно вспорхнула на леерное ограждение, взлетела и медленно и не очень грациозно обогнула яхту, а затем скрылась из виду.
— Пока-пока, Пичужка, — попрощался Коди. Мне так не хотелось ее отпускать, она казалась такой одинокой, что щемило сердце.
— Ты как дурак: «Ах, Пичужка, ох, Пичужка!» — Брайан воздел руки, словно взывал к небесам. — Мы что, плавучий приют для всех, кто потерялся?
— А разве это не так? — ответил Коди, смерив его взглядом.
Вчера мы снова видели небольших китов, они называются гриндами. Гринды похожи на дельфинов, только у них головы круглые, а не вытянуты в длинные носы.
— Эгей, киты! — окликал их Коди.
Мы растянулись на палубе и следили за китами. Гринды подплыли к яхте, но не так близко, как дельфины, и держались за кормой. Скоро мы рассмотрели среди них мать с детенышем, плывшим бок о бок с мамой, и третьего кита, очень крупного, плывшего справа по борту.
Эта троица меня загипнотизировала. Я решила, что крупный кит — отец семейства, он кружил, охраняя мать и дитя. Малыш почти не удалялся от матери, тыкался ей в бок. Иногда, отбившись, он начинал бестолково метаться и снова возвращался к матери, чтобы уткнуться ей в бок. Мне очень понравилось, как дружно гринды держались вместе, я даже растрогалась, глядя на их семейку.
К нам присоединился и дядя Док:
— Очаровательное зрелище!
И пока мы любовались китами, дядя Док рассказал нам историю о женщине, с которой некогда был знаком. Ее звали Розали, и она всем сердцем любила китов. Она прочла все, что было написано о китах, просмотрела все фильмы об этих животных, в ее комнате не было места, которое бы не украшали всевозможные изображения китов или их фигурки.
— Но живьем она кита еще не видела. То есть прямо в море, понимаете? И однажды я арендовал яхту и взял Розали с собой в море. Мы целый день провели в поисках китов, она все молилась, чтобы киты появились. Это был прекрасный день.
— Вы увидели китов? — поинтересовалась я.
— Нет, в тот день не видели.
— И тогда вы вышли в море еще раз?
— Да. Я продал свою лучшую удочку хозяину яхты, потому что был беден как блоха, и мы еще раз вышли в море. Весь день мы искали китов…
— И Розали молилась, чтобы они появились…
— Совершенно верно. И именно тогда, когда мы повернули к берегу… О, это было великолепное зрелище! Жемчужно-серый кит медленно поднялся над водой… И Розали, о Розали! Ее рот превратился в большую букву «О», она распахнула свои ясные глаза и смотрела на красавца кита, пока он не пропал из виду. — Дядя Док протяжно вздохнул.
— А что стало с Розали?
— Она вышла замуж за другого.
Дядя Док отряхнул брюки, словно отметая воспоминания, и выпрямился.
Коди вскочил, распахнул объятия и крикнул в небо:
— Розали, о Розали!
Дядя Док тряхнул головой и скрылся под палубой. Брайан посмотрел, как я любуюсь китами, и изрек:
