немецких войск на красноармейцев, 22 июня 1941 года, когда первые вести о поражении дошли до него, он усмотрел в происшедшем интригу местных генералов и предупредил Молотова быть осторожным в своих выступлениях. И только дальнейшие вести с фронта убедили его в том, что началась настоящая война, в которой его армии понесли тяжелое поражение с неслыханно большими потерями. Таким образом, если даже отказаться от варианта, что между Гитлером и Сталиным возникло какое-то взаимопонимание и остаться при мнении, что оба вождя вели дипломатическую игру, стараясь обмануть и использовать один другого, то надо признать, что Гитлер обыграл Сталина, как только можно было это сделать. Грозный диктатор сам не заметил, как он очутился в положении обманутого, обыгранного, попавшего в мышеловку. Судя по его дальнейшему поведению, нужно полагать, что только после этого неожиданного нападения немцев на его войска (без объявления войны) Сталин понял всю сложную игру, которую Гитлер с ним сыграл. Он понял, что теперь земля в прямом смысле этого слова горит под ногами, и с ним случился нервный шок. Те, кто тогда имел возможность слышать его обращение к народу, свидетельствуют, что зубы его отбивали дробь о стакан, из которого он время от времени глотал воду. Можно сказать — в этот момент с плеч кровавого демона свалилась мантия и он заговорил человеческим языком. Он взывал к «братьям и сестрам», он взывал к теням героев старой, дореволюционной России (Александра Невского, Суворова, Кутузова, которых он не смог расстрелять только потому, что они ушли из жизни много раньше, чем он появился на свет); вспомнил и о своих еще недостреляных генералах и маршалах, сидящих в застенках НКВД с перебитыми ребрами и выбитыми зубами. Их надо было в срочном порядке освободить, привести их в должный человеческий вид и вернуть в строй. Короче говоря, страх перед наступавшим врагом заставил Сталина с молниеносной быстротой отвернуться от своего коммунистического идола и повернуться лицом к исторической национальной России, к той самой России, которую коммунистическая власть, и прежде всего он сам, систематически безжалостно терзали, растаптывали в грязи ее святыни и, истребив в тюрьмах и концлагерях десятки миллионов человек, превратили страну в очищенный плацдарм для построения коммунизма, а перепуганное и до предела терроризованное население — в безмолвный строительный материл для своих безумных политических экспериментов.
В этот момент Сталин должен был бояться народной мести больше, чем германского наступления. У него перед глазами пронеслись учиненные им страшные злодеяния над безвинными людьми, перед ним восстали многомиллионные его жертвы, и он не только понимал, но и знал и чувствовал, что народ его ненавидит, насколько человек способен ненавидеть. Он понимал, что вынужденный молчать народ вместе с ним остро ненавидит и коммунистическую партию со всеми ее атрибутами — эту чуму XX века, ибо между ним и партией — с одной стороны, и народом — с другой стоят страшные картины воцарения коммунизма в стране; десятки миллионов расстрелянных и замученных в тюрьмах и концлагерях ЧК, НКВД, поголовное истребление крестьянства и многие другие зверства, учиненные над невинными людьми. И он страшился, что в этот тяжелый и решительный момент над ним могут разразиться народный гнев и возмездие. Сталин очутился в положении волка на псарне. И он бросил казенную партийную фразеологию и заговорил языком, понятным и близким народу.
Отсюда и возникла необходимость манипулировать именами героев дореволюционной России. Кстати, это двурушничество тогда привело коммунистов к парадоксу — с одной стороны — восхвалять и славить Суворова, а с другой — Пугачева, которого Суворов разбил и заполонил как мятежника.
Короче говоря, со дня вторжения немцев в пределы Советского Союза советская пропаганда взяла на вооружение патриотические и национальные лозунги, которые до того рассматривались как архаизм и контрреволюция и жестоко преследовались (сколько народу было арестовано и расстреляно за буржуазный национализм?). Однако, когда этот первый шок прошел, партийная верхушка, чтобы в какой-то мере вернуть утерянные ею позиции, придумала лозунг в борьбе против немцев: «За Родину — за Сталина!» Умно, ничего не скажешь! Объединила необъединимое. Само собою разумеется, что за Родину сражаться будет каждый, а за спиной Родины устроился Сталин с уверенностью, что она и его вытянет, и вытащила.
Так или иначе, а заигрывание Сталина с Гитлером привело к разгрому советской армии и ввергло страну в бездну страшных жертв и страданий. И понадобилось много времени, пока народ не всколыхнулся и не поднялся на борьбу против жестокого агрессора, какими показали себя нацисты на оккупированной ими территории.
