фразами, он чувствовал её беспокойство и порой даже страх. За себя, за него, за Никитку. Звонили друг другу часто, но что такое телефон, когда нельзя посмотреть в лицо, заглянуть в глаза…
Теперь всё! Он присмотрелся ко всему немножко. Сразу взялся за то, что оставил осенью. Но оставшиеся материалы, быстро кончились, а денег на новые — ещё не было.
Но не это главное. Так стало хорошо и из того что есть… Стало уютно и пришло ощущение, что теперь он снова всё может. И ничто и никто, уже не помешает. Нахлынула неожиданно радость!
Внизу трава гуще… А цветов сколько! Прокошенные дорожки придавали какой-то вид низине. Яснее проступало задуманное. Солнце уже приподнялось и пригревало изрядно. Таял на глазах туман возле реки. Распрямились пригнутые росой стебельки высоких трав. Появившийся ветерок, разбудил дремавшую листву. Шёпот листьев приятно щекотал слух, объявляя о начавшемся дне.
Он поднял блеснувшую на солнце косу, и направился вверх по прокошенной дорожке. Наверное, Катя проснулась! И кормит уже Никитку. Он шёл и улыбался. Себе улыбался и всему вокруг.
На пол дороги встретил Тимка, бежал по следу опустив голову. Увидел Кирилла, остановился на секунду, и развернувшись сразу, прижав уши пустился прыжками к дому.
— «Катя послала!..» — подумал с улыбкой он.
Вбежал в дом. Катя сидела у кровати, разговаривала с Никиткой. Кирилл присел рядом, чмокнул её в щёку.
— Ну, как спал? Выспался? — хитро щурилась она, улыбаясь белозубо.
— Конечно!.. — утвердительно повёл он головой.
— Да? Опять рисовал, да?
— Ну… Только одну… — выгнул он брови.
— Показывай!
— Кать…
— Показывай! — не сводила она с него глаз.
Кирилл неохотно встал, быстро принёс листок бумаги.
— Кать, только не мни, ладно?
— Дай! — протянула она руку.
— Вот так смотри, видно? — поставил он лист перед собой, — издалека лучше!..
— Дай сюда! — вскочила Катя с колен.
Кирилл поднял листок над головой. Катя, протянув руку, прыгала на носочках, пытаясь достать.
— Ну-ка!.. — смеялась она, — показывай! — подпрыгивала снова и снова.
Кирилл подал листок. Катя тут же сев на кровать рядом Никиткой, с любопытством жадно впилась взглядом.
— Ай-ай-ай! — зацокала она языком, — ты что, Тициан, любитель женских тел? — бросила на него быстрый взгляд, и опять на рисунок.
— Нет Кать, я любитель своей жены… Кать, в семейный архив пойдёт, да?
— Всё! Буду в шубе спать… — сжала она губы, пряча улыбку.
Покачала головой, протянула ему листок.
— Кать, ты же бегаешь по усадьбе, как амазонка…
— Ха! То — по усадьбе, и когда нет никого… — лукаво улыбалась она.
— Нравится? — улыбаясь спросил он, — а ты откуда про Тициана знаешь?
— Книжки твои изучала зимой, снова взяла она у него листок из рук.
Смотрела пристально, склонив голову набок. Распущенные волосы, рассыпались по сторонам, закрывая голые плечи.
— А у меня Кирюшкины рисунки есть, хочешь покажу?
— Да? Давай! — вскинула она голову, протягивая снова листок.
Никитка, услышав своё имя, задёргал руками и пролепетал, что-то похожее на «а… я… ка!..»
Кирилл сразу наклонился к сыну, протянул руки.
— Кирюш, не тискай его, поел только!.. Принеси рисунки лучше… — взяла она его мягко за руку.
Он встал снова, направился в комнату и оттуда:
— Кать, а ты пелёнки на рябине забыла, уже высохли…
— Выветриваются!.. И аромат там отчего-то!.. Пусть подышат! Помнишь, на сирень вешали? Какой запах был! — говорила она из маленькой комнаты.
