отправляемым «сухопутным путем» коллегам представлялся уникальный шанс, может быть, единственный раз в своей жизни испытать, каково это — быть буржуем. Для поездки добровольцам выделялись солидные командировочные в валюте тех стран, через которые им предстояло следовать транзитом. Для них заранее — через зарубежные дипломатические структуры — бронировались железнодорожные билеты и гостиничные номера. Особое внимание обращалось на то, чтобы класс вагонов и уровень гостиниц соответствовал легенде, по которой тот или иной военнослужащий пересекал иностранную территорию. Как «обеспеченный чешский турист» — по паспорту Франтишек Мартиш — Борис Нефедов передвигался от самой Праги только в элитарных международных поездах.
Когда Нефедов впервые попал в вагон Трансъевропейского общества спальных вагонов, он испытал культурный шок. Это был настоящий отель на особых — международных рессорах[94]: двухместные купе, стены которых были отделаны красным полированным деревом и обтянуты зеленым бархатом, мягкие диваны с высокими спинками, расшитый пейзажами в японском стиле абажур настольной лампы на столе, и тут же тяжелая хрустальная пепельница. Пахло здесь очень приятно — как в хвойном лесу.
Все эти зеркала во весь рост и мраморные ванны в гостиничных номерах (и даже в вагонах!), ковровые дорожки, тяжелые парчовые гардины на окнах, идеальной белизны скользкие прохладные простыни, подчеркнуто услужливые портье и проводники вызывали чувство конфузливого смущения у привыкшего к неприхотливому казарменному быту летчика. Во время этой поездки Борис впервые познакомился с такими достижениями западной промышленности, как холодильник и пылесос. А вот диковинная для большинства граждан СССР радиола в квартире у приемных родителей Бориса — Фальманов — была.
Тем не менее, несмотря на непроходящее чувство неловкости, Борис старательно изображал из себя путешествующего состоятельного бездельника: придирчиво выбирал «Вдову Клико»[95] в предложенной ресторанным сомелье винной карте, вознаграждал обслугу положенными чаевыми и вообще делал вид, что привычно чувствует себя в твидовой шкуре изнеженного наследника преуспевающего фабриканта. Хотя вряд ли Борис справился с выпавшей ему ролью, если бы не воспоминания об уроках родителей и не врожденный вкус потомственного дворянина.
Оставив вещи в купе, Борис вышел из вагона. Прогуливаясь по перрону, он вдруг увидел во главе состава отполированных до блеска коричневых вагонов чудо современной техники. Нефедова буквально потянуло к невиданному локомотиву. Длинный котел и большая часть внешних механизмов паровоза для улучшения его аэродинамических свойств были упрятаны под сварными листами огромного капота- обтекателя. От этого локомотив имел необычный сигарообразный вид. Влюбленный в скорость Борис понял, что перед ним скоростная машина.
Пока мощный магистральный пассажирский паровоз сдержанно сипел горячим паром и лишь изредка выдыхал из высокой трубы клубы молочного дыма. Но очень скоро, по гулкому сигналу вокзального колокола, локомотив издаст торжествующий рев и плавно тронется с места, постепенно убыстряя свой бег…
— Я вижу, мсье нравится «Голубой кит», — указал взглядом на паровоз коренастый человек с пышными усами, бакенбардами и большим красным мясистым носом. Его костюм очень напоминал форму офицера флота: широкие штаны-клеш, темно-синяя куртка с двумя рядами крупных блестящих пуговиц, небольшие квадратные погончики на широких плечах, фуражка с двумя золотыми галунами и вышитой кокардой на околыше. К тому же на запястьях и кистях «моряка» имелись наколки, свидетельствовавшие о его бурном прошлом. Да и вообще выглядел усач бывалым «морским волком».
Впрочем, по въевшейся в веки этого человека угольной пыли и по тому, как по-хозяйски он положил руку на паровозные поручни, опытный глаз сразу распознал в нем машиниста.
— «Голубому киту» нет равных в мире, — горделиво повторил название своей машины усач.
Локомотив действительно был выкрашен в темно-синий цвет, за что, видимо, и получил свое прозвище. Создавалось ощущение, что поверх краски огромное стальное тело машины было дополнительно покрыто лаком (возможно, для меньшего трения с воздухом на больших скоростях), отчего оно и в самом деле блестело, словно бока и хвост вынырнувшего из воды кита.
