Девушка забежала вперед, пересекла коридор и открыла дверь. «Сюда». Она втолкнула Рэчел в безвкусно обставленную комнату.
Рэчел остановилась, перешагнула через сваленную в кучу алую тафту и валявшееся в беспорядке нижнее белье и подошла к кровати. Свет шел от рядом стоявшей масляной лампы и падал на бледное лицо жестоко избитой женщины. Кровь была везде: на подушке, на простынях. Кровь залила волосы, просочившись через повязку на голове. Горькая жалость вспыхнула в сердце Рэчел.
– Боже мой!
– Пожалуйста, делай что-нибудь, – заголосила девушка. – Она умирает.
Рэчел нашла запястье раненой. Пульс почти не прощупывался.
– Она что, умирает? Умирает, да?
Глядя, как грудь женщины с трудом поднималась и опускалась при дыхании, Рэчел подумала, что та уже похожа на мертвую.
– Я сделаю все, что смогу.
Она хотела подсунуть уголки простыни под талию раненой женщины и увидела, что та совершенно голая.
Засохшая кровь покрывала бледную кожу тела, разукрашенную синяками. Раны, тем не менее, не было видно – было похоже, что ее скрывают густые волосы на голове.
Рэчел повернулась к девушке.
– Как тебя зовут?
– Веселая Энн, – глаза той были расширены от ужаса.
– Мило, – сказала Рэчел, пытаясь успокоить девицу. – А ты принесешь чистых тряпок?
Девушка быстро вернулась с несколькими лентами из простыни, и Рэчел присела рядом с раненой.
– Подвинь поближе лампу, – приказала она и стала убирать кровавые тряпки.
Кровь продолжала сочиться, заливая ее руки и кружевные манжеты. Кровавые пятна появлялись на ее перкалевой юбке цвета слоновой кости.
– Быстро бинты!
– На ее месте должна была быть я, – жаловалась Веселая Энн, передавая новые полоски ткани. – Он хотел меня, но Анни заняла мое место. Сказала, что знает, как управиться с ним.
Рэчел вытирала кровь до тех пор, пока не обнаружила источник. Волосы и кожу на голове словно кто-то специально изрезал на куски. Рэчел задохнулась: уха не было вообще! Чувствуя легкую тошноту, она наложила сложенную ткань на открытую рану и глубоко вздохнула.
– Тот, кто это сделал, должен быть повешен.
– Орлетта пошла за полицией. Она должна скоро вернуться.
– Единственная надежда спасти твою подругу – это прижечь рану.
– О, нет!
– Мне надо, чтобы ты подержала лампу. Ты можешь это сделать?
– Постараюсь, – девушка почти выла.
– Торопись.
Веселая Энн держала лампу достаточно ровно, пока Рэчел работала, следя за всеми ее движениями, не отворачиваясь. Она побледнела, и веснушки стали видны еще сильнее.
Потом, когда они мыли раненую и меняли бинты, Рэчел поняла, что все это она сделала ради успокоения Веселой Энн.
Ни разу женщина не двинулась, не вскрикнула, и теперь Рэчел была уверена, что она не выживет.
Перекладывая одеяла на другую сторону кровати, Рэчел посмотрела на девушку.
– Кто это сделал?
– Вам лучше подальше от этого держаться, мадам. Он настоящий негодяй. Кроме того, я же сказала, что Орлетта пошла за властями.
– Хорошо. Этого подлеца надо судить. Он все еще здесь?
– Нет, он исчез. Никто не знает, куда. Он из Миссури. Он один из тех, кто скальпирует.
– О, мой Бог, – Рэчел затрясло от отвращения. – Ты знаешь его имя?
– Кэтлин. Черная собака Кэтлин, – Веселая Энн некоторое время смотрела на Рэчел и колебалась, потом тронула за рукав. – Мисс Чэмберс, лучше снять платье и смыть кровь.
– Не волнуйся об этом.
– Но платье такое красивое. Пожалуйста! Я виновата, что привела вас в это ужасное место. Я отнесу его вниз, замочу в лохани.
– Спасибо. Но мне нужно идти.
– Вы ведь не уйдете сейчас, верно? – круглые, как блюдца, глаза Энн были устремлены на женщину на кровати.