— Кать, не нахожу тут… Я маме унёс наверное… Кать! Тут кто перерыл всё? Котёнок опять?..
— Ха!.. — легко хохотнула она, — не забудь рисунки в обед, ладно? Ой… Весь сон пропал! Подремать хотела ещё… — поднялась она, и, подойдя к нему, обхватила за шею.
— Завтракать?
— Это можно! — обхватив её за спину сделал круг по комнате.
Наконец-то, пришли деньги и длинное сопроводительное письмо из Австрии. Том извинялся за задержку, сообщал, что по-видимому сейчас не приедет, просил прислать видеоматериал о работах и торопил с рекламным роликом. Приедет точно осенью, если всё будет готово. Высказал несколько неплохих идей. Целый абзац написал по-русски. Антон улыбался, читая.
Связь держали через издательство. Олег согласился безоговорочно. Так было проще. Тут, и своих забот хватало.
— Ошибок-то!.. — сказал вслух Антон подошедшей Люсе, держа в руках распечатанный листок.
— Ну, вот!.. — вздохнул он, — в самый раз денежки… А то я уж беспокоиться начал! Молодец, Том!
— Я же говорила!.. Прислонилась к нему Люся, — Том не обманет!
— Да! — обнял он её за плечи, — это хорошо!
Посёлок строился быстро. Говорили посёлок, а всего — то семь домиков да красивый высокий терем, который будет являться столовой и магазином одновременно. Его отделывали с особым тщанием.
Нашлись мастера-умельцы, которые топором вырезали несложный орнамент на лицевых досках. Как же! Хотелось показать себя, а ещё может, показать иностранным, что русский мужик топором может! Предлагали электроинструментом и не такое накрутить, но Антон настоятельно требовал, если и делать что — только вручную. Приветствовал такие начинания. Немножко доплачивал тем, кто делал больше и лучше, чем от него требовали. Но мужики отказывались из гордости. Чего уж, пусть все смотрят!
Так появились два коня над дверью, вставшие на дубы друг к другу. Петух на коньке из просечного листа железа. Местные ходили смотреть, как строится необычный посёлок, не веря на слово рассказам своих мужей и соседей.
Слушали необычную музыку, разливающуюся из мощных динамиков, установленных на фронтоне. Сильный и чистый звук охватывал весь посёлок, будоражил головы слушающих своей необычностью и красотой.
Кассеты Антон сам привозил. А дядя Коля, отделывающий теремок внутри, включал магнитофон. Стала часто собираться молодёжь возле посёлка, утоляя любопытство. Собирались группками, хихикали, дурачились.
Но смотрели, и слушали музыку неизвестных им авторов. Свиридов, Прокофьев, Рахманинов… Что-то они слышали раньше, конечно… Слышали, но не саму музыку. Странно и обворожительно рассыпались фортепьянные пассажи над верхушками соседнего леса. Русская музыка, деревянные терема… Дух какой-то, витал над посёлком. Да и мужики работали складно и в охотку. Небывалое дело, по нынешним временам.
То, что здесь будут проводить отпуска иностранцы, перестало удивлять как-то. Попривыкли к такой мысли. Другие непонятные мысли стали бродить в головах.
Женщины говорили меж собой, вот мол, смотрите-ка, наши-то как умеют, оказывается, а ведь, дома не заставишь!.. Забор валится, а ему хоть бы что! А тут… Только руками разводили. Но уходили довольные.
Антон часто сидел с мужиками, балагурил, рассказывал о загранице. Смеялись иногда над ними, над собой… Мужики чесали затылки: — «Да!..»
Между делом говорил, что в будущем, наладим сбыт своей продукции. Изделия ручной работы. Некоторые продукты питания. Так что, и после строительства перспективы не закроются, а скорее наоборот,