Со знанием дела Борис стал задавать словоохотливому машинисту технические вопросы, касающиеся эксплуатации его машины, а тот с удовольствием отвечал на них. Оказалось, что передняя и задняя двухосные тележки паровоза позволяют безопасно проходить на больших скоростях кривые участки железнодорожного пути, а для облегчения деталей движущего механизма они выполнены из особой легированной стали.
— О! Мсье — настоящий знаток моего ремесла! — восхищенно воскликнул француз. Он настойчиво начал предлагать искушенному в железнодорожном деле пассажиру осмотреть кабину своего «Голубого кита». Нефедов с благодарностью принял приглашение и был поражен, когда узнал, что данный новейший локомотив работает не на угле, а на нефти и развивает на отдельных участках пути фантастическую скорость в 150 км/час и даже больше.
— Хотите прокатиться со мной до ближайшей крупной станции? — вдруг предложил Нефедову машинист. — По пути я покажу вам, как мой «Голубой кит» с легкостью обгоняет самолеты. Уверяю вас, такого вы еще не видели!
Борис сбегал в свой вагон, взял из чемодана две купленные в Варшаве бутылки «Зубровки», договорился с проводником, что вернется в купе на следующей станции, после чего, переходя от нетерпения с быстрого шага на бег, вернулся в кабину поразившего его воображение локомотива.
Отмечать знакомство новые друзья начали еще до отхода поезда. А после того как прозвучал вокзальный колокол, сигнализирующий об отправке состава, за управление паровозом взялись молодой помощник машиниста на пару с кочегаром. Постепенно пьянеющий усач только подгонял их суровыми окриками.
Принесенная Нефедовым настойка закончилась довольно быстро. Вообще-то Борис не рассчитывал, что француз покажет себя столь заводным выпивохой, но, коль уж пошло такое соревнование, молодой русский не собирался уступать «мусью». Вскоре выяснилось, что в хозяйстве собутыльника специально на такой случай припасено еще спиртное. Застолье продолжилось…
Когда поезд уже покинул парижские предместья и за окном паровозной кабины замелькали сельские пейзажи, над придорожным лесом вдруг показался самолет. Похоже, это был «Бреге-19» — лучший французский бомбардировщик, развивающий в крейсерском полете скорость свыше 200 км/час. Он летел в одном направлении с экспрессом, быстро обгоняя его. Порядком захмелевший машинист тут же заявил, что сейчас покажет авиации, кто нынче король скорости. Пошатываясь, он направился к левому сиденью и, согнав с него помощника, сам взялся за управление. Кочегар тут же услужливо распахнул дверь кабины, чтобы начальство приятно обдувало свежим ветерком.
Паровоз быстро стал набирать скорость. Но и самолет, к тайной радости Нефедова, продолжал уходить вперед, хотя уже и не так быстро, как при встрече.
Приняв после некоторого колебания все же сторону авиации, Борис принялся подначивать мсье механика, говоря, что, мол, напрасно он сравнил свой самовар с легкокрылой стальной птицей. Одновременно Нефедов искренне нахваливал невидимого коллегу-пилота. Борис заявил, что поставит ящик пива, если паровознику удастся обойти летуна.
Глаза машиниста налились кровью, лицо его сделалось багровым, а еще недавно благопристойно свисающие усы яростно топорщились. Механик принялся орать во всю свою луженую глотку какую-то похабную песню. При этом он то и дело прикладывался к горлышку бутылки рисовой водки. Войдя в раж, машинист упер рычаги регулятора и реверса в ограничительную красную черту. Стрелка скорости на спидометре перевалила за отметку в 150 км/час и начала подбираться к 200 км/час. От невероятной скорости поезд трясся, раскачивался и прыгал на рельсовых стыках так, что, казалось, вот-вот улетит в кювет. Перепуганные помощник с кочегаром с ужасом следили за показаниями давления пара в котле. В любую секунду мог произойти взрыв, и тогда от всех, кто находился в кабине, в лучшем случае остались бы оплавленные ременные пряжки.
Вдруг машинист издал торжествующий вопль. Паровоз начал обходить крылатого соперника. Прошло
