новый номер «Вог», она обратила внимание на фото красивого молодого парижанина на балу, и вдруг поняла, что это Ник. Чувствуя себя, как человек, которому сказали, что он вылечился от рака, Джорджина посетила вернисаж в новой модной галерее, одетая, как Диана-Охотница, чтобы сражать наповал.
Молодые люди представляли собой великолепную интернациональную смесь из оттенков кожи, фигур и запахов. Джорджина выбрала мадридца с гордой осанкой тореадора и глазами, затененными ресницами, как на портретах Модильяни. Они приехали в Челси Мьюз и только начали устраиваться поудобнее, как зазвонил личный телефон. Это был Жан-Пьер из Парижа. Его голос звучал чрезвычайно странно, словно кто-то дышал ему в затылок. Что происходит? Он пойман на воровстве в большом универмаге? Жан-Пьер, ее наиболее ценный представитель на континенте, работал по скупке предметов старины и имел гениальный нюх на уникальные экземпляры.
Джорджина встретилась с ним пятнадцать лет назад во время первой поездки за антиквариатом. Их отношения были таковы, что он мог звонить в любой час дня и ночи, если выходил на след чего-нибудь экстраординарного и нуждался в наличных деньгах.
Ош, Жан-Пьер?
Какое сокровище нашел он на этот раз?
Друг, работающий в отеле «Риц, убирал хранилище в подвале и едва не выбросил размокший, заплесневелый картонный ящик, как вдруг заметил едва различимые буквы «СП.СШ.». Собственность правительства Соединенных Штатов.
Что внутри? Золото? Ночные тапочки Элеонор Рузвельт? Нечто, за что их могут арестовать?
– Флаги. Сотни американских флагов.
– Я немного разочарована. Думаешь, люди будут покупать их?
Новый знакомый, жаждущий стать любовником, старался поторопить Джорджину, медленно сбрасывая с себя одежду. Придется успокоить его воздушным поцелуем. Бизнес есть бизнес.
Жан-Пьер понизил голос, словно боясь шпионов.
– Потому что они времен Второй мировой войны, подлинные. На них только сорок восемь звезд. А сейчас их на флагах пятьдесят. Полотнища как раз подходящего размера, чтобы шить из них твои пиджаки новых фасонов.
– Сколько денег тебе нужно? Я сделаю перевод завтра утром.
Есть одна проблема. Его друг – американец, эмигрант, женатый на француженке. Он боится властей, американских и французских. Продать нечто, ему не принадлежащее, одно дело. Но переслать через границу – совсем другое. Он боится, что его посадят в тюрьму или депортируют.
Американец согласился на единственный вариант. Джорджина должна приехать лично с пятью сотнями долларов и передать их в назначенном месте в обмен на картонную коробку.
Жан-Пьер уладил вопросы с американцем, и Джорджина была рада согласиться.
– Завтра днем подойдет?
Будет ужасно весело. Уже сто лет она не была в Париже. Тем временем, в ее спальне некто терпеливо восторгался собственным отражением в огромном зеркале.
Жан-Пьер ждал Джорджину в аэропорту на своем трофейном «Ситроене», черном автомобиле в стиле фильмов Рене Клера.
Ты собираешься завязать мне глаза?
Капли пота выступили на его лице. Руками, похожими на медвежьи лапищи, Жан-Пьер вцепился в руль, как будто они совершали побег. Во что она вляпалась? Как мог ящик, забитый, возможно, контрабандными флагами США времен Второй мировой войны, потерянный и забытый более сорока лет назад, довести Жан- Пьера до такого нервного состояния? Если бы Джорджина не имела с ним дела в течение пятнадцати лет, то просто остановила бы машину и вышла.
Здание выглядело довольно обычно.
– DeunieMe etage. Numero Din.[32]
– Ты не пойдешь со мной?
– Если никто не присутствует при сделке, никто не сможет и заложить продавца, oui?
– Жан-Пьер, я доверяю тебе. Я жду тебя здесь.
Я слишком стара для продажи в гарем.
– Джорджина… – он приподнял плечи и ладони, знакомый жест для выражения галлами своей невинности.
Она дошла до двери под номером десять на третьем этаже и постучала. И только тогда возникла мысль, что это может быть похищение террористами. Арабы, израильтяне, Ирландская революционная армия? В мире происходят странные вещи. Если с улицы исчез британский бизнесмен, то почему такое не может случиться с британской деловой женщиной? Джорджина повернулась и побежала к лестнице, но вдруг услышала безошибочно узнаваемый голос, растягивающий английские слова.
– Джорджина! Дорогая! Куда, черт побери, ты направляешься?
На пороге с сияющей улыбкой протягивал руки Ник Элбет. Она остановилась на полушаге и прежде, чем успела запротестовать, Ник притянул ее к себе. Загорелое лицо озарялось белозубой улыбкой и сиянием голубых глаз.
– Солнышко, позволь мне объяснить.
Откуда только взялись силы, чтобы освободиться от его соблазнительных объятий. Она вырвалась.
– Отвали и иди к черту!