Однако если нападение Гитлера на Сталина застало последнего врасплох, то конец июня 1941 года нельзя назвать удачным моментом для немцев начать войну с Советским Союзом, с такой гигантской страной и с большими ресурсами, ибо в то время их войска были рассеяны по всем странам Западной Европы. Мало того, на Западе Гитлер не достиг своей цели, ибо он не смог заставить Англию и Францию капитулировать. Потерпев поражение, они в спешном порядке продолжали мобилизовать все свои силы и возможности продолжать борьбу против агрессора Гитлера. Таким образом, немцы на Западе завязли, и их военные успехи там принесли им больше вреда, чем пользы, ибо, если раньше, намереваясь напасть на Советский Союз, Гитлер опасался нападения с Запада, удара в спину, то теперь он должен был считаться с той лютой злобой и ненавистью, которые он вызвал у всех оккупированных им стран, даже и тех, что при любых условиях предпочли бы остаться нейтральными, чтобы избегнуть участия в большой войне. Таким образом, каковы бы ни были возможности оккупированных народов, их военный потенциал был мобилизован и действовал по всем направлениям против оккупантов.
И потому, несмотря на их головокружительные успехи — захват всех западных стран и выход к атлантическим берегам и берегам Северного и Средиземного морей, западный фронт все еще продолжал оставаться действующим и поглощать соответствующую живую и техническую силу оккупантов. И если ко всему сказанному прибавить и многочисленные гарнизонные и тыловые службы в оккупированных странах, мы увидим, что к моменту нападения Гитлера на Советский Союз очень большой контингент его войск был скован крепко на Западе. И если, несмотря на свое незавидное положение, Гитлер все-таки решил напасть на Советский Союз, то, надо полагать, исходил он из того, что тот к войне не подготовлен, ибо Красная Армия не успела оправиться от того тяжелого удара, какой нанес ей Сталин в 1937 году (он ее обезглавил и обескровил). Армия к войне не подготовлена, его западная граница не укреплена. (Старая граница снесена, и вооружение ее снято, а новая граница еще не укреплена. Видимо, не успели перевезти вооружение со старой границы на новую.) Следовательно, пока не поздно, надо напасть на дремлющего врага и несколькими мощными ударами сломать хребет Красной Армии, захватить промышленные центры Европейской части России и принудить врага к капитуляции. (В 1942 году, после разгрома армии Тимошенко, Гитлер по радио сообщил: «Мы сломали хребет Красной Армии, и теперь осталось ликвидировать ее остатки».) Недаром говорят, что кого Господь желает наказать, отнимает у того разум. Лучший пример для оправдания этой поговорки трудно подобрать.
Сравнительно легкие победы Гитлера на Западе вскружили ему голову, а непомерные агрессивные цели отняли у него разум. Он возомнил себя гением, он не переносил инакомыслия, его нельзя было в чем- нибудь переубедить ни историческими примерами, ни стратегическими соображениями. Он жил и мыслил в другой плоскости. А между тем, не сумев дипломатическим путем добиться взаимопонимания и сближения со странами Запада, он силой оружия превратил все покоренные страны Запада во врагов Германии. Казалось бы, принимая во внимание этот последний факт, прежде чем напасть на Советский Союз, он постарается изучить своего врага досконально и взвесить свои собственные возможности, но он всем пренебрег, считаясь со своими собственными соображениями. Он как-то сказал: «В наше время техника в значительной мере сократила время и пространство и потому исторические примеры не являются убедительными». Очевидно, он забыл поговорку «Палка о двух концах».
А между тем, по свидетельству многих выходцев из Советского Союза, там народ ждал прихода немцев, ждал их с нетерпением и надеждой на освобождение от страшной тирании коммунистов, ждал их как доброжелателей, пришедших с протянутой рукой помощи. Ведь шли же русские войска на войну против турок, чтобы освободить Балканские страны от турецкой неволи. Да Гитлер сам оказал немалую помощь Франко в Испании в борьбе против коммунистов во время гражданской войны. Однако гитлеровцы вторглись в пределы Советского Союза с первого же дня, как вражеская завоевательная сила. С самого же начала войны гитлеровцы, не переставая, глумились над честью, интересами и суверенными настроениями населения. Тем, кто в начале прихода немцев встречал их с цветами и хлебом с солью, много горя и страданий пришлось перенести от пришельцев. Им ничего другого не оставалось, как по примеру своих отцов и дедов взяться за оружие и стеной стать на защиту своей страны. А раз дело до того дошло, то любая молниеносная война должна была окончиться для агрессора крахом. Что и случилось. Однако я
