кабины большой площади, которое обеспечивало хороший обзор пилоту и наблюдателю на правом кресле. Всё это делало самолёт идеальным разведчиком. Но в целом знакомство с новой «рабочей лошадкой» произвело на Нефёдова довольно сложное впечатление. Правда, в Великую Отечественную войну ему приходилось летать на машинах, которые имели гораздо больше оснований претендовать на звание «летающий гроб». Но с тех пор возможностей поразить самолёт у тех, кто находится на земле, стало значительно больше. Низкая живучесть делала пластиковый самолётик лёгкой добычей для стрелков, вооружённых переносными ракетно-зенитными комплексами (ПЗРК). Нефёдову фактически отводилась роль крылатой приманки, которая должна длительное время крутиться над полем боя, мозоля глаза вражеским солдатам.
На прощание майор высказался в том духе, что в некотором смысле новичку даже повезло, что он попал сюда:
— Среди моих знакомых есть бизнесмены из Техаса и Флориды, которым недостаточно для ощущения своего статуса шикарных тачек, грудастых девок и личных реактивных самолётов «Гольфстрим». Поэтому они специально приезжают в Африку поохотиться на «большую пятёрку»[34] — пострелять издали из джипов по слонам, львам, носорогам. И всё только для того, чтобы почувствовать себя крутым парнем, мачо, настоящим мужиком перед своими бабами. Но всё это полная фигня по сравнению с тем, через что предстоит пройти вам в роли передового антипартизанского авианаводчика. Это можно сравнить только с тем, чтобы подойти метров на двадцать ко льву и взглянуть ему прямо в глаза, перед тем как выстрелить, ведь повелитель саванны сразу, без предупреждения атакует того, кто осмеливается на такую наглость.
…Машина вербовки наёмных солдат — опасная штука, если ты стопроцентно не готов к такой работе. Иногда лучше не нажимать пусковую кнопку, иначе, в конце концов, можно оказаться в кабине пластикового самолётика, под крылом которого вместо бомб и ракет будет подвешен контейнер для сброса листовок, а взамен пулемётной гашетки на ручке управления в твоём распоряжении окажется пульт управления тремя 600-ваттными громкоговорителями для ведения пропагандистской войны.
Не добавил оптимизма Борису и механик. Покосившись на деловито обживающегося в кабине нового пилота, техник вдруг предупредил:
— На вашем месте я был бы очень осторожен.
Приземистый, лобастый, с рыжими усами, осанкой и лицом он напоминал небольшого, но задиристого фокстерьера.
«Поздно пить боржоми», — с самоиронией усмехнулся про себя Борис, а вслух пошутил, что в случае чего его наследники обещали отгрохать шикарный памятник на его могиле.
В это время механик проверял уровень электролита в аккумуляторе и масла в картере. Поднеся к глазам металлический прут, он внимательно смотрел на него, как провизор на мензурку. И так, глядя на прут, тихо, без нажима сообщил:
— Вами уже интересовались. Двое из секретной службы. Они всё утро крутились вокруг самолёта, на котором вы должны были лететь. Но в последний момент майору позвонил командующий ВВС и приказал всё переиграть. На вашем самолёте полетел другой лётчик.
— И что с ним произошло? — после некоторой паузы поинтересовался начинающий понимать, о чём идёт речь, Нефёдов.
Вместо ответа механик показал глазами на столб чёрного дыма, поднимающегося над лесом.
8 апреля 1952 года, аэродром Вонсан, Северная Корея
После трагической гибели своего старого фронтового товарища Кости Рублёва Борис Нефёдов решил далее действовать в одиночку. У него оставались считаные дни на то, чтобы добыть для Василия Сталина трофейный «Сейбр» и вызволить свою жену из тюрьмы. Если он не сделает этого теперь, то уже никогда не сможет найти себе оправдания.
Отправив своих лётчиков из особой «ловчьей» эскадрильи в тыловой санаторий, якобы для короткой передышки, Анархист занялся приготовлениями к решающей схватке. Перед предстоящими полётами его МиГ-15 БИС прошёл полное 30-часовое техобслуживание. Борис с кем надо договорился, чтобы под его самолёт подвесили трофейный дополнительный топливный бак. Прежние топливные баки, которые Нефёдов заказывал у местных умельцев-кустарей, не оправдали его надежд. Самоделка есть самоделка. В лучшем случае их хватало на один-два вылета, после чего ёмкости давали течь. Когда в полёте за твоим самолётом тянется хвост керосина из прохудившегося бака, фактически ты представляешь собой бомбу, готовую взорваться от малейшей искры.
И вот в его распоряжении оказалось фирменное оборудование. Его сняли с американского реактивного разведчика RF-80A, совершившего несколько дней назад вынужденную посадку на территории, занятой северокорейцами. Борис специально выбивал через особиста авиагруппы майора Бурду машину и необходимые пропуска для своего личного механика и отправил его за ценным трофеем. Надо было успеть, пока его не перехватили снабженцы из других частей. Авиационный топливный бак в полевых условиях — вещь чрезвычайно полезная. Его можно использовать, например, в качестве накопительного резервуара для батальонного душа.
Это был прекрасный топливный бак, изготовленный по заказу американского авиационного командования в Японии фирмой «Misawa». Он вмещал 757 литров топлива — отличное подспорье в бою. А то ведь уже неоднократно бывало так, что, увлёкшись преследованием потенциальной дичи, Борис оказывался в крайне неприятном положении. Бросив взгляд в разгар боя на датчик топлива, он приходил в ужас, ибо оставшегося в баках керосина едва хватало, чтобы дотянуть до базы. Естественно, ни о каком дальнейшем преследовании перспективной цели речь уже не шла. Но зато теперь Борис мог чувствовать себя во всеоружии.
Последний вечер в Маньчжурии Нефёдов провёл в гостях у знакомого китайского лётчика. Он жил в городе Люйшунь — бывшем Порт-Артуре. Из всей собравшейся за столом компании Нефёдов оказался единственным русским. Весь вечер он чувствовал себя свадебным генералом. Правда, не все из присутствующих так же хорошо владели русским языком, как хозяин дома. Поэтому приятель Бориса из вежливости переводил ему реплики своих земляков. Хотя одну фразу он почему-то сразу не перевёл.
Между собой заспорили двое молодых парней. Хозяин дома, как старший по званию и по возрасту, строго вмешался в их спор. Пацаны с виноватым видом выслушали авторитетного арбитра и сразу замолкли. И только провожая Нефёдова, приятель смущённо пояснил, что один из его молодых однополчан заявил, что когда под руководством товарища Мао китайская Красная армия поможет северокорейским братьям вышвырнуть с их земли американских империалистических скотов с их западноевропейскими шавками, то следом придёт очередь убираться восвояси русским колонизаторам.
В словах молодого китайца присутствовала старая затаённая обида. Действительно, в начале века войска императорской России помогали американцам, немцам, австрийцам, французам, итальянцам и англичанам подавлять антиколониальное выступление местного населения, известного как «Боксёрское восстание». Западные державы сами во многом спровоцировали кровавый бунт, приступив в конце XIX века фактически к разделу страны.
Великая северная империя тоже тогда отстаивала в Маньчжурии собственные интересы. В 1898 году Россия подписала договор с китайским правительством, взяв в аренду на 25 лет стратегически важную военно-морскую базу Порт-Артур, и добилась согласия китайского правительства на строительство Китайско-восточной железной дороги (КВЖД).
Нефёдов слишком хорошо знал историю, чтобы затевать безнадёжный диспут с китайским товарищем, которому искренне симпатизировал.
С одной стороны, Нефёдов с детства впитал идеалы революционного интернационализма, не совместимые с зашоренным шовинистическим национализмом. Поэтому он искренне сочувствовал многие десятилетия сражающимся за свою свободу китайцам и корейцам. Но при этом надо признать, что за последние двести лет российский народ слишком часто и без счёта жертвовал своими лучшими сынами за чужую свободу, как интернациональный долг. Вместо же благодарности спасённые русским солдатом нации нередко шли на прямое предательство.
И нынешняя корейская война с некоторых пор представлялась Нефёдову очередной шахматной партией рассорившихся недавних союзников по антигитлеровской коалиции. Хотя, безусловно, прикрывать
